Железная королева - Джули Кагава

Пылая от запретных мыслей и чувств, я была не в силах успокоиться и долгое время не могла думать ни о чем, кроме темного рыцаря, который даже во сне заполнял собою все мои мечты.

Что-то зажало мне рот в темноте, заглушило испуганный вскрик. Я дернулась, но не сумела ни пошевелиться, ни двинуть рукой под весом неизвестного противника. Надо мной навис вооруженный рыцарь, лицо его было скрыто под шлемом с полным забралом.

– Шш-шшшш! – Рыцарь прижал палец к губам. Я чувствовала скрытую забралом улыбку. – Тише, ваше высочество. Все будет гораздо проще, если вы не станете сопротивляться.

Я отчаянно задергалась, но рука в перчатке надавила сильнее, до слез. Рыцарь вздохнул:

– Хотите по-плохому?

Перчатка сделалась холодной, ледяной, прикосновение жгло кожу огнем. Я рвалась и брыкалась, но не могла освободиться или хотя бы отшвырнуть зажимающую мне рот руку. Мои щеки подернулись инеем, подбородок заледенел, губы накрепко смерзлись. Рыцарь усмехнулся и убрал руку, и я с трудом вздохнула обмороженным носом. Лицо горело, как от кислоты, злой холод пробирал до костей.

– Так-то лучше. – Рыцарь уставился на меня. – Ни к чему нам тут сейчас красавчик Ясень, да?

Я вздрогнула, узнав самодовольный и высокомерный тон. Рыцаря моя реакция позабавила.

Он поднял забрало с лица, подтверждая мои подозрения. Сердце ушло в пятки, я задрожала, силясь справиться со страхом.

– Соскучилась, принцесса? – Синие глаза-брильянты Рябины вспыхнули в темноте, если бы нос не замерз, я бы задохнулась от отвращения. Старший брат Ясеня теперь выглядел иначе; некогда прекрасное лицо с угловатыми чертами покрылось кошмарными ожогами, превратилось в маску из обнаженной плоти. Сукровица сочилась из зияющих на щеках ссадин, нос ввалился, оставив на своем месте жуткую дыру. Лицо казалось ухмыляющимся черепом, пылающие болью и безумием остекленевшие глаза глубоко запали.

– Тебе противно? – прошептал он мне. – Это испытание, мой обряд посвящения. Железо выжигает слабую и бесполезную плоть, чтобы я смог возродиться одним из них. Нужно просто перетерпеть боль, пока не закончится перерождение. Когда Железный король захватит все Небывалое, я единственный из старокровок переживу перемены.

Я затрясла головой, хотела объяснить, что он не прав, что нет никакого обряда посвящения, что фальшивый король попросту использует его, как всех остальных…

Но конечно, через лед я говорить не могла. А Рябина вдруг выхватил кинжал – клинок из оникса, тонкий и зазубренный, похожий на акулий зуб.

– Железный король хочет сам с тобой поквитаться, – прошептал он. – Но будет достаточно, если ты попадешь к нему едва живой. Пожалуй, отрежу-ка я тебе пару пальчиков, оставлю для Ясеня. Что скажете, ваше высочество?

Он освободил мне одну руку, схватил меня за запястье и пригвоздил к земле, не обращая внимания на мои дикие взбрыкивания.

– Ах, принцесса, дергайся еще! Это так эротично!

А потом схватил нож покрепче и занес надо мной, выбирая, по какому пальцу нанести удар.

Я глубоко вздохнула, силясь унять панику, и постаралась думать связно. Меч – вот он, близко, но пошевелиться я не могу. Попытка воспользоваться чарами меня обессилит или вовсе иссушит, однако выбора не осталось. Рябина уже примеривался кончиком клинка к моему пальцу, но растягивал удовольствие; показались первые капельки крови. Я же сосредоточилась на рукоятке.

«Дерево есть дерево, – раздался у меня в голове голос Пака. – Простая деревяшка, корабельная корма, деревянный лук или обычная швабра – Летняя магия может все оживить, хотя бы на мгновение. Ты владеешь этой силой по праву рождения. Сосредоточься».

Вспыхнули чары, и рукоять ножа ощетинилась блестящими шипами, пронзающими и перчатку, и саму плоть Рябины. Почти тут же нахлынула тошнота, комната поплыла у меня перед глазами, и я разорвала связь. Рябина взвыл, отпрянул и выпустил мою руку. Как я и надеялась! Внутренне ликуя и стараясь не поддаваться тошнотворной слабости, я запустила свободную руку под забрало врага и вцепилась в изуродованное, обожженное лицо.

От вопля Рябины палатка содрогнулась. Он выронил клинок и схватился за лицо, а я со всей силы его оттолкнула, вскочила на ноги и схватила меч. Другой рукой я растирала обмороженное лицо – лед потрескался, ледышки сходили прямо с лоскутами кожи; я едва сдерживала слезы. Рябина навис надо мной.

– Ты и вправду надеялась меня победить? – Он выхватил свой меч, льдисто-голубой и такой же зазубренный, как кинжал, и шагнул ко мне. Его лицо кровоточило, один глаз был зажмурен. – Почему ты не убежала, принцесса? Беги к Ясеню и папочке – я не смогу гнаться за тобой по лагерю.

Я отковыряла последнюю льдинку с губы и сплюнула на землю между нами. На губах осталась кровь.

– Больше я не убегаю, – заявила я. Его уцелевший глаз сузился. – И спиной к тебе не повернусь. Я хочу, чтобы ты передал послание фальшивому королю.

Рябина оскалил клыки и шагнул вперед. Я не отступила, только приняла оборонительную стойку, как показывал мне Ясень.

Судя по той схватке Рябины с Ясенем, которую мне довелось наблюдать, противник был гораздо сильнее меня. Но теперь злость пересиливала страх, и я наставила на врага меч.

– Передай фальшивому королю, что не нужно никого за мной подсылать, – заявила я твердым, насколько сумела, голосом. – Я иду к нему. Я иду, а когда найду его, то убью.

И с ужасом поняла, что действительно так думаю. Теперь либо он, либо мои родные – и смертные, и фейри. Фальшивый король должен умереть, чтобы остальные жили. Как напророчил Грим, я сделалась орудием Дворов, убийцей.

Рябина презрительно фыркнул.

– Я непременно передам ему, принцесса, – насмешливо бросил он. – Но и ты не уйдешь от меня невредимой.

Он опять шагнул вперед, а я попятилась к стене палатки.

– Пожалуй, в качестве трофея отрежу ухо – просто, чтобы доказать королю, что я справился.

Рябина прыгнул, захватив меня врасплох стремительным движением. Я отпрянула, взмахнула мечом, сумела отвести удар, однако кончик чиркнул по моей щеке, ожег кожу. Я споткнулась и, падая, вывалилась из палатки наружу.

Прямо на меня расширенными от ужаса зрачками взглянуло безжизненное, окоченевшее лицо Дейлина. Затем мертвый эльф пошел мелкой дрожью и истаял, точно кубик льда в микроволновке, только лужица воды осталась на земле.

Я неловко вскочила и попятилась прочь от палатки. Щека горела, по лицу стекало что-то теплое.

– Ясень! – закричала я, лихорадочно озираясь. – Пак! Тут Рябина! Рябина!

В лагере было темно и тихо. Пьяные фейри храпели там же, где упали, повсюду валялись бутылки и кружки. Дым лениво клубился над потухшими кострами, в темноте догорали угли.

Рябина отбросил полог и нагло выскочил из палатки на открытое место. Все еще ухмыляясь, он приложил два пальца к губам и издал пронзительный свист, зазвеневший над лесом.