Крадущие свет - Гэри Гибсон

Дакота проникла в полуосвещенное сердце «Пири Рейса».

— Вперед, Пири.

Тяжелые двери разошлись в разные стороны, и «Пири» скользнул в них, как мелкая рыбка в живот кита.

Изнутри грузовой отсек выглядел как расширяющаяся шестиугольная труба. Ниши из усиленного сплава располагались на одинаковом расстоянии друг от друга, половина уже была занята оборудованием. «Пири Рейс» нашел для себя пустую нишу, и генераторы поля автоматически замигали, закрепляя его у стены грузового отсека.

Реактивировав защитный костюм, она вернулась в корабль. Ее имплантаты тем временем скручивали топографические данные систем наблюдений в узлы, делая ее незаметной для любых камер и систем наблюдения. Девушка вплыла в воздушный шлюз. Как только давление восстановилось, она позволила защитному костюму исчезнуть и надела свою одежду.

Через несколько мгновений раздался звуковой сигнал, и дверь отошла в сторону, открыв коридор с указателями, направлявшими к системе технического обслуживания двигателя. Глубоко вздохнув, она закинула теперь уже пустой рюкзак за плечо и вышла в коридор.

Вопреки здравому смыслу Дакота почти убедила себя, что там ее обязательно будут поджидать. В самом деле, кто-то ведь мог ее заметить и решить посмотреть, чем она там занимается. Но все обошлось, в коридоре было совершенно пусто.

Дакота прижалась лбом к прохладному металлу стены и заставила себя расслабиться, пытаясь восстановить ровное, глубокое дыхание… но вместо этого рассмеялась, хотя смех больше походил на рыдания. Судя по всему, страхам все-таки удалось взять над ней верх.

Транс-юпитерианское пространство

Грегор Арбенз изучал изображение, плавающее в нескольких сантиметрах от его носа, и ему никак не удавалось разобраться, в чем там суть. Цифры и десятичные дроби порхали в воздухе, как ярко раскрашенное конфетти. Из того, что демонстрировало сейчас изображение, он отлично понял только одно: машинная голова в значительной степени контролировала весь корабль. Для сенатора это было не слишком приятное открытие.

Он не поднял головы, когда Киеран и Удо вошли и заняли места в дальнем конце стола. Сенатор уставился на дисплей, воображая, что лучше разберется в чрезвычайно сложных системах «Гипериона», если будет просто достаточно долго смотреть на цифры.

Но, по правде говоря, мысли его были заняты совершенно другим.

Удо в типичной для себя тупой, нахальной манере взгромоздил ноги на стол. Если бы ему не был так необходим Киеран, Арбенз нашел бы возможность избавиться от Удо во время прошлых военных конфликтов. Сотрудник службы безопасности был непредсказуем, несдержан и склонен к необоснованным вспышкам ярости.

Киеран был полной противоположностью брату. Он отличался уравновешенностью, расчетливостью и из них двоих был гораздо более опасным. Киеран сидел за столом, сложив руки, с всезнающей полуулыбкой на лице. Именно эта улыбка демонстрировала некую общность Киерана с сенатором, потому что включала в себя богатый жизненный опыт, кровь на руках и понимание неизбежности иметь дело с полными идиотами. Киеран посмотрел на Удо и пожал плечами, словно пытаясь сказать сенатору: «Ну что тут поделаешь?» Арбенз старался держать себя в руках. Вполне возможно, что один из братьев доносил тайно остальным членам провоенной группировки на Редстоуне. Сенатора Абигайль Мюллер, например, возмущало его лидерство, и она открыто выражала несогласие с тем способом, которым он пытался вернуть реликт.

Сенатор Мюллер, конечно, потерпит поражение, но для этого придется подождать до его триумфального возвращения в Редстоун на борту функционирующего межзвездного корабля.

— Меня несколько беспокоит эта Оортхаус, — сказал Киеран. — Что-то мне в ней не нравится.

Грегор покачал головой и махнул рукой, прежде чем отвернуться от дисплея.

— Да? Это твой отчет?

Киеран бросил на него мрачный взгляд.

— У меня нет никаких конкретных сведений, но она что-то скрывает от нас. Я в этом уверен.

— Еще одно твое «ощущение», Киеран? Помни, она — машинная башка, поэтому, конечно, что-то скрывает от нас. Это называется чувством самосохранения. Или ты имеешь в виду нечто более существенное?

— Я хочу сказать, что мы дали ей слишком много свободы…

— Нет, Киеран, — резко оборвал его Грегор, — мы все держим под контролем, и это не входит в твою компетенцию.

— Но ведь вы руководите этой экспедицией, — напомнил Манселл. — Значит, имеете право на некоторую свободу действий в зависимости от обстоятельств.

— Достаточно, Киеран. Будет что-нибудь конкретное, тогда поговорим.

Удо снял со стола ноги и наклонился вперед.

— У нас есть только слово этого парня, Марадоса, подтверждающее, что девица именно та, за кого себя выдает.

Его брат решительно кивнул, выражая согласие.

— У нас есть больше, чем его слово, — возразил Арбенз, адресуясь к Киерану. — Все проверено. Ты сам кое-что уточнял, насколько я помню.

— Да, но, так или иначе, все, что мы о ней узнали, пришло по каналам, контролируемым компанией Марадоса. Не забывайте, «Блэк-Рок» принадлежит Меса-Верде. Это недопустимый риск.

— Знаю, но у нас нет другого выбора, да и времени тоже. Существует опасность, что шоуляне или еще кто-нибудь раскроют секрет или учиданяне попытаются помешать нашим планам. Если те или другие наши недруги создадут проблемы, Оортхаус выполнит работу, для которой, как она считает, мы ее наняли. Поэтому, если вы не найдете более серьезных оснований для беспокойства, я больше ничего не хочу об этом слышать.

Удо промолчал, но сердито поджал губы.

— Мы будем все время начеку, — сказал Киеран и угрюмо кивнул.

Да, в этом сомневаться не приходится, подумал Арбенз и почувствовал что-то вроде жалости к этой Оортхаус. Если, не дай бог, в ее истории есть что-то, что может отрицательно повлиять на исход экспедиции, Манселлы дадут выход своей злости, когда дело дойдет до разборок.

Даже по стандартам общества, выбирающего своих граждан посредством системы поединков или активных военных действий, склонность обоих братьев к насилию производила неприятное впечатление. Сейчас, когда Сенат терпит поражение за поражением в изнурительной войне с учиданянами, более либеральные голоса не отказываются от возможности высказать свое мнение. Некоторые, вроде сенатора Корсо, смеют открыто выступать против самой системы поединков.

Арбенз давно считал, что Фриголд будет в опасности, пока он, Абигайль Мюллер, и другие члены провоенной группировки не восстановят абсолютный моральный авторитет Фриголда, а возвращение к жизни реликта будет огромным шагом к возвращению этих ценностей. Если им улыбнется удача, Фриголд может стать гораздо более могущественной страной, чем смели мечтать ее основатели. Эскадрон смерти помог остановить дальнейший распад, но братья стали вести себя беспечно. Арбенз и его сторонники не были пока достаточно сильны, чтобы доказать отсутствие связи между ними и недавней волной жестоких убийств и арестов, свидетельствующих о злодеяниях Манселла. По крайней мере здесь, далеко от дома, он мог не спускать с них глаз.