Мечты в шоколаде - Кира Буренина

Андрей с изумлением посмотрел на жену.

– Катя… – Он помолчал. – Ну ладно. Я отошлю его. Но ты, надеюсь, понимаешь, что для него это означает смерть как профессионала, после ни одно агентство не возьмет его к себе. Самураи в таких случаях делают себе харакири. Ох, Катя, у меня нет оснований для такого шага.

– Так придумай их! – Катя уже не владела собой. – Если я тебе не совсем безразлична!

И, хлопнув дверью, выбежала из комнаты.

На следующий день Катя оставалась у себя в комнате дольше обычного. Она отменила занятия с тренером и очень нескоро осмелилась выйти в холл. У входной двери стояли две фигуры в камуфляже. Против своей воли Катя подошла ближе. Одна фигура медленно двинулась ей навстречу. Катя задохнулась. Это был Андрей Караульный.

– Я вас жду, – подчеркнуто вежливо сказал он. – Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

– Слушаю вас. – Катя приложила все усилия, чтобы голос не дрожал.

– Если можно, не здесь, а на улице.

Катя обреченно опустила голову. Накинув легкий плащ, она вышла вслед за бывшим возлюбленным, пытаясь собраться с мыслями.

Катя и сопровождающий ее охранник медленно шли по поселку вдоль домов.

– Ты не могла бы мне объяснить, в чем дело? – угрожающим тоном начал Андрей.

– Нет. – Катя упрямо покачала головой.

– Я остался без работы, тебе это известно?

Она прижала руки к груди:

– Я возмещу, выплачу столько, сколько попросишь.

– Плевал я на твои деньги, богатая женушка нового русского! Что я тебе сделал?

Катя молчала.

– Я стоял как пень, хотя никто не знает, чего мне стоило – видеть тебя все время в этом доме рядом с твоим банкиром! – Он осекся: – Убил бы стерву, – и сжал тяжелые кулаки. – Ты хотя бы понимаешь, что поступила подло?

Катя не ответила.

– Ну, прощай! – с ненавистью выдохнул Андрей и, не оглядываясь, широко зашагал по ровной асфальтовой дорожке прочь.

Она осталась стоять под сенью деревьев, мягко осыпавшими ее желтыми листьями, как золотым дождем. Сквозь их кроны сквозило яркое октябрьское солнце. Катя напряженно следила, как быстро удаляется от нее фигура в камуфляже.

По дорожке катились сухие покореженные листья, послушные каждому дуновению ветра; из ближайшего дома доносился чей-то беззаботный смех; едва заметный отважный самолетик чертил длинные, как человеческая жизнь, серебристые линии в небе. Андрей совсем скрылся из виду.

Катя вздохнула и медленно пошла назад. Свершилось! Но почему-то ей хотелось плакать горько-горько, как в детстве, когда она потеряла любимую куклу.

– Я же люблю его, Господи! – всхлипнула она. – Не отбирай его у меня!

Четыре дня мы мотались по Екатеринбургской области, из города в город, с завода на завод, по главным и проселочным дорогам, и именно в то время, когда там сбежали два опасных рецидивиста, о чем нас неизменно предупреждали представители уральских предприятий. Мои подопечные немцы, бизнесмены, прилетевшие из Гамбурга на переговоры, неизменно ежились при этом предупреждении, но отменять поездку не собирались. Они скрупулезно выполнили все пункты своей программы, закончившейся, как это водится, неизменными шашлыками в зимнем лесу, русской баней и русскими народными песнями. В день отъезда то ли из-за нелетной погоды, то ли из-за неготовности самолета мы проторчали в аэропорту три часа и прилетели в Москву в одиннадцать вечера. Встречающий нас водитель фирмы Володя нерадостно тащил к стоянке тяжелые чемоданы немцев, а они понуро брели за ним по слякоти к грязному микроавтобусу фирмы.

Еще час – и я дома. После долгого прощания, слов благодарности и взаимных уверений в уважении мои немцы остались в гостинице «Ренессанс» (Володя завтра утром должен отвезти их к субботнему рейсу в Гамбург), а я прикатила домой.

Как же хорошо! Час я лежала в пенной ванне, стараясь забыть неуютные номера гостиниц, немилосердную тряску по уральским дорогам, ранние вставания и поздние отходы ко сну. Потом я вкусно поужинала – не беда, что часы показывали половину первого, со вздохом облегчения легла в свою мягкую свежую постель и посмотрела чудную мелодраму с Ширли Макклейн и Николасом Кейджем о телохранителе и супруге экс-президента. В половине второго ночи я уже решила отключиться, как на московском канале обнаружила нечто новое: «Минуты доверия» сияло синим нимбом над ведущей и ее гостями. Толстый усатый дядька, похожий на Тараса Бульбу, со знанием дела говорил о женских проблемах. Побежали титры: «Психотерапевт Налеев Михаил Моисеевич». Я поудобнее устроилась в подушках, открыла банку чипсов «Принглз» и стала слушать. Через три минуты чипсы застряли у меня в горле.

– Дело в том, – доверительно вещал психотерапевт, – что после тридцати шансы у женщины на счастье практически сведены к нулю. Всего пять процентов женщин после тридцати может выйти замуж, у них сужается круг общения, все сводится к простому «дом-работа». Они разучиваются кокетничать, от них перестают исходить такие особые женские токи, этакие флюиды притяжения. И это придумал не я – все ученые от Гренландии до Австралии доказали, что пик женского обаяния приходится на возраст от двадцати пяти до двадцати восьми лет. – В устах доктора эта фраза прозвучала как смертельный приговор.

Ведущая передачи заметно изменилась в лице.

– Кто хочет высказаться на эту тему, просим звонить в студию, – спекшимся голосом объявила ведущая, и на экране высветились номера телефонов студии.

«Какой наглец!» – Во мне все закипело, я отбросила банку с чипсами и схватила мобильный телефон, трубка тряслась у меня в руках, я еле попадала на нужные клавиши. Как ни странно, я дозвонилась, и меня переключили в прямой эфир на студию.

– Добрый вечер. – Мой профессионально поставленный голос заполнил все уголки студии. – Правильно ли я поняла господина Налеева, что после двадцати восьми женщине ничем, кроме нотариуса, интересоваться не надо?

– Почему нотариуса? – Усы психотерапевта зашевелились.

– Да, почему? – вторила ему ведущая.

– Потому что вы не оставляете ей никакой надежды. Ей надо только составить завещание и не ждать больше от жизни никаких приключений! Вы вообще осознаете, – я снова бросилась в атаку, – что вы сейчас делаете? Вы же врач, и ваш принцип – «Не навреди!».

– Но у женщины после тридцати есть, как правило, семья, работа, уже, к сожалению, престарелые родители, хобби, в конце концов! – Доктор взял себя в руки и говорил спокойным, умиротворяющим тоном.

– Представьтесь нам, пожалуйста, – перехватила инициативу ведущая. – Сколько вам лет, какая у вас профессия.

– Меня зовут Лариса, мне тридцать три, я переводчик…

– Вы были замужем, но очень короткое время, а теперь живете одна? – осведомился психотерапевт.