Пока не зазвонил телефон - Оксана Обухова

Глупец. Если б Стас не заявил, что за Яниной охотится серийный убийца, рубаха-парень так и продолжил бы молчать. Сломался только уже на страхе за приемную дочь.

— Проехали, — пожалел его майор. — Теперь к делу. Постарайся вспомнить: очнувшись и возвращаясь обратно, не видел ли ты кого на бере…

Львов перебил:

— Да я день и ночь об этом думаю! — Взявшись двумя пальцами за футболку, поерзав, Львов отлепил взмокшую одежду от спины. — Спать перестал!

— И как?

— Никак! Говорю же — ничего не видел.

— А давай-ка представим, что убийца Лары этого не знает. Не знает, что после удара по голове у тебя наступила краткосрочная амнезия. — Гущин разжевывал Дмитрию нюансы, дабы подтолкнуть к ответу на главный вопрос. — Постарайся вспомнить, что было следующим утром. Кто-нибудь не показался тебе странным? Может быть, кто-то настороженно на тебя поглядывал, как будто ждал чего-то, был, так сказать, с напружиненными ногами, готовый отпрыгнуть и убежать…

Стас говорил медленно, как будто гипнотизируя Львова и погружая его в транс. Но Дима, после нелегко давшегося признания, все еще пребывал на взводе. Он постоянно ерзал, облизывал губы и утирал испарину со лба.

— Нет, — определился в результате. — Все было как обычно. Суббота. Я проснулся с тяжелой головой, мне было плохо…

— Да, — размеренно продолжил Стас, — тебя ударили по голове, и сказывалось сотрясение… Кто-нибудь интересовался твоим самочувствием?

— Жена. И Анфиса. Я им сказал, что выпил лишнего, голова болит, и весь день пролежал в постели.

— Понятно. Но в воскресенье утром к вам пришли полицейские и сказали, что ниже по реке обнаружили тело Ларисы. Кто-нибудь проявлял чрезмерное любопытство?

До Львова наконец дошло.

— Ты чё, майор? — Свидетель недоуменно выставился на сыщика. — Ты почему меня о наших спрашиваешь?

— Дима, на Ларисе было платье твоей дочери, — напомнил Стас. — Ты вот едва его вспомнил, а кто-то… кто видел это платье на Янине, запомнил и отреагировал. — Майор не стал говорить о том, что убийца впервые отрезал кусок одежды: платье оказалось особо значимым, Водяной производил над ним манипуляцию, он резал ткань, а не живую плоть. — Янина часто носила здесь это платье?

Львов нахмурился, припоминая…

— Да нет, — сказал в итоге. — Пару раз надевала, не больше. Кажется.

— Во-о-от, — протянул Гущин. — Кто-то следит за твоей дочкой, помнит всю ее одежду лучше отца.

Дмитрий потер лоб, как бы сгоняя стянувшие его морщины, болезненно и широко растянул губы уголками вниз. Скривился:

— Черт, если бы я знал…

— Теперь ты знаешь. И не должен удивляться, почему разговор касается Янины. Вот, например, Янина мне сказала, что у нее была здесь первая любовь. Кого она имела в виду?

— Первая любовь? — переспросил свидетель, переквалифицированный из подозреваемых. Реакция Львова на платье совершенно убедила Гущина в непричастности Дмитрия к убийствам. Он ни разу не произвел жестов «запирания», не скрещивал руки перед грудью, а, наоборот, широко их расставлял, как бы раскрываясь. — Ах это… — Дима поморщился. — Да какая это любовь. Так, увлечение.

— И все же? С кем у Янины был роман?

— С Мишкой, — почти не удивив Гущина, отрапортовал родной отец Михаила. — Им по шестнадцать было. Глеб, помню, их застал… ну ты понимаешь, в каком виде… и выдал. На орехи.

Вспоминая давнее событие, Львов смущенно хмыкнул, но майор попросил уточнить:

— Глеб застал их в постели и сильно рассердился?

— Ну. Психанул. Я тогда даже его успокаивал, помню. Чего, говорю, ты взбеленился? Ну застукал, ну по шее надавал… Давай разберемся спокойно, без синяков.

— А Глеб?

— Что — Глеб? Дело известное, он за Мишку в ответе, парень девку испортил, а отвечать ему, отцу.

Понятно. Логика деревенских жителей и здесь в полный рост.

— А ты? Родной отец.

Дима почесал в затылке.

— Да тут ведь какая заковыка-то… Я и за Янку отвечаю, типа она моя дочь, воспитываю с пяти лет. Глеб, когда их застукал, Мишку за шкирку — и тумаков. А Янка из их дома сбежала и ко мне: «Папа, ты только не вмешивайся, папа, я все поняла…» Испугалась она за Мишку очень. Говорит: «Я все поняла, мы сестра и брат. Нельзя нам этого».

— Почему? — удивился Стас. — Они же не родные. Если полюбили, что здесь плохого?

— Да это все Глебка, орал на Мишку: «Как ты можешь, она твоя сестра!» Орал при Янке, вот ее и переклинило.

— А ты б не возражал, если бы Янина и Миша встречались и дальше?

— Нет. — Дмитрий уверенно помотал головой. — Я Глебке до сих пор говорю: «Эх, не породнились мы!» Он сейчас-то жалеет, но сделанного не воротишь, Янку тогда как отрезало. Она мне сказала, что сама с Мишкой поговорит. Мол, не сможет она с ним… того, братом его считает. Они там что-то обсудили между собой, и больше ничего.

— Михаил переживал?

— Синяки лечил, — хмыкнул Львов. — Глеб его тогда здорово отметелил. Но на селе всегда такой порядок: попался с девкой, быть тебе битым.

— Потом Михаил простил отчима?

— Ну так я ж говорю — Мишка с Янкой сами все порешали. Дочка, правда, плакала потом… Но переступить через родство так и не смогла.

В мысленном списке подозреваемых Михаил Львов встал у сыщика под первым номером. Детская влюбленность, психическая травма в пубертатном возрасте, Янина, как раздражитель и напоминание, долгие годы была перед глазами.

Вот только постоянное отсутствие Михаила… Влюбленные себя так не ведут. Влюбленные мужчины за девушек сражаются, а Михаил позволил павиану Владику возле Янины целыми днями отираться.

— А что ты думаешь о Владе, Дима? Мне кажется, он неровно дышит к Яне.

— О, — откидываясь на спинку стула, произнес хозяин дома, — Владик — креатура Евгении Сергеевны. Любимчик и выдвиженец.

— То есть она с одобрением отнеслась, когда помощник увлекся старшей дочерью?

— Здесь, Стас, последовательность была другой. Вначале Владик увлекся, а уже после стал помощником. Женька с мамашей Влада старые приятельницы, они как-то всей семьей приехали к нам в Игнатово… Владик тогда, помню, в Лондоне еще учился и собирался там остаться, даже невеста уже была. Англичанка. Но встретил Янку — и запал. Уговорил Женю взять его в помощники, типа хочет заявить о себе в российской политике.

— Евгения одобряет его увлечение? — повторил вопрос майор.

— Конечно. — Невзирая на убежденность, в тоне Дмитрия сыщику послышался сарказм. И Львов его развил. — Чего же не одобрять-то, — хмыкнул, — у парня будущее. Женька в него верит, считает, он отличная партия для Яны. Приваживает Владика.