Бенериб – сладкая сердцем - Ольга Тишина

замком. Здесь были прозрачные бриллианты, голубые и синие сапфиры, зеленые изумруды, розовые и красные рубины, и еще множество других камней, названия которых Ия даже не знала.

– Оно прекрасно! – выдохнула она, на минуту забыв о том, что произошло минуту назад.

– Ты прекраснее, – прошептал он ей так тихо, как только мог. – И…. прости.

Ия вышла на террасу. Луна давала столько света, что можно было разглядеть цветы и траву. Ветерок холодил разгоряченную кожу. Она постояла немного, вглядываясь вдаль, где блестела водная гладь Нила, потом глубоко вдохнула прохладный, напоенный запахами цветущих растений, воздух. Да, этот мир принял ее и исполнил многие тайные желания, но почему же она несчастна!?

А в это время, недалеко от ее дворца, мучимый страстью не спал еще один человек. Он ждал гонца и с нетерпением мерил шагами богато обставленную комнату. Наконец в дверь поскребли, и в открывшемся проеме показался слуга.

– Господин, к вам пришли, – сообщил он, перекладывая лампу из одной руки в другую.

– Зови! – рявкнул ашшуриец, выдавая свое нетерпение.

Через пару минут в комнате появилась фигура, закутанная с головы до ног в черное покрывало.

– Говори! – приказал Герей. Но фигура лишь протянула руку и в ладонь ашшурийца легла записка. Он развернул ее, подошел ближе к светильнику, прочел, хмуря густые брови.

– Это точно? – задал он вопрос, тут же сжигая записку на огне светильника.

Фигура лишь поклонилась, не проронив ни слова.

– А стражники? – вновь задал вопрос Герей.

Из-под покрывала выглянула рука и ребром ладони провела по шее.

– Хорошо, – мужчина вынул из ящика мешочек и протянул гонцу. Тот подбросил его на руке. Брякнул металл.

– Это золото, не сомневайся, – ухмыльнулся Герей, глядя, как мешочек исчезает в складках одежды, а следом исчезает и сам гонец, тихо скрывшись за дверью, будто и не было его в этой комнате.

Ашшуриец остался один.

– Значит, служанок завтрашней ночью в доме не будет, – еле слышно проговорил он, повторяя текст сожженной записки. – Остается охрана, – Герей задумался. Он не очень верил в то, что стражей убьют, как намекнула ему фигура. Скорее всего, их чем-нибудь опоят. Смерть стражников вызовет не просто подозрения – целый скандал. Начнутся чистки, допросы. Нет. Нубемхат не настолько глупа, чтобы подвергать себя такой опасности, ведь на нее может упасть подозрение. Скорее всего, и этот несчастный гонец будет найден утопленным в Ниле. Царица не будет рисковать.

По коже мужчины пробежали мурашки. Фантазии, что не давали ему покоя последние дни, вот-вот должны осуществиться и чтобы чуть расслабить напряженные нервы он налил вина и залпом выпил.

«Завтра она будет моей!» – с этой мыслью Герей лег и уснул.

Глава 33

Следующим вечером Ия отпустила всех служанок на мистерии в храмы. Во дворце осталась лишь кормилица маленького Джера, да еще две старые няньки.

Мысли о Тети, его словах, не выходили из головы, будоражили воображение. Она, то до боли сжимала пальцы, желая видеть царевича, то вскакивала, начинала метаться по комнате, боясь этой встречи. «Если о нас узнают, – думала девушка, – если кто-то увидит – нам обоим не жить! Фараон не пощадит и не простит».

Страх накатывал, заставлял учащенно биться сердце, но через минуту, перед возможностью снова попасть в объятия любимого, отступал. Неопределенность выматывала и девушка вспомнила о снадобье, что давала ей служанка, когда у нее вдруг случалась бессонница. Средство было отменным. Древние египтяне знали в этом толк.

Ия открыла сундук, где Нима хранила разные мази и травы.

– Кажется этот, – она взяла в руки глиняный флакон, выкрашенный в синий цвет. Деревянная пробка легко поддалась, и нос защекотал знакомый запах валерианы, разбавленный терпкими нотками других, неизвестных трав. Ия осторожно накапала снадобье в бокал, разбавила его молоком, как делала Нима, выпила залпом и не заметила, как явь перешла в сон:

– Тети, – ее руки тянутся навстречу любимому. И вот он уже рядом, прижимает крепко, целует. Его прикосновения отдаются во всем теле истомой, разжигают в ней огонь желания, заставляют забыть о недавнем страхе разоблачения.

– Хочу быть только с тобой, – шепчет она ему. – Я люблю тебя, Тети!

Но он не отвечает, лишь сильнее прижимает ее к ложу, впивается губами в губы, жарко дышит.

– Тети, – молит она. – Давай убежим. Только ты, я и наш сын. Куда-нибудь, где нас никто не найдет.

И эта мольба остается без ответа. Тогда она пытается вырваться из любовного плена, посмотреть в его глаза, и там найти ответы, но понимает, что сделать это не в силах, чувствуя, как горячая плоть уже пульсирует внутри нее. Она больше не может ни о чем просить, просто отдается этому ритму, и с губ ее срываются стоны наслаждения.

Но что-то не так. Слишком настойчиво, слишком грубо он движется. Будто это не Тети, а кто-то другой. Свет яркого месяца, вышедшего из-за тучи, осветил ложе, на котором двое любили друг друга. Сон, в чьем плену Ия пребывала, развеялся, и она вдруг четко осознала, что с ней незнакомый мужчина.

– Моя богиня, моя Иштар, – на красивом лице незнакомца отражалась вожделенная страсть.

– Нет! – она попыталась это остановить, но мужчина навалился сильнее, зажал ее рот своей широкой ладонью, не сбавляя ритма движений.

– Я люблю тебя, – прошептал он в самое ухо. – Люблю, моя Иштар.

Ия внезапно вспомнила, где видела этого человека, проникшего под покровом ночи в ее покои. Вспомнила его взгляд, прожигающий насквозь. Ее душили слезы отчаяния, от невозможности вырваться из тисков чужих рук, а он все продолжал: ненасытно, жадно, с какой-то голодной алчностью терзать ее тело. И вдруг застыл. На красивом лице вместо страсти возникло удивление. Потом оно исказилось болью. Он захрипел и завалился на бок.

– Вот так ты ждала меня, Бенериб?

– Тети! – Ия попыталась прикрыться. Ее взгляд метался от мужчины, с торчащим кинжалом в спине, и истекающим кровью на ее ложе, к царевичу, стоявшему с гневным лицом посреди ее покоев.

– Я не хотела, – губы и руки дрожали, ее лихорадило. Все что происходило, казалось ненастоящим. Сейчас она проснется и кошмар исчезнет. Но, нет.

– Это твой любовник? – Хор-Аха спросил грубо, с какой-то брезгливостью.

– Нет, – ей хотелось кричать, но горло выдавало лишь хриплый шепот. – Он прокрался сюда, когда я спала. Я ждала тебя, Тети!

– Я видел, – он посмотрел прямо в ее глаза. – Как ты ждала меня.

– Нет! – Ия захлебнулась слезами. – Тети! Поверь мне! Клянусь, он взял меня силой!

– Тогда все правильно, – царевич подошел к распростертому телу, проверил пульс. – Мерзавец мертв.

– Что же будет теперь? – она