С любовью, Лара Джин - Дженни Хан

Питер берет мою руку и кладет себе на сердце.

– Давай, давай останемся вместе, – поет он. Голос у него чистый и верный, как он сам.

По дороге на вечеринку после официальной части Питер говорит, что хочет есть, и предлагает заехать в закусочную.

– На вечеринке будет пицца, – говорю я. – Давай поедим там.

– Но я хочу блинчики, – ноет он.

Мы паркуемся перед закусочной, и он бегом обходит машину, чтобы открыть передо мной дверь.

– Сегодня ты настоящий джентльмен.

Он улыбается и потом торжественным жестом открывает передо мной дверь закусочной.

– Я могу привыкнуть к такому обращению, – говорю я.

– Эй, я всегда открываю перед тобой двери! – возражает он.

Мы заходим внутрь, и я застываю. Вокруг кабинки, где мы обычно сидим, привязаны бледно-розовые воздушные шарики. Посреди стола красуется круглый торт – множество свечей, розовая глазурь с обсыпкой, надпись белой глазурью «С днем рождения, Лара Джин!». Внезапно из кабинок начинают выглядывать люди – наши друзья, все в одежде для выпускного: Лукас, Гейб, девушка Гейба Кеиша, Дэррил, Пэмми, Крис.

– Сюрприз! – кричат все.

– Господи, Питер! – оборачиваюсь я к нему. Он не перестает улыбаться. Бросив взгляд на часы, он говорит:

– Уже полночь. С днем рождения, Лара Джин.

Я подпрыгиваю и обнимаю его.

– Именно такой день рождения в ночь выпускного я и хотела, хотя этого не осознавала!

А потом я бегу к кабинке. Все встают и обнимают меня.

– Я даже не думала, что про мой день рождения вспомнят! – говорю я.

– Конечно, мы помнили, – говорит Лукас.

А Дэррил добавляет:

– Питер много недель все планировал.

– Это было так мило, – говорит Пэмми. – Он мне позвонил и спросил, какой противень использовать для торта.

– Мне он тоже позвонил, – вставляет Крис. – И я ему: откуда мне-то знать?

– Ты! – я шлепаю ее по руке. – Я думала, что ты поедешь по клубам!

– Может, и поеду, только поем картошки. Моя ночь еще только началась, детка. – Она притягивает меня в объятия и целует в щеку. – С днем рождения, подруга.

Я оборачиваюсь к Питеру.

– Поверить не могу, что ты это сделал.

– Я сам испек торт, – хвастается он. – Из готовой смеси, но все-таки.

Он снимает пиджак, достает зажигалку и зажигает свечи. Гейб вытягивает одну горящую и помогает. А потом Питер садится на стол, свесив ноги, и зовет меня к себе. Я оглядываюсь по сторонам.

– Э-э-э…

И тут раздаются первые ноты «Если бы ты была здесь» группы «Томпсон Твинс».

Я прижимаю ладони к щекам. Не могу поверить. Питер воссоздает финальную сцену из «Шестнадцати свеч», где Молли Рингвальд и Джейк Райан сидят на столе, а именинный торт стоит между ними. Когда мы смотрели этот фильм несколько месяцев назад, я сказала, что никогда не видела ничего романтичнее. И теперь он повторяет эту сцену для меня.

– Не тяни, Лара Джин, а то свечи сгорят, – восклицает Крис.

Дэррил и Гейб помогают мне аккуратно забраться на стол, чтобы не поджечь платье. Питер говорит:

– А теперь ты должна смотреть на меня с обожанием, а я наклонюсь вот так.

Крис пышнее раскладывает мою юбку.

– Закатай рукава повыше, – говорит она Питеру, сверяясь с экраном телефона. Он подчиняется, и Крис кивает. – Выглядит отлично.

Потом она возвращается на место и принимается снимать.

Мне не приходится прикладывать усилий, чтобы смотреть на Питера с обожанием.

Задувая свечи, я загадываю желание: всегда любить Питера так, как люблю сейчас.

БАССЕЙН В НАШЕМ РАЙОНЕ ВСЕГДА ОТКРЫВАЕТСЯ в выходные перед Днем поминовения. В детстве мы с Марго считали дни. Мама упаковывала с собой сэндвичи с сыром и ветчиной в вощеной бумаге, морковные палочки, большой кувшин яблочной воды (сильно разведенный яблочный сок без сахара). Я выпрашивала газировку из автомата или фруктовый пунш, но не получала их. Мама обмазывала нас кремом от солнца, как индейку маслом. Китти всегда кричала и сопротивлялась. Терпением она никогда не отличалась. Удивительно, как много остается в нас с младенчества, когда мы вырастаем. Если бы не Китти, я бы этого не знала. Она до сих пор корчит такие же гримасы.

В этом году Китти не участвует в команде по плаванию. Она говорит, что с тех пор, как ее друзья перестали ходить, ей уже неинтересно. Но я замечаю, как грустно она смотрит на расписание занятий. Наверное, это тоже часть взросления: ты прощаешься с тем, что любил.

Все газоны недавно подстрижены, и воздух пахнет клевером и зеленью. Стрекочут первые летние сверчки. Под эту музыку проходит каждое мое лето.

Мы с Питером занимаем шезлонги подальше от детского бассейна, потому что там тише. Я готовлюсь к экзамену по французскому, во всяком случае, пытаюсь.

– Подойди поближе, я намажу тебе плечи, – зову я Китти, которая болтает у бассейна со своей подругой Бриэль.

– Ты же знаешь, я не сгораю, – отвечает она, и это правда. Ее плечи уже золотистые, как запеченные булочки. К концу лета они будут темными, как корочка на зерновом хлебе. Волосы у нее зачесаны назад, на плечах полотенце. У нее фигура подростка: одни ноги да руки.

– Просто подойди сюда, – говорю я.

Китти шлепает сланцами по полу, направляясь к нам с Питером. Я поливаю ее кремом от солнца и втираю в плечи.

– Сгораешь ты или нет – неважно. Нужно защищать кожу, чтобы не выглядеть как старая сумка. – Это говорила мне Сторми. Китти хихикает над сравнением.

– Как миссис Летти. У нее кожа цвета хот-дога. – Миссис Летти наша соседка, и кожа у нее как поверхность тонкого блинчика.

– Я не имела в виду кого-то конкретного. Но да. Ей стоило пользоваться кремом от солнца в молодости. Пусть это будет тебе уроком, сестра моя.

Питер надевает солнцезащитные очки.

– Вы злые, девочки.

– Это говорит парень, который однажды забросал ее газон туалетной бумагой!

Китти хихикает и отпивает колу из моей бутылки.

– Это был ты?

– Ложь и пропаганда! – невозмутимо отвечает Питер.

Становится жарче, и Питер уговаривает меня отложить учебник французского и прыгнуть вместе с ним в бассейн. Там плещутся только дети, нет никого старше нас. У Стива Бледела есть бассейн дома, но я хотела прийти сюда в память о былых днях.

– Даже не думай меня топить, – предупреждаю я. Питер начинает кружить, как акула, подплывая все ближе. – Я серьезно!