Капитан Антракоз - Крис Вудинг

– Больше, – поправил Крейк и наполнил стаканы. – Ну и что?

Малвери склонил голову и несколько секунд изучал лицо своего друга.

– Что ты почувствовал, когда открыл дверь?

– Ты о чем?

– Преграда на дредноуте. Ты же все сумел.

Грайзер задумался.

– Я ощущал себя полезным.

– Тебе нравятся эти демонистские штучки?

– Конечно, – ответил Крейк. Он провел пальцами по нечесаным белокурым волосам. – Чем дальше заходишь, тем сильнее одержимость. После того как заглянул на другую сторону… – Он обреченно вздохнул.

– И сколько ты сделал за последнюю пару месяцев?

– Что?

– Сколько ты занимался своим Искусством? Определял границы возможного, изучал теорию и тому подобное.

– Не пойму, куда ты гнешь.

Малвери навалился грудью на столешницу.

– Я видел вещи, которые ты делал. Саблю Фрея, золотой зуб, клипсы, которые наши пилоты цепляют на уши, твою отмычку. Хитрейшая работа, должен заметить.

– Спасибо.

– Сколько новых вещей ты создал за последние шесть месяцев?

Крейк открыл было рот, но сразу захлопнул его.

– Где же твои исследования, новые методы и открытия? Ты прямо затаился. Небось корпишь над чем-то ужасно важным и секретным?

Крейк выпучил глаза. Малвери опять откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Он сказал все, что хотел.

Грайзер сделал глоток и задумался. Смириться со званием алкоголика – совсем не трудно, но ему не понравилось, что его преданность Искусству оказалась поставленной под сомнение. Однако Малвери попал в точку. Крейк не нашел для себя никаких оправданий. Он почти перестал заниматься демонизмом. Восторг исследователя-новичка улетучился напрочь.

Сперва он радовался необычной обстановке, в которой ему приходилось трудиться на «Кэтти Джей». За неимением святилища Крейк обходился портативным нестандартным оборудованием и использовал его наилучшим образом. Но время шло, и в сутках оказывалось все меньше часов, когда он был способен изучать необходимые формулы на трезвую голову. Он постоянно пьянствовал, потом страдал от похмелья и делал огромные усилия, чтобы углубиться в сложные проблемы демонизма. Откладывал дела на завтра и говорил себе, что с утра обязательно возьмется за работу. Но все повторялось заново.

Крейк посмотрел на стоявшую перед ним бутылку. Неужели пьянство сказывается на его взаимоотношениях с Искусством? Без запретного знания, оттолкнувшего его от общества, он так и остался бы одним из бездельников-аристократов, ничуть не лучше Ходда. Подобная мысль была оскорбительной. Он считал себя выше их. Однако действительность указывала на обратное.

И внезапно его осенило. Это была дурацкая, безумная идея, рожденная потрясением от осознания собственной неадекватности. Будь он трезвым, не решился бы на такое. Но он воспылал желанием доказать доктору (и себе), что Малвери не прав. Он, Крейк, чего-то стоит! Он – не бездельник из привилегированных кругов, выбравший редкое хобби, а неординарная личность. И начал говорить, отрезав себе путь к отступлению:

– По-моему, я знаю, как отыскать шар.

– Как?

– Попробую поручить задачу демону.

Крейк поднял руку, чтобы постучать в дверь, и замер в нерешительности. Еще раз окинул взглядом освещенный фонарями извилистый переулок.

Вдоль мощеного проезда теснились друг к другу изящные узкие трехэтажные дома. Свежий воздух был наполнен соленым запахом моря. Из-за перекрестка доносились голоса горожан. Небольшой особняк, перед которым он стоял, ничем не выделялся – хозяин стремился не привлекать к себе внимания.

Крейк поправил воротник пальто и согнул пальцы, чтобы постучать костяшками по двери. Ладони у него вспотели, и кожа сделалась липкой. Все стало каким-то странным, будто он смотрел на окружающий мир через линзы фотокамеры. Во рту до сих пор ощущался резкий привкус виски. Сердце давало перебои. Это неприятное новое состояние случалось у него довольно часто, как правило, с похмелья.

Не следовало приходить сюда.

Он задумался о правдоподобном оправдании. Что, если вернуться и сказать команде, что он попытался, но, увы, без толку? В таком случае он не сделает никому ничего плохого. Возможно, даже лучше будет, если они вовсе не найдут Дракен.

Нет, он не станет лгать своим друзьям, как последний подлец. Это станет чересчур сильным ударом по его гордости.

Спивающийся неудачник-демонист! При чем здесь гордость?

Вспышка презрения к самому себе подхлестнула Крейка. Он постучал в дверь.

– Давай, – пробормотал он. – Когда человек не держит слова, он не имеет права называться мужчиной!

Послышались шаги, дверь распахнулась, и на пороге появился толстяк лет шестидесяти в парчовом камзоле, на носу у него поблескивало пенсне. Лысую макушку окружали жидкие седоватые волосы, длинными прядями ниспадавшие на шею. При виде Крейка он выпучил глаза.

– Тлен и проклятье, быстро в дом! – рявкнул он и, схватив Крейка за руку, втянул внутрь. Потом высунулся наружу, стал озираться по сторонам и с облегчением запер дверь.

– Рад видеть вас, Плом, – произнес Крейк, оправляя одежду и оглядывая прихожую. – Как поживаете?

– Вы меня не предупредили! – брызгая слюной, заявил Плом. – Есть же всякие способы… Письма, тайные встречи в укромных местах, маскировка! Надо соблюдать осторожность!

– Я обязательно учту это, Плом, – ответил Грайзер. – Но меня не видела ни одна живая душа. Полагаю, вы можете не волноваться.

Плом извлек из кармана платочек с кружевной отделкой и вытер лоб.

– К вашему сведению, я баллотируюсь в Совет канцлеров.

– Поздравляю.

Плом что-то пробурчал и устремился в гостиную.

– Даже малейший намек на скандал… Вы понимаете, что крошечная тень подозрения погубит меня окончательно и бесповоротно?

Крейк последовал за ним. Гостиная, как и прихожая, была отделана панелями темного дерева, на стенах висели портреты. Перед камином стояли два мягких кресла, а между ними располагался полированный столик. Плом приблизился к изящному винному шкафчику и вынул пробку из хрустального графина.

– Прошу прощения, – сказал Грайзер. – Я не стал бы вас тревожить по пустякам.

Плом налил бренди в два бокала и протянул один демонисту. Тот захотел устоять перед притяжением алкоголя – ему требовалась ясная голова, – но решимость сразу дала трещину. Кроме того, от ясной головы не будет никакого проку без крепких нервов, да и обижать хозяина отказом неразумно. Он сделал маленький глоток, и по всему телу растеклось тепло и ощущение благополучия.