Жизнь №8, или Охота на Президентов - Юрий Петухов

«Как живёте, караси? Хорошо живём, мерси!»

Уже падая, Кеша врезал усатому поддых. Упал. Перевернулся. Вышиб ногой аварийный люк. И вывалился…

Никто не видел машину времени. Никто не верит в машину времени. А она есть. В наших мозгах. В извилинах наших мозгов. Мы иногда залезаем внутрь себя, в эти извилины. И жмём на газ… И видим.

Видим, как воздушно-невесомый, призрачный мотылёк, светлым ангелом из поднебесья пропарывает сталь, бетон, алюминий, титановое стекло, груды пластика… и как тихо, тихо летит вслед за ним ещё один — будто чайный клипер под всеми парусами в голубой лазури небесного моря… Тихо, тихо лети, ночь оставляя в ночи… тихий небесный свет—утренним нежным лучом….

Два «боинга», две тени, два «близнеца», два «рога дьявола[34]», два адских крематория, нашпигованные бедными русскими евреями, латиносами и прочей мигрантской рабсилой… одна большая куча мусора, костей, шлака. И пыль. Огромные тучи пыли. И третий ангел, пикирующий в цель, осиновым колом вонзающийся в сатанинскую Пентаграмму, чёрный узел, опутывающий чёрной паутиной всю бестолковую планету. Третий ангел.

А был ещё и четвёртый. Про которого забыли.

…он успел. Извивистая река синела в трёхстах метрах внизу. Дальше был лес. Кеша ничего не рассчитывал. Так получилось. Или сработал какой-то иной расчёт… Он даже не успел сгруппироваться толком, плюхнулся о воду спиной… зато он увидел, как в «боинг» ударила ракета, увидел вспышку, обломки… и уродливый хвост самолёта, подброшенный взрывом, нелепый хвост, который ещё долго кувыркался в воздухе, горел, дымился и падал как в замедленном кино.

Сбили, суки! — сообразил Кеша, погружаясь в воду. — Свои сбили! На всякий случай… По плану «боинг» должен был снести ко всем чертям Белый дом (Вашингтон, округ Коламбия). Прицельно-точным, «лазерным» падением на эту «садовую беседку» в стиле нью-бюргер-романеско. По плану Ус-Салямы бен Аладина. А по Кешиному плану, белый ангелок должен был укусить птичку покрупнее, огромный трансатлантический лайнер, на котором делегация отставных гарантов с супругами и прочими подпругами, упругами и задрыгами возвращалась в Россиянию (ещё не все знали, что есть такая страна, особенно те, кто не умел пользоваться машиной времени). По Кешиному плану, «боинг» должен был лететь пустой, лишь с тонной пластида и канистрой напалма… Но усалямовские мужички, усатые и маслянорожие, всё перепутали и перепортили. А может, у них с самого начала было так задумано. Пластид они выпихнули. Понабрали пассажиров, благо обормотов в Заокеании всегда хватало, а местные рейсы никогда не поспевали за расписанием… Кешу связали прямо после того, как он передал мне по мобильнику ключевую фразу: «процесс пошёл!». Связали, бросили в кресло. И пошли выволакивать пилотов. Двоих пристрелили сразу. Третьего оставили, на всякий случай. Обормоты-пассажиры сидели, охерев, с по-американски раскрытыми ртами и ждали, когда откуда-нибудь из-под земли, как в кино, появится Шварценеггер или Сталлоне и спасёт их, как и положено по всем правилам Голливуда. Они не знали, что Холивоод сделали одесситы — из картона и пластилина, точно так же они слепили и всех картонно-пластилиновых героев шварценеггеров… Но всё же супермен нашёлся. Не местного разлива. Кеша тайком разодрал путы, расчитанные на кис-метного араба. И пошёл крушить нехристей, ломая черепа и хребты. Кеша рассудил, что пустой Белый дом слишком пустая цель, чтобы ради неё гробить две сотни местных олухов с собой впридачу. Но маслянорожие быстро намяли ему бока. И уже готовились спровадить вслед за пилотами… но он успел…

Нет, с азиатами связываться нельзя, решил Кеша, выныривая из речной прохлады. Сколько раз давал себе зарок. И опять купился на клятвы, обещания и братания. Евразийничество хреново! Прав был Александр Благословенный, у русских нет ни друзей, ни союзников, а кто евразийничает, тот последнее украсть хочет, в доверие втирается! Но сами засранцы-заокеанцы были ещё большими суками, чем маслянорожие… своих сбить!

Кеша готов был потерять веру в человечество и гуманизм. Но сейчас ему было не до всякой херни. Надо было выбираться из глуши… И приступать к реализации запасного плана. Надежней заказ выполнять здесь, где не ждут. В Россиянии всё было слишком «схвачено», там за каждой кочкой и под каждым унитазом сидел несгибаемый боец невидимого фронта по охране гарантов. Было ощущение, что этих бойцов миллиардами выписывали из Китая… ведь в самой Россиянии всего народонаселения не хватило бы на одну осьмушку «ограниченного контингента президент-секъюрити».

Да что там… опять ушли, задрыги!

Кеша, ещё мокрый, сидел в задрипанном американском баре, потягивал разбавленное пойло. И с тоской глядел в подвешенный к потолку ящик, из которого гугнивая голова вещала про то, как мужественные пассажиры сами скрутили страшных международных террористов и отважно послали свой «боинг» в пике, жертвуя собой, чтоб только спасти дядюшку Буша, демократию и святое право каждого ходить в памперсах. Голова была похожа на транссексуальный гибрид Мусорокиной и Свинадзева. И от этого в амэурыканском баре попахивало чем-то родным, россиянским, с привкусом смолы и серы…

Клыкасто-зобастая хищная жаба-кровосос окопалась в одной из своих тайных резиденций. И все силы мировой демократии охраняли её. И ещё тысяча отборных мордоворотов. И сотня танков. И сотня самолетов. И все американские авианосцы. И все демократические средства массового вранья и оболванивания болванов.

В лютом страхе доживал свои кровавые денёчки матерый старичище Ухуельцин. Всенародно избранный вивисектор и расчленитель!

Он просто, понимать, не знал, что ему некого бояться, что и все, кого он боится, выбрали памперсы и пепси. Живи, страна, ненаглядная моя Россияния-а-а-а!

Опухший, отёкший, непросыхающий Ирод-Тиберий пил, понимать, кровь людскую цистернами. Пил в галстуках и без галстуков, с партнерами и без партнеров. И не только в девяносто первом и безумном девяносто третьем. Лучший, понимать, друг Клина Блинтона.

Ох, какой был этот год… этот месяц.

Юра Шевчук в огромном зале, посреди молчаливых и лоснящихся несвидетелей грустно бормотал под гитару:

Страна швыряла этой ночью мутной сволочью…

Герои крыли тут и там огнем по шороху…

И справедливость думала занять чью-либо сторону…

Потом решила как всегда — пусть смерти будет поровну…

поровну… поровну… будет… пусть…

Смерти не было поровну.

Убивали одну сторону.

Убивали нервно и бестолково.

Много набили. Тысячи.

Помню надпись на стене скорби у пресловутого «дебелого дома»: «Охуельцин, куда дел трупы?!»

Стену снесли.

Но я повторяю вопрос: «Куда дели трупы?!»

И вообще, зачем надо было убивать столько безоружных, беззащитных людей, которые просто не хотели, что бы их страна превращалась в колонию и в пыточную камеру демократии.