Давай познакомимся! - София Катенина

В самом деле, как можно рассчитывать на что-то классическое в городе, где банковские служащие ходят на работу во вьетнамках? Мне нужно смириться с тем, что все вокруг сумасшедшие, и тогда мое свидание с Герштейном вновь покажется мне вырезкой из сценария романтического фильма. Итак, камера, мотор... Середина дня. Адская жара. Тяжелая деревянная дверь «Корчмы», которую передо мной распахивает сильно вспотевший аниматор в шароварах и вышитой рубахе. Привычная обстановка стилизованной украинской хаты — рушники, банки с помидорами, баба в лентах с табличкой «Администратор» на льняной рубашке. Пахнет чесноком и квасом — и у меня под шелковым платьем предательски урчит в животе. И пусть этого не было в сценарии, мне наплевать. Если честно, я очень хочу есть. Позавтракать не удалось из-за дурацкой укладки волос. А поужинать — из-за педикюра. К тому же к трем часам дня я так нанервничалась, что любая мысль о Герштейне уже вызывала у меня тихое раздражение. Я бы с удовольствием сейчас навернула свиную рульку, к примеру, или мои любимые крученики из сала с черемшой. Такие тоненькие, тающие во рту кусочки холодного сала, которые надо класть на бородинский хлебушек. Эх, мечты, мечты... Приличные девушки должны питаться росой, а не трескать на первом свидании все подряд, имитируя испорченный шредер.

— Привет! — Александр быстро привстал и поцеловал меня в щеку.

Светский франт! Еще бы в чебуречную меня заманил. В своей летней рубашке и широком шелковом галстуке фисташкового цвета, он казался инородным телом в окружении ухватов, горшков и вязанок лука.

— Замечательно выглядишь, — добавил Герштейн. Мне кажется или в его голосе сквозило какое-то удивление? Черт, кажется, на меня пялится вся корчма. Неожиданно я широко улыбнулась. Раздражение куда-то исчезло, как по волшебству. Видеть его — что может быть лучше?

— Я просто подумала, что...Наверное, это глупо, но я подумала, что все это так удивительно, — начала болтать я. Слова нестройно толпятся где-то на выходе в горле, чувства переполняют меня. Я хочу рассказать ему, почему волновалась и что очень рада, что он пригласил меня встретиться, пусть даже так... И что, может быть, это неспроста, и что, может быть, он тоже волновался, и если так, ему не следует этого делать, потому что...

— Извини, пожалуйста, у меня важный звонок. Не могу не ответить! — Алекс вдруг сделал страшные глаза и убежал из-за стола, прижав к уху телефон.

Я плюхнулась на деревянную лавку и прислонилась к прохладной печке боком. Несколько секунд я сидела так с механической улыбкой, которая постепенно сползла с лица. Сердце с грохотом ухнуло в пятки. Мне опять стыдно, до слез, до красноты... Ну какая же я малахольная дура! Тридцатилетняя эмо! Навоображала себе чего попало, чуть не наговорила глупостей, наврала на работе, кругом виновата!.. И с какого момента я вдруг стала такой сумасшедшей? Раньше вроде обходилось без экстрима. Да и этот волшебный принц — чем он так меня поразил? Чистенькими костюмчиками, загорелыми щечками? Вон, притащил в забегаловку, и даже тут не может полчаса без своего телефона... Я медленно огляделась по сторонам. Ну конечно, какая-то дама трескала котлетку с пюре. Хорошо ей... А мне предстоит провести ланч, изображая из себя светскую львицу. А так хочется селедочки. Терпеть не могу этот безвкусный салат, который принято есть на свиданиях... Кстати, а с чего я вообще взяла, что у меня свидание?

Герштейна все нет. Я вытянулась на лавке, пытаясь высмотреть его в полутемном коридоре. Поймав мой ищущий взгляд, к столику направляется гарный парубок — официант «Корчмы».

— Вы уже выбрали? — вежливо интересуется он.

Секунду я сомневаюсь, а потом решительно делаю заказ:

— Мне, пожалуйста, селедки с картошкой, половину порции борща и вареники с вишней. Да, и большую кружку морса! Клюквенного. Очень освежает в такую жару.

— Еще что-нибудь? — интересуется официант.

— Еще, пожалуй, минеральную воду. Без газа.

— «Аква Минерале», «Витель»?

— «Витель», — важно выбираю я.

Когда Александр наконец возвращается, я уже увлеченно уплетаю селедку. Дальше странная встреча двух одиночеств проходит как по маслу — сливочному, которое я, не стесняясь, намазываю на свежий горячий хлебушек. Наверное, чтобы не волноваться, мне просто нужно было хорошенько поесть. По крайней мере, теперь я совершенно спокойна и счастлива. Герштейн, как зачарованный, наблюдает, как постепенно со стола исчезают пампушки, и рассказывает о том, куда ездит кататься на лыжах зимой, и о том, что его покойная мама тоже любила поесть. Я же с аппетитом расправляюсь с заказом, за закуской следует ароматный, наваристый украинский борщ. Здесь, под кондиционерами, в сопровождении рассказов о заснеженных Альпах, он как нельзя кстати. И пусть даже Алекс больше никогда мне не позвонит, я все равно обязательно доем и эти восхитительные вареники с вишней. Тонкое тесто, кисловатая вишня, заправка из свежей сметаны и малинового варенья. Совершенство! Оставить такие врагу — настоящее преступление. Во-первых, я их действительно люблю, а во-вторых, должна же я получить от этого свидания хоть какое-то удовольствие.

Наконец нетронутым на моей части стола остается только стакан дорогой французской минеральной воды.

— Может быть, еще десерт? — Мне не совсем понятно, что там Герштейн вкладывает в этот вопрос. Но после публичного пожирания селедки в компании мужчины, который заказал каре ягненка, хрупкой девушке не страшны уже никакие намеки.

— А давай, — бодро соглашаюсь я. — Торт «Муравейник» и кофе. Со сливками!

Конечно, явка мной полностью провалена — уже понятно, что ничего не выйдет. Сейчас я думаю, что осознала это раньше, чем вообще попала на это странное свидание в злополучной «Корчме», — может быть, сразу, как только увидела Герштейна. Все-таки мы были слишком разными, а если моя работа и научила меня чему-то, так это тому, что удачными оказываются пары, у которых есть общие интересы. Мы же были из разных меню, словно оливье и капрезе: два салата, между которыми не было ничего общего. Посреди московской пустыни я случайно наткнулась на мираж. Свидание, роман с Герштейном, светлое будущее с ним же — все это превратилось в неосязаемое легкое облако с пикантным запахом чесночных пампушек. В задымленной Москве, где температура вот уже месяц не падала ниже сорока градусов, появление ложных оазисов было вполне закономерным. Ежик вышел из тумана и все сожрал — вот таким можно было бы признать финал этой короткой сказки.

Может, начать почитывать гороскопы?

– Ну и как это называется?! — В голосе Марго можно было различить любые эмоции, кроме доброжелательности. — Используем служебное положение? Я требую объяснений! — Она сидела прямо передо мной, нетерпеливо постукивая пальцами по светлому столу из карельской березы. Комнату оглашал нервный, сухой стук, отзывавшийся у меня в голове. Сегодня я совершенно не выспалась и теперь тупо уставилась на стол, машинально отмечая, что рисунок дерева напоминает сердце неправильной формы.