Я тебя у него заберу - Элла Савицкая

Демьян

У меня дрожит каждый нерв, звоном отдаваясь в напряженных мышцах. Несмелые холодные ладони Мариам спускаются по моему животу вниз, взрывами в голове воспламеняя потребность в том, чтобы не останавливалась, но я-то знаю, что на то, чтобы снять все запреты, нужно время, поэтому, сжав зубы от безотчетного возбуждения, стаскиваю по тонким плечам мокрую блузку. Мурашки на нежной коже служат доказательством того, что ее, как и меня сейчас ведет от необходимости друг в друге.

Взяв за руку, веду маленькую в ванную комнату. Включаю горячий душ, и пока комната наполняется теплом, разворачиваюсь к ней лицом. Огромные карие глаза смотрят на меня с ожиданием, долей страха и еще чем-то, чего я не могу разобрать.

Накрываю пухлые губы своими, помогая расслабиться. Не знаю, какие барьеры сейчас рушатся в ее голове, но сам факт того, что она стоит передо мной в одном лифчике не прикрываясь, говорит о многом. Сложно держать себя в руках, когда я, наконец, могу сделать то, что видел только в порочных снах с ее участием.

Не отрываясь от податливых губ, расстегиваю лифчик и спускаю бретели по рукам. Рваный стон пробивает горло, когда она слегка дергается, но я не позволяю спрятаться снова. Прокладываю влажную дорожку из поцелуев вниз по шее и, погладив ладонью грудь, осторожно беру в рот твердый сосок. Острый импульс простреливает позвоночник от вкуса, взорвавшегося на языке. Какая же она вкусная. Неповторимая. Обвожу языком твердую бусину и поднимаю глаза, чтобы увидеть реакцию. Прикусив губы, Мариам сжала веки. Так не пойдет.

— Посмотри на меня.

Послушно выполнив просьбу, котенок опускает взгляд на меня, и я вижу, насколько затянуты карие радужки.

— Не закрывай глаза.

Под ее пристальным взглядом втягиваю в рот сосок и чувствую, как мой ангел дрожит. Пальцами впивается мне в волосы, только сильнее наливая мой член кровью.

Я всегда знал, что вот так прикасаться к её телу будет чем-то за гранью, но все оказывается в разы острее. Смуглая кожа терпкая, пахнет моей девочкой и её нарастающим возбуждением. Зубы сводит от желания смять. Понимание, что я первый исследую каждый миллиметр атласной кожи, порождает первобытный триумф и желание заклеймить собой.

Языком провожу по коже по направлению к левой груди. Становлюсь на колени и, погладив сосок большим пальцем, обхватываю его губами. Вашу мать, мне кажется, я готов кончить уже прямо сейчас. Пальцы задеревенели от напряжения, но мне удается расстегнуть пуговицу на джинсах Мариам, дернуть собачку вниз и спустить ткань по стройным ногам.

Мариам

Горячие уверенные ладони ведут вверх по моим бедрам, впрыскивая в кровь что-то настолько ядовитое, что оно мгновенно распространяется по организму и стирает запреты, раз за разом вспыхивающие в голове. То, чему меня учили родители, чему наставляла мать, повторяя как мантру, что мужчина не должен трогать женщину до свадьбы, растворяется в горячей лаве, порожденной порочными действиями Демьяна.

Низ живота болит настолько сильно, что кажется аномальным. Там все горит, требуя выплеснуться наружу, и все, что я могу, это сжимать ноги, пока ладонь Демьяна не добирается до промежности. Громкий протяжный стон покидает легкие, а я хватаюсь за рядом стоящую стиральную машинку. Ноги становятся ватными, неподвластными мозгу. Обхватив мои трусики, мужские руки без спроса стаскивают их вниз по ногам. Отрезвляющее желание мгновенно прикрыться нагло пресекается хриплым голосом Демьяна:

— Не вздумай!

Господи… Он передо мной на коленях, а я полностью обнаженная дрожу от неукротимых ощущений.

