Американская грязь - Дженин Камминс

Как-то раз, примерно год назад, к Лидии в магазин пришел покупатель: у него были взъерошенные волосы, а щеки раскраснелись от ветра. Плечи его то и дело нервно подрагивали. Он был взволнован и заговорил с Лидией скороговоркой. В нескольких кварталах от ее магазина открыли огонь. Какие-то мужчины подъехали на мотоцикле и двенадцать раз выстрелили в голову местному журналисту. Мертвое тело по-прежнему лежало на улице.

– Кто он? Кто это был?

– Не знаю. Какой-то репортер.

Лидия сорвалась с места. На ходу она схватила свой мобильник и выбежала из магазина, оставив покупателя одного, так и не пробив его покупки. На бегу она набрала номер Себастьяна. Автоответчик. Запаниковав, Лидия закричала. В пустоту. Добравшись до угла, она вдруг поняла, что не знает, в какую сторону бежать. Где стреляли? Она принялась наворачивать круги. Щелкнула на кнопку «Перезвонить». Снова автоответчик. В дверях других магазинов стояли продавцы.

– Где это было? – спросила она у владельца обувного и в третий раз нажала кнопку «Перезвонить».

Автоответчик. Владелец обувного указал ей путь, и Лидия опять побежала. Она завернула, потом еще раз и все это время жала на кнопку. На ходу она спрашивала дорогу, люди показывали пальцами, и она продолжала свой путь, и снова жала «Перезвонить», и бежала, бежала, бежала, а потом остановилась на улице, где одна за другой парковались полицейские машины и толпа зевак стояла, скучившись, вокруг мертвого тела. Лидия остановилась, потому что не хотела подходить ближе. Не хотела видеть своего мужа, испустившего последний вздох. Холодным пальцем она нажала кнопку «Перезвонить» еще три раза. Автоответчик. Приближаясь, она заплакала, ветер забрасывал пряди волос на лицо, и они мокли от слез. Вцепившись обеими руками в мобильный телефон, она выставила его впереди себя. На ватных ногах Лидия ступила на двойную сплошную линию – так, словно это был трап корабля.

И оказалось, что это не он. На асфальте было столько крови, что поначалу трудно было определить, но через несколько мгновений картина стала совершенно ясной: нет, это не его ботинки. И волосы другой длины, и ноги не такие полные. Боже, какое облегчение. Это не он. Теперь Лидия плакала навзрыд. Это был не он. Какая-то незнакомка забрала ее в свои большие, рыхлые объятья и прижала к груди. От нее пахло тальком; Лидия не сопротивлялась этому порыву сочувствия и не пыталась объяснить женщине, что к убитому она не имеет никакого отношения. В конце концов, это было не совсем правдой. Поэтому Лидия давала себя успокаивать, слушала слова утешения и приняла бумажный платок, который незнакомка достала из кармана. А потом все кончилось. Для Лидии. В тот день подошла очередь другой вдовы. Освободившись наконец из объятий незнакомки, она побрела прочь; всю дорогу до книжного магазина ее колотило и трясло от неожиданного выплеска адреналина. По возвращении Лидия обнаружила, что покупатель оставил возле кассы деньги за свою покупку плюс еще немного сверху.

Она продолжала бояться, что когда-нибудь настанет черед Себастьяна. Она боялась этого так долго, что не успела перестроиться: черед Себастьяна уже настал, и вместе с ним ушла и вся ее семья. Это действительно случилось, и многолетняя тревога не смогла этого предотвратить. Погиб не только ее муж, но и мама, и Йеми, и ее прекрасные дети. Никто из них не соглашался выйти замуж за Себастьяна и не принимал риски, связанные с его работой. Свое согласие дала только Лидия, но расплачиваться за этот выбор пришлось всей ее семье. Страхи прошлого и ужасы настоящего настолько перемешались в ее голове, что теперь напоминали кусочки из разных головоломок, вовсе не подходящих друг другу.

Может, она просто еще не готова. Лидия знала о стадиях принятия горя и в тот момент переживала отрицание. Не в силах смириться, она пыталась оживить в памяти лицо Себастьяна, тот ланч в кафе за маленьким столиком, мальчишескую осанку, появившуюся после первого бокала вина. Они смеялись, и Себастьян многозначительно поглядывал на ее грудь, поглаживал под столом ее бедро, спрашивал, не хочет ли она пораньше вернуться в магазин, чтобы вместе «провести инвентаризацию». Но в жарком, влажном воспоминании, которое следовало затем, Лидия не смогла вызвать лицо Себастьяна. Необратимое отсутствие мужа ощущалось как темный, всепоглощающий ужас.

Открыв глаза, Лидия удивилась тому, как высоко стоит солнце, и несколько мгновений не могла понять, где находится. Лука уже не спал и смотрел на нее ясным взглядом своих черных глаз, обрамленных липкими от сна ресницами. Чувствовался запах горячей еды, в отдалении слышалось бряцанье вилок о посуду.

– Пойдем перекусим, – сказала Лидия.

Она села, но потом склонилась и дотронулась губами до теплой щеки сына. Это давало такое утешение, что несколько мгновений она просто лежала, чувствуя под пальцами его нежную кожу.

Неожиданно Лука подскочил и ощупал голову, чтобы убедиться в том, что он и так уже знал: папиной бейсболки там не было. Теперь мальчик не снимал ее даже на ночь, а когда приходилось принимать душ, отдавал кепку Мами. Ей запрещалось выпускать ее из рук. И надевать тоже – потому что ткань должна была сохранять точно такой же запах: смешанный запах Луки и Папи, который, к удовольствию мальчика, со временем не улетучивался, а становился только острее. Может, от них с Папи пахло одинаково, так что Лука мог еще больше укрепить этот запах. Крайне важно было не подмешать ненароком новых составляющих, чтобы не нарушить чистоту аромата. Должно быть, бейсболка упала у него с головы прошлым вечером, когда он спал или бегал туда-сюда в туалет.

– Не волнуйся, mijo, – сказала Лидия, садясь в постели следом за сыном.

Она сразу догадалась, что именно ищет Лука. В ту же секунду мальчик выскочил из теплого гнездышка на нижней койке и взобрался на верхнюю, чтобы хорошенько там все обыскать. Пока он рылся под простынями, каркас кровати натужно скрипел. Наконец сверху раздался вздох облегчения, и в победном жесте Лука свесил на вытянутой руке красную бейсболку.

В лагере было очень много jóvenes – подростков, но всего несколько детей помладше, и за завтраком все они сидели вместе, за круглым столом в центре главного зала. Увидев на пороге Луку, одна маленькая девочка подбежала к нему и увела за локоть к свободному месту. Лидия собрала завтрак – одну тарелку для сына, одну для себя – и села за соседний столик, рядом с двумя другими женщинами. Их звали Нели и Хулия – обе чуть старше двадцати, обе из Гватемалы. Нели была коренастая и полненькая, с кудрявыми волосами, Хулия – стройная, темнокожая, с миндалевидными глазами. Когда они представились, Лидия кивнула и вежливо улыбнулась, но не стала поддерживать разговор, страшась собственного голоса, страшась выдать себя каким-нибудь непредвиденным образом: акцентом, оборотом речи, машинальным жестом. Она не прикасалась к золотым колечкам на груди. Нели и Хулия заметили ее осторожность и сразу все поняли. И не стали на нее давить. Опустив взгляд в тарелку, Лидия прикрыла на мгновение глаза и перекрестилась. Женщины продолжали свою беседу.

– Она что же, даже не собиралась никому рассказывать? – спросила Нели. – Дай Бог ей здоровья.