Черные маски - Виталий Егоров

Зайдя в кабинет и посадив убийцу на стул, Тимур начал допрос.

– Александр, предстоит поездка в Якутск. Ты погулял на свободе достаточно, уже два года, пора ответить перед законом. Будешь говорить или придется тебе все доказывать? А доказательств у нас достаточно: ванна, изъеденная кислотой, стояк канализации, останки матери, – схитрил Тимур, прекрасно зная, что ничего этого у него нет и в помине.

Он надеялся на то, что убийца признается в содеянном – только в этом случае можно было везти его в Якутск. «Благодаря» стараниям Карлушина и его сподручных уголовное дело так и не было возбуждено, все вещественные доказательства утеряны, поэтому увозить его с собой не имело смысла, если только Мокрецкий не изъявит желания сознаться в убийстве матери. В этом случае якутская прокуратура могла бы возбудить уголовное дело, да и то не факт: теория Хейга об идеальном убийстве, когда отсутствие трупа убиенного оправдывало преступника, жила и существовала в судебной системе России.

– Гражданин Мокрецкий, – продолжил Тимур. – Я даю тебе возможность написать явку с повинной, это учтется в суде как смягчающее обстоятельство. Будем говорить?

– Да, – наконец отозвался задержанный. – Будете писать или я сам?…

– Сначала расскажи, а потом напишешь.

– С какого момента рассказать?

– С детства. Я тебя слушаю.

– Тогда слушайте, рассказ будет долгий.

И преступник поведал свой страшный рассказ, от которого стыла кровь в жилах:

– Я рос без отца. Мать никогда не говорила, кто он, да я и не интересовался сильно. В школе учился довольно хорошо, мама была учительницей в этой же школе, поэтому мне всегда помогала, если где-то отставал в учебе. Был домоседом, близких друзей практически не имел, кроме Геры из соседнего подъезда. Когда окончил школу, в армию меня по состоянию здоровья не взяли – плоскостопие и плохое зрение. В этот же год поехал в Москву, чтобы поступить на авиационного техника, но по конкурсу не прошел и остался жить в столице на некоторое время. Это был восемьдесят пятый год, когда к власти пришел Горбачев. В Москве появились очереди за винно-водочными, и я приткнулся к группировке, которая подпольно торговала алкоголем. Поболтавшись в Москве более года, по настоянию мамы, которая мне писала регулярно, вернулся в Якутск. Сначала работал заправщиком в аэропорту, а с девяностого года уже не имел постоянного рода занятий, перебивался случайными заработками. Пристрастился к анаше. Мне все больше и больше не нравилось жить в Якутске, хотелось московских просторов и свободы. Однажды поговорил с матерью насчет переезда в столицу. Она категорически отказалась, ссылаясь на то, что там нет ни одного знакомого человека и мы пропадем в большом городе. По этому поводу у нас с ней было несколько серьезных разговоров, я предлагал продать нашу квартиру и подыскать подходящую в Москве. Она меня и слушать не хотела, однажды даже ударил ее в лицо, столько во мне было злости на нее! Я задыхался в Якутске, я уже не мог там жить, а она упорствовала!..

Летом девяносто второго устроился в аккумуляторный цех, меня туда позвал работать Гера, который там уже работал. Я согласился, поскольку немного разбирался в аккумуляторах, сталкивался с этим во время работы в аэропорту. Хозяин цеха был хамло, бывший бандит, за каждую провинность избивал нас. Один раз он принес мышеловки, изготовленные из металлической сетки с мелкой ячейкой, и велел их расставить по цеху, поскольку в большом количестве завелись мыши. Устройство мышеловки позволяло ловить грызунов живыми, пойманных зверьков мы топили в воде. Однажды во время дежурства решил провести эксперимент и, слив в стеклянную банку немного кислоты, опустил туда живую мышь. Она, конечно, сразу сдохла, а я результаты эксперимента забыл выплеснуть на улицу. Утром банку нашел хозяин, тряся ею перед моим лицом, он спросил, что там внутри. Я увидел, что кислота превратилась в жижу – мышь полностью растворилась! После очередного скандала с матерью вдруг вспомнил про эту мышь. Я уже давно собирался покончить с матерью, так она меня достала, но не знал, как избавиться от тела, чтобы милиция не обнаружила ее и не заподозрила меня. Теперь мне представлялось, что проблема с сокрытием трупа решена. Работая с кислотой, я знал ее свойства, что при реакции будет выделяться запах и тепло. Тепла не боялся, поскольку все это будет происходить в чугунной ванне, а вот с запахом… Я решил использовать старый, но довольно мощный пылесос, чтобы отводить хотя бы часть запаха на улицу. С этой целью нашел два шланга длиной примерно по пять метров и положил на балкон. В последнее дежурство (я уже решил уйти с работы) взял из цеха две бутыли концентрированной серной кислоты и занес к себе на балкон. Однажды мама меня спросила, что за жидкость и шланги валяются на балконе, и велела их вынести, поскольку они мешали ей вешать выстиранное белье. В эту ночь я ее и убил…

Преступник вдруг разрыдался, вытирая обезображенное лицо серой тряпкой, которую достал из кармана. Выпив воды, он продолжил:

– Я задушил ее спящей в постели, накинув на лицо подушку и прижав своим весом. Когда она притихла, я выпил водки и уснул. Утром встал примерно в десять, убедился, что мама мертва, и отнес ее в ванну. Вы, наверное, знаете, что она некрупного телосложения и спокойно поместилась на дне ванны. Соединил шланги с пылесосом, один конец которого вынес на балкон. Затем тонкой струйкой, как учили в аккумуляторном цехе, стал лить кислоту прямо на нее. Она на глазах начала скукоживаться и меняться. Залив две бутыли в ванну, прикрыл ее клеенкой, а сам пошел прогуляться, поскольку едкий запах кислоты заполнил квартиру. Пылесос оставил работающим. Вернулся только поздно вечером. Пылесос уже не работал, очевидно, пары кислоты его испортили, но запах ощущался не так сильно, как при начале реакции, тем более балкон у меня был отрыт настежь. Развернув клеенку, увидел то, что осталось от мамы: какие-то красные сгустки плоти, оголенный череп, кости руки и ноги. Убедившись, что реакция идет нормально, шваброй размешал содержимое ванны, во время которого некоторые части конечностей и голова отчленились от тела. Но я заметил одну вещь, которая меня озадачила: эмаль в ванне стала слезать, я даже испугался, что кислота разъест ванну и польется вниз к соседям. Обследовав ванну, убедился, что чугун толстый, кислоте не поддается, и успокоился. Всю ночь пил, уснул только под утро и проспал до двенадцати. Проснувшись, заглянул в ванну – кислота сделала свое дело, чего-то похожего на маму там не осталось, за исключением некоторых костей, которые она так и не смогла разъесть. Я их собрал и упаковал в целлофановый мешок, а позже все это выкинул в канализационный люк…

– Ну, и урод же ты! – воскликнул сидевший рядом начальник отдела Лыско. – Она тебя девять месяцев носила под сердцем, родила, кормила своей грудью, одевала и воспитывала, а ты с ней так!..

Убийца угрюмо молчал.

– Сразу уехал в Москву? – задал вопрос Тимур.

– Я хотел получить справку, что она пропала без вести, и продать квартиру. Ответственный квартиросъемщик – мама, а без нее я не мог продать квартиру, потому и хотел получить эту справку. Но мне объяснили, что такой документ можно получить только спустя полгода после пропажи человека, и я на это время уехал в Москву.