— Ты совершенна, Мариам!

Дерзкие губы опускаются на мое бедро и оставляют обжигающий след, прокладывая дорожку к животу. Поднявшись на ноги, Демьян накрывает мое горло ладонью и врывается в рот языком. Приподнимает за ягодицы, чтобы поставить в нагретую ванну. Пока я пытаюсь хотя бы вспомнить, как дышать, избавляется от джинс и, оставшись в трусах, присоединяется ко мне прямо под горячие капли воды. Шумно сглатываю, опуская глаза. Его выпуклая твердая эрекция вынуждает покраснеть. Боже мой, как же это постыдно. Здравый разум пытается еще раз пикнуть о том, что мне вкладывали в голову всю жизнь, но тут же глушится очередным поцелуем.

Вкус Демьяна неповторимый. Его язык уверенный, по-свойски хозяйничает в моем рту, когда шершавая ладонь вдруг накрывает меня внизу. Меня подбрасывает, бьет током. Я дергаюсь, но Демьян крепко обнимает меня одной рукой за талию, когда пальцы второй вдруг начинают скользить по моей плоти, раздвигая складки и медленно исследуя их.

— Тихо, Мариам. Все нормально. Я буду осторожен, — голос Демьяна звенит напряжением, стальные, подрагивающие мышцы говорят о том, что он едва себя сдерживает, но при этом действует действительно осторожно.

Я цепляюсь за широкие плечи, как за спасительный круг, потому что тело перестает мне принадлежать. Оно, как идеально настроенный инструмент, реагирует на каждое прикосновение любимого и мгновенно отзывается на него звонким переливом нервных окончаний.

Темные пятна плывут перед глазами, когда умелые пальцы, погладив меня, находят клитор и начинают методично кружить по нему. Внутренности обжигает еще сильнее, хотя в прошлый раз казалось, что это невозможно. Прикосновения в настолько интимном месте непривычные, сокровенные, острые, как лезвие бритвы, Ноги машинально сжимаются, но Демьян проталкивает между ними колено и продолжает свои мучительно-сладкие пытки.

— Расслабься, маленькая! Доверься мне. Знала бы ты, как я мечтал об этом с самой нашей первой встречи, когда ты в своих коротких шортах вперилась в меня огромными глазищами, — Демьян тяжело дышит мне в шею, не прекращая изводить ласками рукой. — Уже тогда с ума сошел, понимая, что ты ведьма маленькая въелась под кожу.

Всхлипнув, я крепче прижимаюсь к нему. От озвученных признаний меня пронзает накатывающей острой волной.

— Хотел тебя до одури, — зубы не больно смыкаются на моей шее, а я понимаю, что меня уносит за грань. — Хотел вот так, открыто, чтобы моей стала и имя мое раз за разом повторяла, как мантру…

И я воплощаю в жизнь его желание. Не потому, что хочу подольстить, а потому что его имя само прожигает горло и рвется наружу, когда наслаждение доходит до пика. Ноги сводит судорогой, низ живота обдает извергнувшейся лавой, и я, громко вскрикнув, протяжно выдыхаю:

— Демьян….

Он крепко удерживает меня, не давая обессиленно осесть. Хватаюсь за запястье, замедляющее свои движения, теперь уже нежно гладя чувствительные складки. Сердце разрывается, как ненормальное. Господи, это, наверное, и называют дьявольским искушением, которому невозможно не поддаться. Он — мое искушение. Запретное. Порочное. То, которое поглотило собой и перекрыло все пути назад.

Тяжелое дыхание обжигает шею, Демьян тихо ругается, а потом я чувствую, как он накрывает свою эрекцию ладонью и сжимает ее. Понимаю, насколько ему тяжело и, наверное, даже больно, как мне было несколько минут назад, но все, что я могу, это прикоснуться к нему через ткань трусов. Темные глаза берут в плен мои, а руки внезапно разворачивают спиной. Инстинктивно упираюсь ладонями в кафель серого цвета.