Жил-был стул и другие истории о любви и людях - Е. Е.

Она ищет глазами официанта. Заказывает кофе. Мы снова молчим. Так странно – сейчас Галина мне самый близкий человек. Но именно ей я ничего не могу сказать. Пропасть. Даже намекнуть не могу – что со мной и почему. А ведь именно она, только она! связывает меня с той, которую люблю. Она видит её почти каждый день. И точно – каждый день разговаривает. Она может рассказать мне что-то о ней. Невзначай, между делом. Как это часто случалось… Ирина передавала тебе привет… Нет, не смогу. Я сегодня обедаю с Ириной… Ирина заедет к часу. Хочет о чем-то посоветоваться. Не послушаешь – то же?.. Да я и сам мог бы случайно спросить, передать привет. Сказать, что видел Ирину в суде. Что ваша дочка чудесно выглядит… А теперь я не могу говорить. Но жду. Может, что-то прозвучит… Что-то предназначенное именно мне? Не может же быть, чтобы они совсем меня не касались в своих разговорах?! И Галина произносит такие слова.

– Она уехала. Ты ничего не изменишь.

В этих пяти словах я слышу слишком много всего. Её имя. И что она – в прошлом. И что в самом деле – всё кончилось. И что Галина знает о нас. И что наверняка чтото обо всем этом думает. И мне нужно ей что-то отвечать. И как бы мне ни хотелось вернуть всё на полминуты назад, а никуда не деться – через всё это мне предстоит пройти.

– И давно вы всё знали?

– С самого начала. У нас с ней вообще нет тайн друг от друга… Я знала, например, когда она лишилась девственности. И с кем. А она про моих мужчин.

– Это разве правильно?

Мне неприятно думать о подробностях таких разговоров. Я бы так не смог. А ещё до меня, пусть и не сразу, доходит… Галина знала всё с самого начала… И как? Как встречалась со мной? Разговаривала? Какие-то дела обсуждала? Два года?! Вот как?! И Ира же в гости к ней приезжала? С мужем… И с ним она разговаривала?! И всё знала?! Да о чём я?! – мы все вместе встречались!!! Там… Ира… я… Ольга… Галина… Иринин муж… Говорили, смеялись… Женщины о чем-то шептались… я думал о сумочках и туфлях… а о чем на самом деле?!.. Как она жила-то всё это время?! С этим своим… знанием?!

О чём он говорит?! Правильно?! Неправильно?! Дело ведь не в этом. Просто так нельзя. Он что, в самом деле не понимает этого? У меня у самой были любовники. Я знаю как это, когда чувства уходят. А их хочется… Знаю, как бывает стыдно. Как хочется обнять… отца твоей дочери. Что-то сказать ему теплое. Как клянешься, что будешь другой… А потом понимаешь, что в самом деле любишь… и это – другой мужчина… И если тебе отвечают – зачем всё это тянуть дома?! Совесть? Да ладно… А потом всю оставшуюся жизнь быть рядом с нелюбимым человеком?! Так может, развестись? Пока есть у обоих шанс на новую жизнь?! Я знаю, о чём говорю – я решилась на это. И как бы там тяжело ни было, и пусть он говорил, что жить не сможет без меня, унижался, просил… то демонстрировал мне какие-то свои запои… то звонил ему кто-то среди ночи… придумывал какую-то смертельную болезнь… и жалко мне его было… и плюнуть на всё хотелось, и оставить как оно есть… десятки раз думала… Но я – развелась… И всё прошло, он – вполне себе счастлив… И Ирина тоже была готова. Ему нужно было сказать лишь слово. Ну, пусть не слово сказать, а многое сделать. И даже если это непросто – потом он был бы счастлив с ней. Я знаю её…

Нет. Он… просто не любил. А я не сразу это поняла. И надо было Ирине тогда же сказать… Или ему?! Но надо было что-то сделать… А я промолчала. Испугалась? За что?! За нашу с ним контору? Что после такого разговора – не сможем работать дальше? За то, что вмешиваюсь не в свои дела?.. Да и пусть это их дела, но они же и меня касаются?! И я могу сказать, что об этом думаю?!.. испугалась… Ну, тогда придется теперь.

– У меня к тебе просьба…

– Да. Конечно… Какая?

