Одна маленькая ложь - К.-А. Такер

Вместо ответа показываю ему язык и исподволь любуюсь мускулистыми руками и рельефным торсом Коннора, увлеченного игрой. Лицо у него сосредоточенное, даже задумчивое. И очень привлекательное. Поэтому меня отнюдь не радует, когда к нему подходит красотка-блондинка и кладет руку ему на плечо.

– Привет, Коннор! – говорит она кокетливым тоном.

– Привет, Джулия. – Он сверкает своей ослепительной улыбкой с неотразимыми ямочками, но тут же возвращается к игре и ловко отбивает подачу, полностью утратив интерес к белокурой искусительнице. Это очевидно не только мне, но и блондинке, которая тут же сникает.

К моменту, когда мы добираемся до последней кружки, Тай и Риган побеждают, а я уже никакая. Просто пью, когда Грант – наш добровольный рефери – объявляет разгромный счет.

Коннор целует меня в щеку и шепчет на ухо:

– Ты настоящий боец. Думаю, тебе не помешает подышать свежим воздухом. Пойдем.

Обняв меня за талию – чтобы приласкать, а главное – поддержать, Коннор ведет меня по лестнице наверх и провожает в тихое место.

– Как хорошо. – С наслаждением вдыхаю прохладный бодрящий воздух.

– Да, внизу становится душновато и жарковато, – шепчет Коннор, убирая волосы с моих щек. – Тебе тут нравится?

Хотя моя улыбка говорит сама за себя, отвечаю:

– Нравится. Очень. Спасибо, что привел меня сюда.

Чмокнув меня в лоб, Коннор поворачивается и прислоняется к стене рядом со мной.

– Ну что ты. Я сам хотел сюда прийти. Особенно теперь, когда мы знаем, что твой отец был членом этого клуба.

Улыбаюсь и спрашиваю:

– А твой отец тоже был?

– Нет, он был членом клуба «Кэп». Еще один известный обеденный клуб.

– А он не хотел, чтобы и ты стал членом «Кэпа»?

Коннор переплетает свои пальцы с моими и говорит:

– Он счастлив уже потому, что я учусь в Принстоне.

– Ясно. – Мой отец тоже наверняка был бы счастлив…

У Коннора задумчивый вид.

– Знаешь, а я ведь раньше не ценил, как мне повезло с отцом. – После паузы он поясняет: – Пока не познакомился с Эштоном.

Я настолько отвлеклась на игру и блондинку, которая клеилась к Коннору, что на время даже избавилась от мыслей об Эштоне. А теперь о нем напомнили, и мне снова не по себе.

– Что ты имеешь в виду?

Коннор вздыхает и хмурится, словно решает, как мне ответить:

– Я видел, как ведет себя Эштон, когда отец рядом. Он приезжал посмотреть регату. Эш становится другим человеком. Отношения у них. натянутые. Во всяком случае, у меня создалось такое впечатление.

Любопытство берет верх.

– Что же ты его не спросил?

Коннор хмыкает, и это красноречивее любых слов.

– Ливи, мы же парни. У нас не принято говорить о чувствах. А Эштон… Понимаю, ты считаешь его придурком, но на самом деле он классный парень. Он прикрывал меня столько раз, что и признаваться себе неловко. Помнишь историю о том, как я валялся в лодке? Когда я.

– Лежал задницей кверху? – хихикаю я. – Помню-помню.

Коннор опускает голову и смущенно улыбается.

– Если бы не Эштон, тренер наверняка бы вышиб меня из команды. Не знаю, что он сказал или сделал, но меня оставили. Да, я шучу, типа Эш – хреновый капитан, но на самом деле он – отличный. Замечательный капитан. Лучший за все три года, пока мы тут учимся. Все парни его уважают.

И не только за то, что у него больше девчонок, чем у всех нас вместе взятых.

У меня глаза лезут на лоб. С каждым днем сама мысль, что Эштон с кем-то другим – неважно, постоянная девушка это или еще кто – мне все неприятнее, так что после этой фразы мне становится тошно.

– Ладно, извини, что заговорил об Эштоне. Я люблю этого парня, но сейчас не хочу о нем говорить. Давай поговорим о… – Он поворачивается ко мне и обхватывает за талию двумя руками. Наклоняется и, скользнув языком мне в рот, целует – так долго мы с ним еще ни разу не целовались. Мне приятно, и я кладу ладони ему на грудь. У Коннора такая ладная фигура, и другие девушки это тоже замечают. Почему же мои гормоны начинают замечать это только сегодня?

Наверное, все дело в пиве.

А может, они наконец-то поняли, что Коннор – именно тот парень, который мне нужен?

* * *

– А ведь я тебя предупреждала, – напоминаю я Риган, растирая ноющую икру.

– Неужто все так плохо?

Вместо ответа изображаю страдальческую гримасу. Помимо школьной легкой атлетики и безумного задания доктора Штейнера, когда я гонялась по ферме за курами, стараюсь избегать всех разновидностей бега. Не нахожу в этом деле никакого удовольствия и, как правило, непременно подворачиваю ногу.

– Ну, давай же! – кричит Риган, прыгая на месте от нетерпения.

– Ладно. – Стягиваю волосы в конский хвост и стою, вытянув руки над головой, а потом устремляюсь за ней вниз по улице. Прохладный, пасмурный день с моросящим дождичком – еще один повод отменить пробежку. Риган клянется: по местному радио обещали через час ясную погоду. Думаю, врет, но не спорю. После вечеринки у ее отца отношения у нас несколько странные. Поэтому, когда она попросила составить ей компанию на утренней пробежке, я сразу согласилась, невзирая на скользкие дорожки и все прочее.

– Если мы пробежим до конца улицы и обратно, получится три километра. Справишься? – спрашивает Риган и добавляет: – Если выдохнешься, можем остановиться и пойти шагом.

– Лучше пристрели меня на месте, – усмехаюсь я.

– Не смешно, – фыркает Риган. – Тебе хорошо с таким ростом, а нам, коротышкам, нельзя расслабляться.

Через несколько минут мы приспосабливаемся и бежим рядом в одном темпе: я со своими большими медленными шагами и Риган со своими короткими, энергичными. И потом она выпаливает:

– Почему ты не рассказала мне про своих родителей?

Не могу понять, злится она или нет. Ни разу не видела ее сердитой. Но понимаю по тому, как она кусает нижнюю губу и хмурит брови, что она обижена.

Не знаю, что сказать, и говорю:

– Просто к слову не пришлось. Правда. Другой причины нет. Извини.

Какое-то время она молчит.

– Ты не любишь говорить об этом, да?

Пожимаю плечами.

– Да нет. То есть специально я не избегаю этой темы. – Не то что моя сестра: она закопала все в могилу и засунула туда динамитную шашку с зажженным фитилем. С того самого утра, когда я проснулась и увидела рядом с собой тетку Дарлу с опухшими от слез глазами и Библией в руках, я просто приняла это как факт. Сестра находилась на грани жизни и смерти, и я должна была думать о ней и о том, как нам с ней жить дальше. И так в одиннадцать лет, полуживая после гриппа, благодаря которому я не попала в ту аварию, я встала с кровати и пошла в душ. Потом позвонила по телефону в школу, предупредила, что не приду на занятия, и сообщила в школы, где работали родители. Пошла сообщить соседям. Помогала тетке Дарле собирать вещи перед отъездом. Помогала заполнять страховые документы. Договорилась о переводе в новую школу. Позаботилась о том, чтобы сообщить о смерти родителей всем близким и знакомым.