Пуля для любимого - Елена Лагутина

Но в его словах был и еще один скрытый полунамек — страшный, скрытый смысл. Ужасная угроза — угроза жизни маленького Никиты…

Настя закрыла глаза, снова — в одну минуту — вспомнив всю свою прошлую жизнь. И в очередной раз поняла, что попала в настоящий тупик, из которого нет выхода. Если, конечно, не считать выхода, предложенного Власовым…

Единственное, на что она продолжала надеяться в глубине души — так это на то, что Игорь все-таки вернется. Не может, он просто не может так поступить с ней. Не может этот человек оказаться таким слабым… «Хотя, все это мы уже проходили!» — грустно подумала Настя и попыталась наконец перестать думать о том, что так сильно ее мучило. Нужно было заставить себя подумать о чем-то другом…

Она попыталась перевернуться и внезапно ощутила влажность постели. С нее семь потов сошло — только теперь она вспомнила все то, что предшествовало этому страшному бреду. Температура, кажется, спала — по крайней мере перед глазами больше уже не мерцало, голова болела, но не так сильно. Сделав над собой усилие, она поднялась, поменяла мокрую постель и снова нырнула под одеяло. Привычно натянув его до самого подбородка, она закрыла глаза и вспомнила, как любила в детстве вот так же нырнуть под одеяло и оказаться далеко-далеко, в сказочной стране мечтаний и грез, где все было совсем не так, как в жизни. А в жизни…

О том страшном разговоре она постаралась больше не вспоминать. Но и отвлечься было не на что. Она попыталась было вспомнить те чудесные часы, которые провела вдвоем с Олегом, но только теперь почему-то все это показалось ей только счастливым сном. Конечно же, он не вернется… Трудно себе представить, что может быть иначе. Такой же, как все, — просто провел несколько часов в постели — именно в постели, ведь они из нее, черт возьми, практически не вылезали! — молодой девушки и ушел… По своим делам. Вспомнит ли? Вряд ли. Что ж, это не самая страшная потеря. Настя вдруг так отчетливо вспомнила его глаза, полноватые, мягкие губы, руки — сильные, властные и нежные, что ей снова захотелось плакать. Думать о счастье было бы глупо, и все же хоть какой-то, пусть маленький, пусть самый крошечный кусочек… Неужели она этого не достойна? Почему ей достается так много всего плохого? И совсем, совсем ничего хорошего! Может быть, она расплачивается за какие-то прошлые грехи своих предков? Но Боже мой, что же такое они должны были совершить, чтобы Насте досталась такая страшная карма?

Самое страшное — это то, что она никому не может рассказать обо всем, что ее так мучает. Никому, даже Наташке, которая, пожалуй, сгодится в качестве слушателя душещипательной мелодраматической истории, но вот там, где дело касается криминала, — она пас… Она просто не поймет, не поверит, не выдержит и, конечно же, ничего не сможет посоветовать.

Как-то вечером, засидевшись в гостях у подруги, допивая третью или четвертую чашку чаю, Настя, сама не ожидая, спросила:

— Наташа, а как ты думаешь… я смогла бы убить человека?

— Ты? — Наташка картинно подавилась жидкостью и закашлялась. — Ты? Убить человека? Да ты даже мух предпочитаешь в форточку выгонять, чем мухобойкой лишний раз шлепнуть… С чего это ты, Настя?

Настя не ответила, а Наташа, как обычно, быстро перескочила на другую тему, через минуту же и забыв о том странном вопросе, который задала ей подруга. Настя вздохнула и улыбнулась привычной вымученной улыбкой. И правда — о чем это она? Если человек работает тренером в спортивной школе и почти каждый день стреляет из спортивного пистолета по мишеням, это совсем не значит, что мишень может быть живая. Некоторые люди этого просто не понимают!

В тишине раздалась телефонная трель. Настя протянула руку и сняла трубку.

— Ну ты как? — услышала она озабоченный голос Наташи.

— Как огурец, — соврала Настя, внезапно снова ощутив головокружение.

— Ну и отлично. Температуру мерила? Прийти к тебе? Принести чего-нибудь?

Настя улыбнулась. Вот так всегда — Наташка тараторит, часто сама отвечая на собственные вопросы. Ей даже и собеседник не нужен. И все-таки Насте хотелось побыть одной.

— Не надо, Наташа… Спасибо, ничего мне не нужно. Я сейчас чаю выпью и посплю. У меня ведь сегодня тренировка должна была быть.

— Какая, к черту, тренировка? — возмутилась Наташа. — Ты еле на ногах стоишь! И без тебя постреляют!

— Постреляют, — согласилась Настя, — только у нас через неделю выездные соревнования, ты же знаешь… Поэтому мне лучше не пропускать тренировки. Сегодня я, конечно, никуда не пойду. Полечусь, а завтра, даст Бог…

— Будет день — будет пища! — Наташа изрекла народную мудрость таким тоном, будто была ее автором. — Ладно, лечись, не буду тебе навязываться. Если что — звони.

Некоторое время Настя лежала неподвижно, пытаясь поддаться сковывающей веки дреме. Но и на этот раз ее ждал кошмар. Едва прикрыв глаза, она снова видела лицо — знакомое мясистое лицо Власова, слышала его голос… Резкий звонок разрезал тишину. Настя вскочила на кровати, сжавшись от ужаса. Она ни минуты не сомневалась в том, кто стоит за дверью. Ведь не зря этот настойчивый бред. Хотя — срок еще не подошел, так чего же ему может быть нужно?

Она попыталась взять себя в руки, но мелкая дрожь так и била все тело, и она уже не знала, что ей делать — затаиться, дождавшись, пока он уйдет? Она задержала дыхание, и в наступившей тишине отчетливо услышала, как гулко стучит сердце. Звонок повторился, потом еще и еще…

Внезапно новый порыв заставил ее резко подняться с кровати. Что же это с ней такое, черт возьми? Разве можно быть такой слабой? Ведь он непременно почувствует ее слабость, и тогда уже в его руках будет главное оружие — он все-таки сумеет ее напугать и сделать послушной куклой, которая боится сама себя, своего прошлого и будущего. Нет, так нельзя! Накинув на плечи махровый халат и вздрогнув от внезапного холода, она решительно направилась к двери. Звонок настойчиво повторился. Она приникла к глазку и не смогла ничего разглядеть — только темный силуэт где-то справа от двери. В подъезде снова вывернули все лампочки. Что ж… В конце концов, хуже не будет! Она широко распахнула дверь и, вздрогнув от неожиданности, застыла в полном изумлении. Перед ней, прижимая к груди огромный букет из белых роз, стоял Олег.

— Ты?.. — Она внезапно увидела себя со стороны и стыдливо опустила глаза. Растрепанные волосы, спутанные и влажные от пота, бледное лицо, старый, застиранный махровый халат с торчащими петельками, босые ноги.

— Настя? — В его голосе не было насмешки — была только тревога. — Что с тобой?

— Ничего, — замялась она, — все в порядке. Просто я немного нездорова.

— Немного?.. Это ты называешь немного? Мне можно войти?

— Да, конечно. — Настя ответила нерешительно, раздумывая о том, что в квартире не убрано, постель не застелена и ее пресловутый внешний вид оставляет желать лучшего…

— Так все-таки можно или нельзя? Или ты на меня обиделась?

— За что?

Они так и продолжали разговаривать через порог.