Как мы строили будущее России - Эдуард Лимонов

В парижском издательстве «Плон» на выходе книга капитана Барриля «Тайная война в Елисейском дворце». Издательство задерживает книгу капитана спецслужб, пытаясь убедить его опубликовать «политически корректную» версию. Капитан упрямится. Недавно газета «Франс суар» опубликовала один из эпизодов книги, в котором говорится о подготовке убийства. Барриль не указывает заказчика, но дает многочисленные сведения о посреднике, который должен был подыскать «киллеров» — исполнителей-убийц. Согласно Баррилю, это был «человек юридической профессии», «уроженец небольшого острова, близко расположенного от Сардинии» и т. д.

Меня, участника этих событий (то, что телефоны всех прослушивали, не было секретом и тогда), удивляет все же дикая жестокость власти, прикрытая вышколенными улыбочками чиновников. Почему власть все же отказалась от подготовленного убийства, навсегда останется неизвестно.

В самом конце жизни Миттеран публично признал свою принадлежность к кагулярам. В этом году издательства «Belles Lettres» и «Rocher» совместно опубликовали долгожданную книгу Жан-Эдерна Аллиера о Миттеране, отрывки из которой некогда публиковала газета «L'Idiot»… Продано около 250 тысяч экземпляров — огромный успех для Франции.

«Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал…» Не пролетела и не упал только потому, что, взвесив последствия, отказались от убийства не из-за человеколюбия, но по причинам рациональным. Однако Жан-Эдерн Аллиер все же дорого заплатил за то, что около трех лет будоражил Францию своим «L'Idiot». Осенью 1993 г. во время кампании против газеты (заголовки были типа: «L'Idiot» — «лаборатория красно-коричневых»), затравленный, он ослеп. Так что и «цивилизованные страны» вульгарно убивают своих инакомыслящих.

Смотрите мою статью «Разгром национал-большевистского заговора во Франции», «Советская Россия», 7 августа 1993 г.

Как мы вам и обещали в № 43 «Лимонки», Ельцин ушел в лежку в Барвиху, Лебедь лает, а караван (то есть война в Чечне и преступность) идет. Взрывы в двух московских троллейбусах быстро адаптированы русской психикой. Газеты утешают идиотов тем, что будто бы куски разорванных тел в общественном транспорте есть нормальная плата за жизнь в «цивилизованном обществе». (Ядерную зиму, уверен, представят так же, если случится.)

Я тут попал пару раз в Госдуму. Обеденный зал: цветы, праздничная обстановка, женщины улыбаются — вечный праздник, который всегда с тобой, или пир во время чумы, если ты вхож в Думу. На 11 тысяч рублей я съел салат, окрошку и хороший кусок мяса! Видел серьезного Марычева: он прилежно конспектировал что-то в зале Комитета по геополитике. Видел генерала Варенникова: тот пил молоко и задумчиво смотрел вдаль. Видел Хакамаду: физиономия у нее невеселая. Как и подобает «фашисту», я с ней приветливо поздоровался и улыбнулся.

В Чечне некоторые мертвые воскресли: Салман Радуев, например. Бывает. А жаль. Якобы жив — а мы ведь некролог его давали в газете — Джохар Дудаев, поклялся Аллахом Радуев. Но, согласно тому же Радуеву, Дудаев в овощном состоянии, хуже генерала Романова.

Трагически умер молодым, в 42 года, и похоронен на кладбище в Комарове наш партийный товарищ Сергей Курехин, обладатель партийного билета № 418. Мы скорбим о твоей гибели, Сергей.

Против меня возбуждено уголовное дело.

Мы решили попробовать войти в Политический консультативный совет. Если сказано, что можно всем партиям, то почему не нам? Идей у нас хватит на два десятка партий. У нас все равно воруют идеи направо и налево. Так уж лучше будем представлять свои идеи сами.

«Изображал фашиста», «поигрался со свастикой» — так провожает в последний путь Сергея Курехина «Независимая газета» в статье за 18 июля. И устами некоего Курицына (!!!) предсказывает и будущее нашей партии, и будущее искусства. «До выборов курехинский национал-большевизм вписывался в общепостмодернистский карнавал диалога с любыми дискурсами, пусть и находился, как это и полагается у великих художников, на самом рискованном краю пропасти. Теперь ему некуда вписываться. Теперь политика будет отдельно, а искусство отдельно».

А вот фига, милый! Какие-то затруханные выборы, не совсем чистое соревнование двух пожилых гопников за место в Кремле никак не повлияло в России ни на что. Даже на производство дубовых табуретов. А уж тем более на неудержимый процесс крушения иллюзий людей искусства по поводу демократии. Демократия невыносимо скучный строй, она — жизнь после смерти. И когда приехавший из-за бугра Лимонов вам в «Дисциплинарном санатории» все о забугорной демократии объяснял, самые порядочные из вас для приличия покивали и забыли, самые поганые из вас вякнули, что все эти Лимоновы и Зиновьевы просто не смогли устроиться на Западе. Но теперь, когда демократия здесь, ее можно на шкуре своей ощутить, самые чуткие и честные «художники» (ну «творцы», если хотите, «artists», люди искусства) поняли: да ведь тоскливее, скучнее, смертельнее, неромантичнее ничего не может быть. Чем вдохновляться в демократии? Категориями «рынок» или «права человека» или арифметикой купли-продажи, процентами, цифрами, сытостью, пьяным иканием «новых русских»? Потому самые чуткие artists ломанулись от демократии со всех ног. И Курехин среди первых.

Курехин ездил на Запад часто и по Западу же проверил свое отвращение к демократии. Он знаком был со многими большими людьми из европейского авангарда, и те ему ответили на его вопросы. И ответы были сходны с теми, которые дает здесь, в России, национал-большевизм. И это с Запада Курехин привез первые сведения о национал-большевистской партии России. Вот каким путем он попал к нам. Нас ему «рекомендовали» в Германии. Но он бы все равно попал к нам. Большой художник, особенно в эпохи разломов и социальных катаклизмов, не может долго работать только на индивидуальном топливе, однажды его начинают неизбежно жечь проблемы «я и традиция», «я и народ», «я и государство», «я и история моего народа», «я — народ — вечность». Вовсе не случайно, а абсолютно закономерно пришли итальянские футуристы в фашизм (а точнее, создали целиком первый этап фашизма), совсем не случайно пришли самые крупные сюрреалисты (и Пикассо) в Компартию Франции, а русские футуристы в большевики. Не случайно по тем же причинам пришел к нам и Курехин. Куда еще он мог пойти? Не к серым же, еще более тоскливым, чем демократия Ельцина, капээрэфникам Зюганова?

Меня тотчас предупредили тогда о той якобы легкости, с которой Курехин якобы менял убеждения и стили до того, как пришел к нам. Я посмотрел его высказывания 80-х годов, послушал диски и нашел, что он оставался абсолютно самим собой, но рос как творец, его творчество меняло лишь формы. Я проделал, кстати говоря, как творческий человек, путь, сходный с курехинским. Меня предупреждали, что, мол, поиграв в национал-большевизм, Курехин якобы уйдет от нас. А я был уверен, проговорив с ним целую ночь летом 1995 г., что лучшего члена партии не придумаешь. Вся жизненная дорога Сергея закономерно привела его к нам (так же закономерно его бывший друг Б.Г. пришел в лагерь власти. Не к Ельцину именно, но к власти вообще).