– Обещай, что не будешь искать встречи с ней?

– Хорошо. Обещаю.

Как же легко он это сказал. Ненавижу.

Я обещаю. Обещаю легко. Прошло пятьдесят семь дней. Всё и так понятно… Но это «обещаю» – это ведь больше чем просто «не искать». Это – не думать. Не ждать. Не надеяться… Любимая… как же так?!

– А где она?

– Это важно? Жива и здорова.

Ледяной тон. А в глазах нет холода. Мне кажется, она готова заплакать.

– Галина… вы можете думать что хотите… Имеете право. Даже ненавидеть меня. Но я люблю её… Почему же мне не спросить?

Он говорит. Я слушаю. Он спрашивает – мне приходится отвечать. Но я всё дальше и дальше от своего намерения сказать два простых слова… А может, он правда любит? Тогда почему они не вместе? О Боже?! Почему в этом мире всё так коряво и неправильно?! И я не выдерживаю:

– Тогда почему вы не вместе?

У него взгляд затравленной собаки. Зря я всё это начала. Не хочу никаких оправданий, объяснений, слов. Тем более от него. Он сделал моей дочке больно. Очень больно. Через такую боль не каждая может пройти. Ненавижу. Не прощу.

– Галина… Вы же знаете… как всё это непросто… Есть другие люди… О них нужно думать…

– Вот как?! Непросто, значит?!.. Согласна… Но тогда молчи! Не говори никому ничего! Не обещай!

– Я и не обещаю никому…

– Когда говоришь такие слова – обещаешь… Ты не понимаешь этого? Их нельзя говорить… каждой… А ты сколько раз говорил? Только на моих глазах ты сменил пять или шесть баб… Всем говорил? Маринка от тебя рыдала… Ей говорил? Зачем?

Она пробивает меня. Пробивает потому, что говорит правду. Эти слова… наверное, действительно нужно говорить один раз и навсегда… а я повторял каждой, когда мне казалось, что она их ждет…

– Но я хотел как лучше…

– Нет. Ты хотел как удобнее. Чтобы быть не таким, как все. Казаться искренним. Но ты не любил.

Мне бы сказать ему уже всё. Об этих его задумчивых позах, вечной иронии и цинизме – над собой и окружающими, нагрудных платочках, небрежных комплиментах, обо всём, что имеет одну цель – привлечь внимание. Женщин. Сказать ему о Маринкиных слезах. Как уговаривала её не делать глупостей, не уходить с работы. Об Иркиных слезах. И о её восторге от него с самой первой встречи. О том, как с горящими глазами, раскрасневшаяся, словно пьяная, рассказывала мне о том вечере, когда всё началось. О том, как приехала ко мне домой, уселась за чашкой чая напротив и совершенно серьезно сказала – всё, мы вместе. Он всё мне сказал. Будем разводиться… О том, как я растерялась. Не понимала – радоваться мне или хвататься за голову. О чем только не думала в тот момент. И об их детях. И о разнице в возрасте. И о том, что как бы там ни было, а они потрясающе смотрятся вместе. И… что я была бы счастлива, женись он на Ирине… А потом она рассказывала о поездке в Прагу. О том, как обидела его. И хотя уже всё было в прошлом, забылось – переживала. Ругала себя за глупые слова. И снова я представляла себе, как потом, после того как всё утрясется, они будут счастливы… И рассказать, как непросто мне было встречаться и говорить с его Ольгой. Ведь она нравилась мне. Всегда нравилась, пока… пока они были вдвоем… Я даже думала сама поговорить с ней. Избавить его от этого всего. Так, поговорить, как могут поговорить между собой только женщины… И рассказать ему, как тяжело мне было встречаться с Ириной, говорить с ней по телефону, когда мне уже всё было понятно, а она, дура, ещё ничего не поняла… И говорить с ним… Нормально говорить, будто ничего не происходит… И говорить с ним эти два месяца, когда он такой весь из себя грустный и несчастный… не трогайте его… дайте пострадать… а Ирина… моя Ирина… все эти два месяца… лежит дома, отвернувшись к стене… и ничего не хочет… И я так боюсь за неё… Она хотела ребенка. Как он не понял, что от него?! Что хотела быть с ним? Навсегда?!