Созвездье Пса - Андрей Валентинов

…Д. хоть и не обрадовался, однако явно почувствовал нечто вроде облегчения. Все устраивается к общему удовольствию: он сохранит своих декхан на раскопе, Слава с Володей будут ишачить за вашу и нашу свободу… а мы с Борисом не будем мозолить ему глаза. Правда, показалось мне… Ну так, чуть-чуть показалось, что Д. очень не прочь присоединиться к нам. Он и сам когда-то с удовольствием бегал по горам. И такое было, во всяком случае, Эски-Кермен мы с ним брали вместе…

…В архиве и в библиотеке данных о геологических исследованиях Херсонеса, в том числе карты магнитной аномалии, обнаружить не удалось.

И. А. Асеева сообщила, что карту изъяли два года назад. Насколько она помнит, исследования показали, что Херсонес стоит на сплошной скале, никаких признаков залежей полиметаллических руд не найдено. В этом случае появление «контура» связано не с влиянием «подземного» железа (и не с особенностями строительства, чему доказательством является Крипта), а с чем-то иным.

Крипта (продолжение.

Мнение А. Л. Якобсона:

«Под пещеру использовали обычную в Херсонесе большую прямоугольную цистерну римского времени, расширенную в нижней части; в пещеру ведет высеченная с узкой стороны цистерны лестница в 8 ступеней. Самой пещере (длина 8,26 м, наибольшая ширина 4,40м) был придан четырехлопастный план: к восточной (верхней, северо-восточной) триконхиальмй части с юго-западной стороны примыкает конха, по ширине наибольшая. В целом пещерное соорумсение по своей композиции очень близко к уже известным памятникам гробничной архитектуры. Скорее всего перед нами именно мавзолей — мартирий раннесредневекового времени, может быть, также V в., чему нисколько не противоречит находка здесь краснолаковой керамики (более определенных сведений о ней не имеется), продолжавшей бытовать, как известно, ив V и в VI вв. К. Э. Гриневич высказал правильную мысль, что в крипте было „быть может, место для рак с останками мучеников“, иначе говоря, предполагая (если мы правильно понимаем автора) именно гробнич-ный характер сооружения. На погребальное назначение указывает не только композиция этой пещеры, но и наличие с юго-восточной стороны ее дополнительного небольшого помещения (наибольшая длина 2,70 м) — явно дополнительного погребального склепа… Близ лестницы имеется каменный, прямоугольный в сечении, массивный столб, служивший, возможно (как полагает К. Э. Гриневич), в качестве опоры для впускной лестницы. О перекрытии мавзолея (плоским деревянным посредством стропил или каменным или кирпичным сводом) никаких данных мы не имеем, и поэтому судить трудно; не исключено, что мавзолей имел плоское деревянное перекрытие. Над мавзолеем, несомненно, возвышалась церковь, имевшая, возможно, какую-либо центрическую композицию, подобную композиции крестообразных мавзолеев Восточной и Западной базилик и Загородного крестообразного храма. Очень возможно, что и усыпальница позднее превращена была в церковь-меморию, на что указывают остатки престола в восточной нише…»

Из книги В. М. Зубаря и Ю. В. Павленко «Херсонес Таврический и распространение христианства на Руси» (Киев, 1988):

«По мнению некоторых специалистов, с первыми веками н. э. каким-то образом связан располагавшийся на главной улице пещерный храм-мавзолей, функционировавший как культовый объект, очевидно, с V века и почитавшийся в средние века как место, связанное с деятельностью первых христиан. Возможно, здесь, в переоборудованной под маленький храм уже не использовавшейся цистерне, собиралась для молитв и богослужений небольшая группа христиан, скрывавшихся от властей и языческого населения города. Не менее вероятно, что на этом месте (возможно, в самой цистерне) погиб кто-то из первых проповедников, в честь которого в IV или V веке и был сооружен культовый мемориал, дополненный позднее наземной часовней, от которой сохранилась только часть апсиды».

Из «Жития Святых епископов херсонесских» (перевод но церковно-славянский):

Херсонеситы ищут Святого Василия: «Они же, весе-яе приемше слово, начаша искати Святого епископа и обретете и в некоей пещерке, зовемой Парфенон, идеже живяше моляся… И ю пришедше в пещерку, идеже в селение имеяши святый епископ…»

Место гибели Святого Василия: «…идеже христиане столп имуще горе животворный крест поставиша…»

…А вокруг кипит жизнь. Из окон нашей Веранды наблюдаем грациозную постать Стеллеровой Коровы, направляющейся на пляж, рядом с ней семенит Ведьма Манон, почти зримо окруженная черной аурой. Вдали мелькает благородная седина Маздона — наш фотограф, увешанный аппаратами, словно рождественская елка, ведет группу молодняка запечатлеваться на фоне базилик (наверняка у колонн, там, где «минус»). А вот сквозь высокую желтую траву к нам резво катится неопределенной формы предмет. Ага, Борис, это же Лука, только чего-то он…

Тюлень и вправду чего-то, и даже очень чего-то. А говорит еще, что в Себасте выпить нечего! Ну-с, а что это за банка с соком?

Лука явно в духе. Постепенно адаптируясь к особенностям его речи, начинаем понимать, что его, как и час, поджидали сегодня немаловажные сюрпризы. Прежде всего он тоже был на почте. Правда, сигарет не дождался, зато получил — экая синхронность? — телеграмму. И послезавтра тюлень едет в Симферополь, дабы кое-кого встретить.

Мы переглядываемся — призрак Гусеницы затмил свет за окнами, но Лука спешит нас успокоить. Гусеница прочно осела дома, зато к нам приезжает Бурати-но. Его лучший друг, товарищ и заодно подчиненный — тоже лучший.

Переглядываемся — только Буратины нам здесь и не хватало, знаем мы этого лучшего друга и подчиненного!

…Вот оно, пошло-поехало! Маздон нас бросил, Лука не работает, мы убегаем — а тут еще и Буратино. Пропала экспедиция!

Лука, а что в банке-то? Да ну? Вот дела! Действительно — дела. Лука, наш неутомимый Ганимед, успел заехать в легендарные Камыши, где всегда что-нибудь есть. На этот раз «что-нибудь» продавалось в трехлитровых банках аккурат из-под сока. …И это пьют?

Вблизи «это» соком не назовешь — цвет явно отдает анилином. На блеклой этикетке гордая надпись о том, что сие изготовлено в совхозе «Перемога». Ах, теперь это называется «Ркацители»? Не шутишь? То, что мы недавно пили, еще можно так назвать, а это… Нет слов!..

…Желтое-желтое, страшное-страшное, мерзкое-мерзкое, жуткое-жуткое, ужас, погибель, смерть, конец всему, амба!..

Лука, ты-то ладно, хотя тоже душа живая, но каково будет гроб до Южно-Сахалинска везти? Поездом, потом на пароме… Нет, пробовать это мы не будем, правда, Борис? И при нас не открывай, а то нюхнем. Нам ведь завтра в гору, мы, понимаешь…

Луке абсолютно все равно, куда мы направляемся. Для него мертвые громады Мангупа, Чуфутки и Эски-Кермена излишне страдают отсутствием столь привычных удобств, в том числе соответствующих заведений, где наливают то, что пузырится в банке. Вот если бы мы собрались в Ялту или, паче того, в Гурзуф!.. Это да, тут бы, глядишь, и Лука брюхом тряхнул. Как в год Первых Змей, когда мы с ним решили слегка встряхнуться…