Сатана вас поздравляет - Фредерик Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И вы платите пятьсот к одному, если выпадает? — спросил я.
— Платим. Разумеется, реальная вероятность, что выпадет, — тысяча к одному, но не забудь про комиссионные распространителям, накладные расходы и всё, что мы платим за заступничество. Я держу честный банк, и моя прибыль составляет десять процентов от розыгрыша. До сего дня, я хотел сказать.
— Вы собирались рассказать мне про подтасовки, — напомнил я.
— Ах, да. Раньше, когда игра ещё не была так хорошо организована, один тотализатор мог обанкротить другой, внедрив подставное лицо в наборную или в верстальный цех местной газеты и поручив ему периодически подправлять количественные данные, за которые банк-конкурент и платил. Периодически — этого оказывалось достаточным при выплатах пятисот к одному. Людям подсказывали, какие количественные данные вот-вот появятся в газете, и тот банк в данный день выплачивал чрезмерно много. Наилучшим образом это действует лишь в городках с одной газетёнкой, ну двумя в крайнем случае; в городе, подобном Чикаго или Нью-Йорку, проделывать такое нелегко, поскольку если в газетах не будет согласия, это сразу же бросится всем в глаза. Но даже и в первом случае я от этого защищён. Количественные результаты я получаю из первых уст, по телеграфу из Нью-Йорка, и сверяю с газетными. А в источнике, разумеется, эти результаты не подменишь: там их без конца перепроверяют, да и слишком много глаз за ними следит.
— Насколько упал ваш доход? Это ведь не может быть простая полоса невезения, правда же?
— Только не так долго! Тотализатор у нас невелик, если рассматривать числовые тотализаторы. Он охватывает лишь данный район — южную часть Петли и сразу к югу за Петлёй. Наш средний улов — примерно десять тысяч долларов в день, а потому по закону больших чисел наши выплаты должны быть в пять тысяч. И вот уже с месяц как они составляют все шесть. Я говорил уже, что мой барыш — десять процентов, а это при условии среднестатистических выплат. Если выплаты повысились на означенную сумму, я фактически остаюсь при своих. В последний месяц так и было. И по закону больших чисел — а для каждого держателя тотализатора, Эд, это первейший закон — я лишился тридцати тысяч долларов, недополучил их.
— А что вы будете делать, если настанет такой чёрный день, когда большинство людей поставят на некоторое число, которое возьмёт и выпадет, и вам придётся выплачивать, скажем, сто тысяч баксов в один этот день?
— Естественно, я их выплачу. Но я закрою банк, если не найду того, кто меня разорил, и до тех пор, пока не выясню, как он это сделал.
— Я полагаю, вам известно, что представляет собой Тоби Дэгон. Нет ли, в самом деле, вероятности того, что он вас обжуливает?
— Я, Эд, не дурачок. Естественно, я его проверил. Не думаю, что Тоби этим занимается, но и такой возможности просмотреть было нельзя. Я не обнаружил такого способа, с помощью которого он мог бы нанести урон всей системе. Видишь ли, Эд, при нынешнем состоянии этой системы Тоби вместе с продавцом квитанций и вместе с покупателем все трое должны войти в сговор, чтобы переиграть тотализатор. Выплаты мы группируем, а потому нам известно, по сколько их приходится на билеты, проданные тем продавцом или иным. И получается, что они все должны быть в сговоре, и не только с Тоби, но и теми, у кого выигрышные билеты. А столько народу вовлечь в заговор невозможно, Эд, — обязательно будет утечка. Какой-нибудь из распространителей решит, что заработает больше, если придёт ко мне и всё расскажет. И уж он заработает! Я не могу вообразить такого изнутри, но чёрт меня возьми, Эд, если я могу вообразить такое и снаружи. Будь это так просто, я не предложил бы пять кусков за ответ. Ещё выпьешь?
— Разок, не больше. Не объясните ли, как действует механизм распространения билетов? И механизм выплат?
— Думаю, Тоби объяснит это лучше. Не то, чтобы мне не было известно, но предпочитаю, чтобы ты всё же от него услышал. Но послушай, только чтобы избежать трений — я имею в виду, между мной и Тоби, — не говори ему про те пять кусков, которые я тебе посулил. Он и так был зол как чёрт, что я предложил столько же Бергману за то же самое. — Оги хмыкнул. — Тоби — он вроде сторожевого пса моей казны. Иногда мне кажется, что он более меня заботится о моих деньгах. Моя щедрость его бесит.
— К кому-то ещё? — спросил я.
— По отношению к тебе, Эд, это не вопрос щедрости. Тоби работает за твёрдый процент от моего сальдо. А я рассказал тебе, каково моё сальдо за истёкший месяц. Вот почему Тоби даже более обеспокоен, чем я сам; у меня ведь ещё прибыль от «Голубого крокодила». Тоби живёт за счёт своего капитала, и я не думаю, что получает он много. Но ничего у меня не возьмёт, даже предложи я ему. — Оги встал. — Пойдём, я провожу тебя к Тоби и попрошу объяснить, что да как. Если он не ушёл.
Мы вышли из кабинета и спустились по лестнице. Остановившись в арочном проходе, мы оглядели зал. К нам тут же подошёл метрдотель — то есть, к Оги, разумеется.
— Тоби ушёл? — спросил его Оги.
— Да, сэр. Как спустился, то выпил одно виски и ушёл; просил передать вам, что собирается сразу идти домой, если вы пожелаете связаться с ним.
— О’кей, — проговорил Оги. — Познакомься, Джордж, — это Эд Хантер. Посади за хороший столик, пока я буду звонить Тоби. И никаких счетов, когда бы Эд ни закончил.
Джордж слегка поклонился и отвёл меня к столику неподалёку от эстрады; тотчас же он предоставил мне официанта, чуть ли не силой оторвав его от процесса обслуживания соседнего столика. Мне не хотелось того разочаровывать, а потому я заказал два виски той же марки, которую Оги недавно наливал мне наверху.
Оги вернулся, как раз когда принесли виски, что на этот раз не заняло и двух минут. Он сел напротив меня и взял своё.