Контрольный выстрел - Валерий Горшков

— Разберемся! — процедил лейтенант. — Что было потом?

— Игоря Сорокина, одного из патрульных, я хорошо знаю — в школе вместе учились. — Хромов снова стал массировать запястье. — Ему известно, что ночью в магазине всегда включено дежурное освещение и что на вахте я или кто-то из наших. А в этот раз, когда они проезжали мимо, свет не горел. Наверняка грабители выключили, чтобы с Невского их не заметили. Патруль сюда, а дверь не заперта. Они сразу в подсобку, а в коридоре, у трубы, я. — Хромов дождался, когда лейтенант закончил писать, и добавил: — Обо всем этом они мне сами рассказали…

— Та-ак! — Милиционер пробежал глазами протокол и протянул его Хромову вместе с авторучкой. — Вот здесь пишите: «С моих слов записано верно, мною прочитано». Ниже поставьте число и распишитесь.

Он подождал, пока Хромов сделает все, как положено, потом убрал протокол в коричневую папку на молнии.

— Теперь можете говорить хоть до вечера! — Это было уже сказано в мой адрес.

Я жестом велел Хромову сесть во второе кресло, что он и сделал, а лейтенант встал из-за стола, сунул в нагрудный карман авторучку и, не сказав ни слова, ушел, оставив нас вдвоем.

Некоторое время мы молчали. Я курил. Хромов машинально потирал руку и постоянно шмыгал разбитым носом.

— Алле Лебедевой звонил? — спросил я, барабаня пальцами по журнальному столику.

— Сразу после тебя! — кивнул Хромов.

— Ну и как, обрадовалась?

— Сначала ахала, охала и все причитала: «Боже мой, Господи!» Потом бросила трубку. Скоро, наверное, явится…

— Ничего удивительного! Сюрприз малоприятный…

Я помолчал, поднялся с кресла, подошел к сейфу, постоял, потом стал ходить по кабинету взад-вперед и наконец остановился возле Хромова.

— Значит, в этом ограблении ты ни с какого боку не замешан. Я тебя правильно понял?

— Что-о-о?!

Секунду мне казалось, что охранник вот-вот бросится на меня с кулаками, но он почему-то вдруг обмяк и перевел взгляд на распахнутый сейф.

— Что слышал!

— Я действовал согласно инструкции, — затараторил Хромов. — Если это можно расценить как преступление — валяй, дожимай…

— Ты меня не жалоби, я не опер. И в милиции не работаю, поэтому спрашиваю тебя в приватной беседе: есть что-либо такое, о чем ты не упомянул в своих показаниях? Подумай хорошенько. Предупреждаю: у меня мало надежды на наш славный угрозыск, но есть личное мнение, основанное на опыте предыдущей работы. А звучит оно следующим образом: нашу уважаемую госпожу Меркулову, директора ювелирного салона «Кристалл», следовало бы основательно пощупать. Надеюсь, скоро мне предоставится такая возможность. Парочка не совсем деликатных приемчиков поможет развязать ей язык. Следующим — по очереди, но не по значению — идешь ты, мой дорогой. Если виноват — расколешься, если нет…

Я сделал несколько шагов по кабинету и вновь навис над Хромовым.

— Словом, серьезность случившегося ночью в магазине дает мне, шефу секьюрити, свободу действий. Не думаю, что Такарский, потерявший, в связи с этим ограблением, миллионы, сочтет меня слишком жестоким, а ты или Кира Никитовна побежите в милицию жаловаться на грубое обращение. Там люди ушлые — сразу сообразят что к чему и ввязываться в чужие разборки не станут. — Я наклонился к охраннику и, выделяя голосом каждое слово, добавил: — Пойми, дурила, твое здоровье сейчас никого не интересует. Уедут менты, я начну с тебя стружку снимать. Или покалечу и уверую в твою невиновность, или заставлю говорить правду! Понимаешь, не люблю я получать втыки от начальства, так что найти виновного для меня — дело чести! Ну, что смотришь? Я не шучу. Кстати, ты детишек любишь? Могу сделать так, что их у тебя никогда не будет. А могу так отбить почки, что будешь целый год кровью мочиться! Выбор за тобой. Хочешь, начнем прямо сейчас?

Я отступил на шаг и состроил зверскую гримасу, в душе ругая себя всеми последними словами. Ведь все, что я только что сказал Хромову, чистой воды голый понт. Но теоретически этот парень и впрямь вполне мог быть сообщником грабителей. Однако доказать это на практике будет чрезвычайно сложно. И начинать следовало с психологического давления. Неважно, виновен Хромов или нет. Главное заставить его испугаться так, чтобы у него не осталось ни малейшего сомнения — допрос с пристрастием состоится. И расколоться придется.

Ведь когда преступник начинает осознавать, что он останется не только калекой, но и полным импотентом, все богатства мира начинают им восприниматься, как суета, тлен, прах в сравнении с простыми радостями жизни.

— Сука ты, Кирсанов! — неожиданно процедил сквозь зубы Хромов и сжал кулаки. — Вместо того чтобы помогать, ты кайфуешь оттого, что нашел крайнего лоха, на которого можно навесить всех собак только за то, что этой ночью он, а не кто-то другой вышел по графику на дежурство в салон «Кристалл».

А ты убеди меня, что не виноват, и я с удовлетворением и гордостью за чистоту наших рядов ринусь в бой и стану защищать тебя. Докажи, что менты в форме и «уазик» действительно были. Докажи, что тебе не известен шифр сейфа. А может, все-таки ты впустил сюда своих корешков, а потом разыграл весь этот театр одного актера? Давай колись… Как все было на самом деле? Ну?!

Дверь кабинета неожиданно резко распахнулась, и в проеме нарисовался майор Стеценко, с которым я имел честь общаться в торговом зале магазина всего четверть часа назад. От его тогдашнего равнодушия не осталось и следа. Вздрюченный, прямо-таки не в себе, он барабанил пальцами по косяку.

Я вопросительно уставился на него. То же самое сделал и Хромов.

— Есть новости? — обрел наконец я дар речи.

— И еще какие! — рявкнул Стеценко. — Директор вашей ювелирной лавки найдена у себя в квартире с двумя огнестрельными ранениями. В голову и грудь. К счастью, раны не смертельные, но состояние крайне тяжелое. Наш врач оценивает ее шансы как сорок на шестьдесят. Вот такая загогулина, ребятки!

Боковым зрением я заметил — Хромов дернулся и даже открыл рот, будто хотел что-то сказать, но потом опустил голову и сцепил пальцы в замок. Руки у него подрагивали. Волнуется. Понимаю. Окажись я в его положении, вряд ли переживал бы меньше. Хотя руки, точно знаю, не дрожали бы.

А почему, собственно, у него руки дрожат? Ему же радоваться надо!

— Выходит, гости вначале к ней заглянули… — Перехватив цепкий взгляд майора, я посмотрел ему прямо в глаза. — За шифром сейфа, надо думать…

— Возможно… — хмыкнул Стеценко и достал из кармана пиджака пачку «Стрелы».

Я тоже решил закурить.

— Следовательно, -покосился я на Хромова, — версию с маскарадом можно считать отправной. А директриса и наш сотрудник охраны, стало быть, вне подозрений?