Человек, который хотел всё исправить - Максим Дрончак

— Ну и помалкивай тогда.

— Ну и пошел на хрен!

— Ну и всё!

— Ну и всё, да!

Очень захотелось ударить этого гада, даже пальцы сами собой сжались в кулак.

— Давай, давай, прям в глаз! — подначивал меня Голос.

Поняв, что это глупо, я, сжав губы, легонько ударил кулаком в стоящий рядом столб.

— Вот, то-то же! — прозвучал комментарий в голове, — Я бы тебе тоже хорошенько двинул, да не могу. А ты можешь, но тоже э-э… Не можешь. Ситуация, да?

И он особенно мерзко захихикал. Вот же скотина какая.

Звук хлопнувшейся автомобильной двери разом сбил с нас воинственный пыл. Похоже, агенты закончили поиски. Словно в подтверждении моих слов, двигатель микроавтобуса завелся и тихонько заурчал на холостых оборотах. Включились фары. Еще раз хлопнула дверь. Кто садился в автомобиль, видно не было, все происходило с противоположной от меня стороны.

— Чего делать-то? — спросил я у Голоса.

— Пусть уедут сначала, потом решим. К этим соваться нельзя.

Зажглись фары, микроавтобус неспешно начал выруливать со стоянки. Я отошел подальше от дороги и отвернулся, ожидая, пока он проедет мимо. Выждав еще полминуты, поспешил к вагончику.

Дверь была заперта, и замок на ней оказался целым. Аккуратно работают «связисты». Отперев дверь, я вошел внутрь, включил свет. Все было на своих местах, хотя наше рабочее помещение было так захламлено, что даже если здесь устроить небольшой погром, разницы заметно не будет. Я бегло осмотрел место, где свалился без сознания после перемещения во времени. Конечно же, ретенсера не было.

— Эй, Голос?

— Чего тебе?

— Что ты молчишь-то? Говори, что дальше делать, ты же командир.

— Не знаю я что дальше, — мне снова явственно послышался его вздох, — Периодически случаются ситуации, открывающие новые пути. Вот сейчас как раз такая.

— А что с Катей? Для чего нужно было встретиться?

Голос не отвечал. Я посидел в тишине пару минут, затем повторил вопрос. На этот раз он ответил, при этом обращаясь словно не ко мне, а к самому себе:

— Да впрочем, какая уже разница. Сотая попытка накрылась, как и все остальные…

— Эй, ты меня слышишь вообще?

— Да слышу, слышу.

— Так чего ты там бубнишь, на вопрос ответь? Зачем нужна была встреча с Катей?

— Затем, чтобы ты отдал ей ретенсер, а она вернула мне тело.

— Нормально! А я?

— А что ты? — ответил Голос, — Тебя нет. Ты воспоминание.

— Это с какой стороны посмотреть. Я вот считаю, что это тебя нет. Ты всего лишь голос в голове. Как ни крути, а я более реальный.

— Ну да, ну да… — слишком легко согласился он.

— Мне хочется остаться самим собой, а не подарить тебе свое тело. Я уже побыл без него, лучше и правда сдохнуть.

— Вот! А представляешь, какого мне?

— Слушай, а как ты, ну, возвращаешься? Если верить, что я твоя сотая попытка, значит, ты должен как-то возвращаться?

— В том-то все и дело, — вновь пространно ответил он, — В том-то все и дело…

Похоже, никаких пояснений я от него не добьюсь. Но, неожиданно, он вдруг сказал:

— Из всего гребаного Корпуса только Катя желает решить проблему так, чтобы я остался цел. Всех остальных вполне устраивает вариант, в котором я умираю. А я не хочу умирать. Понимаешь?

О да, тут я его понимал. Еще как! Голос продолжил:

— Ты не представляешь, каких трудов стоило установить контакт с ней и найти варианты, при которых она согласилась помочь.

— Погоди, — я перебил его, — То есть вы уже пробовали что-то сделать с ней?

— Да, но до конца дело ни разу не дошло. Всегда что-то мешает.

— Что нужно сделать?

Голос помолчал, что-то обдумывая. Затем, решив, что скрывать уже нечего, заговорил:

— Если кратко, то нужно сломать мелкий ретенсер. Но не расколотить молотком и не сжечь. Это ничего не исправит. Эта дьявольская штука после первого запуска стала копией самой себя и любой способ ее разрушить приводит лишь к тому, что где-то, хрен его знает где, срабатывает ее оригинал. В результате снова запускается эта чертова петля, ну, и с каждым разом появляются все эти копии, и… А, к черту! Я так и не смог запомнить все Катины пояснения. Там редкостная бредятина, чтоб понять все, надо иметь мозг размером с тыкву. Но, вроде как, если сломать ретенсер, то этот геморрой прекратится. Теоретически, ты останешься сам по себе, если выживешь, конечно. А я отправлюсь в «точку ноль». Если выживу, конечно.

Меня внезапно осенило:

— Погоди, я, кажется, знаю, что нужно сделать!

— Ох, посмотрите, какие мы умные! — Голос был полон сарказма, — Давай, расскажи мне, как ты придумал засунуть малый ретенсер в большой и таким образом его спалить.

— Бл..! — я ругнулся от неожиданности, — Как ты узнал?

— А ты что, реально считаешь себя самым умным? Ты не забывай, что я — это ты через много, очень много, дней. И все что ты придумал, я придумал еще раньше.

— Но это же сработает? Мой телефон сдох при первом же «прыжке».

— Вот и я так же решил. Но проверить до сих пор не смог. До сих пор, представляешь? Каждый раз что-то мешает. Сегодня вот ты…

— Значит, мне надо попасть в Корпус? — перебил я его.

— Угу. А провести туда тебя может только Катя. А чтобы сделать первый шаг в этом квесте и добиться ее расположения, нужно отдать ей ретенсер. А ты его благополучно…

— Катя где-то там, у машины Бонда, да? — вновь перебил я его.

— Да, должна быть, если уже не ушла. Она после аварии долго не задерживается, ее срочно отзывают в Корпус, чтобы попытаться спасти Бонда. Ну, там свои заморочки, ничего не выйдет, спасти его можешь только ты. Впрочем, это не важно.

Не говоря больше ни слова, я выбежал из вагончика и вновь побежал к подземному переходу. Пробегая мимо одного из домов, я услышал старческий крик из темноты подъезда:

— Ты чего здесь бегаешь туда-сюда, наркоман проклятый? Я сейчас милицию вызову!

Не сбавляя темпа, я бежал дальше. И никто меня не мог остановить. Голос сначала держался, давая понять, что все мои действия ему заранее известны, но в конце концов не выдержал и спросил:

— Чувак, а ты куда, собственно, говоря, бежишь?

— К… кх… К Кате, — задыхаясь, но стараясь не сбить дух, ответил я.

— А зачем? Что ты можешь ей предложить?

Вместо ответа я крепко сжал лежащий в кармане ключ от автомобиля Бонда.

— О-оу! — впервые в интонации Голоса было удивление, — Понял, понял! Нормуль, нормуль!