Черта с два - Татьяна Полякова

Далее начались мытарства. Во-первых, телефон обнаружилсятолько через полчаса, во-вторых, дозвониться до Валерия Семеновича оказалосьделом непростым. Через 09 я получила номер телефона управления, там — номердежурного шестого отдела, потом пришла очередь секретарши, которая, судя поголосу, была еще той Бабой Ягой.

— А вы кто? — без намека на любезность спросилаона, выслушав мою просьбу поговорить с начальством.

— Племянница, — брякнула я. — Приехала, адома никого…

Теперь оставалось уповать на то, что племянница Логиновасуществует в реальности. Наконец нас соединили. Голос Валерия Семеновичавпечатлял: мужественный голос, я бы даже сказала — красивый, слышались в немшум битв и триумф побед. В общем, голос был интересней лица на фотографии.Сразу же выяснилось, что я не племянница, при этом я так и не успела понять:имелась все-таки такая родня у Логинова или нет.

— Валерий Семенович, — проблеяла я, по неизвестнойпричине очень волнуясь, — где-то около часа назад я передала дежурному удверей конверт для вас. Там фотографии. Я перезвоню минут через пятнадцать.

Он не успел ответить: я с облегчением повесила трубку.

— Может, зря мы это? — переминаясь с ноги на ногу,пробормотал Денис. — Бомбу эту взрываем то есть?

— Так ведь уже рванули, — хмыкнула я и развеларуками. — Поздняк метаться.

— Да уж, — вздохнул Денис. — Здесь будемждать?

— Ага. Место тихое. А телефоны, как вода в пустыне —страшный дефицит.

Мы не стали возвращаться в машину: день жаркий, онанагрелась, и ожидание могло обернуться пыткой. Свернули к заборчику пососедству и, обнаружив за кустами вишни, росшей прямо на улице, зеленуюлужайку, устроились почти с удобствами. Я смотрела в небо, держа рукукозырьком, а Денис на меня. Наконец он изрек:

— А ты и правда крутая. Не боишься.

— Точно, — согласилась я. Грех разрушать веруребенка, пусть верит. Убедившись в моей крутости, Денис всецело переключился настрелки часов и вскоре заявил:

— Время вышло, идем.

Меня слегка потрясывало: от волнения, не от страха. Внастоящий момент я и вправду не боялась: разговор пойдет по телефону, чего жтрястись? Но тряслась: понятия не имею, что скажу ему, и в голову не шло, чтотакого может сказать мне он. А разговор скорее всего важный, и от него многоезависит. На этот раз соединили быстро.

— Валерий Семенович, — позвала я, —фотографии получили?

— Получил, — этим своим сказочно красивым голосомответил он. — Не знаю, кто вас послал, но можете ему передать: этопровокация и она ломаного гроша не стоит. Привет хозяевам.

Поняв, что он через секунду повесит трубку, я рявкнула:

— Из-за подобных провокаций убивают людей! Я уже двоихнасчитала, а еще двое в больнице, под машину попали. И сама стою на очереди.Ладно бы одна, да мальчишка со мной, юное создание, тянется к солнцу, а сидетьприходится во тьме.

— О чем вы? — без интереса спросил он.

— А вы разберитесь. Валерий Семенович, ваши дела меняне касаются, якшайтесь с бандитами на здоровье, но собственная жизнь менябеспокоит и тревожит. Пожалуйста, подумайте над этим.

— Кто вы? — удивился он.

— Вы ж наверняка знаете: Максимова АлександраСергеевна, год рождения и адрес вам нужны?

Продолжать далее было бессмысленно, и я повесила трубку.

— Вот сволочь! — Я покачала головой, постояв взадумчивости целую минуту.

— Почему сволочь? — испугался Денис. — Что онсказал?

— Дураком прикидывается. Говорит, дешевая провокация.

— Все они так говорят, — согласился Денис. —Как возьмут кого за задницу, так они сразу вопят — провокация…

— Ты откуда знаешь?

— Телик смотрю.

Мы побрели по улице. Обнаружив на пути камешек, я легонькопнула его, и до машины мы добирались короткими перебежками, выбивая каменьиз-под ног друг у друга. Потом он улетел куда-то в траву.

— Логинов сделал вид, что не знает, кто я такая, —отдышавшись, сказала я. — Врет, сволочь… хотя, может, и в самом деле незнает: скорее всего о такой мелочи, как я, ему не докладывают…

— Теперь доложат, — удовлетворенно сказал Денис.

К вечеру пошел дождь, фонари в большей части городапочему-то не горели, а в целом мир выглядел безрадостным. Надо было подумать оночлеге, хижина на помойке вызывала легкий трепет, гараж — робкое поежи-вание,других идей не было. И тогда я решилась.

— Едем домой, ко мне то есть. Никто нас там не ждет,выспимся как люди.

— А машина? — спросил Денис. — Возле дома еене оставишь…

— Да… Можно в соседнем дворе, не такая у нас машина,чтобы на нее особо внимание обращали…

Вот так, недавно я призывала к бдительности и осторожности,а стоило пойти дождю, и все мудрые мысли побоку: под родной кров потянуло.

— Машин на стоянке в соседнем дворе полно, думаю, мы неочень рискуем… — утешила я себя. Денис с пониманием кивнул, и мы направились кдому.

Стоянка была забита до отказа, кое-как втиснув машину, мыбросились к подъезду, укрываясь курткой Дениса. Он держал ее на вытянутыхруках, а я, согнувшись в три погибели и прижимаясь к нему, несла сумку,чувствовала, как за шиворот стекает вода, ежилась и втайне радовалась, что росту меня средний и клочок куртки мне все же перепадает.

В квартиру пробирались прежним партизанским способом: черезтехэтаж. Никаких сюрпризов вроде запертых дверей или засады. Сюрприз поджидал вквартире. Минут десять мы пялились на дверь и чутко прислушивались, прежде чемрешились на последний бросок. Я повернула ключ в замке, толкнула дверь иторопливо вошла. Денис с сумкой просочился под моей рукой. Аккуратно закрывдверь, мы замерли в прихожей, ожидая, что последует дальше. Ничего. Тишина итемнота. Не то чтобы было совершенно темно, но час уже поздний, и шторысдвинуты. Тут я поняла, что сжимаю в руке револьвер, ранее переложенный мною вкарман.

— А в ванной тоже свет не включать? — прошепталДенис.

— В ванной можно, — кивнула я, он юркнул в ваннуюи зажег свет.