Спаситель Птолемей - Неля Гульчук

Антипатр предложил мир.

Леосфнн был неумолим и потребовал сдачи. Антипатру не оставалось никакой надежды, но от сдачи он категорически отказался.

С каждым днем неприятельские окопы теснее и теснее подступали к стенам города. Штурм города повторялся, но с храбростью и упорством, свойственным македонянам, был отбиваем.

Однако политика – дело неблагодарное и переменчивое.

При одном из таких сражений, когда Леосфен спустился в только что выкопанный ров, ему в голову попал камень. Полководец упал в бесчувственном состоянии и на третий день его не стало.

Неожиданная смерть Леосфена в самое сердце поразила Афины, граждане которых возлагали на полководца большие надежды.

Афинский народ устроил Леосфену погребальное торжество в Керамике. Гиперид произнес надгробную речь в честь Леосфена и павших в Ламийской войне. Все граждане города пришли проститься с прославленным полководцем.

На следующий день невеста Леосфена сама предала себя смерти со словами: «Никто другой не достоин ввести в дом невесту Леосфена!»

Антипатр торжествовал. Богиня Тихе явно покровительствовала ему. Война изменилась в пользу македонян. Явно благоволившая к Антипатру судьба именно в этот сложный для него момент послала ему на помощь Кратера с ветеранами македонской армии, возвращающимися из Азии.

Кратер, любимый военачальник Александра, соединился с Антипатром, передал ему командование, как стратегу Македонии и Греции.

Македонские отряды беспрепятственно подступали то к одному, то к другому городу Фессалии, которые сдавались один за другим. Вскоре Фессалия снова находилась во власти македонян. Македонское войско выступило из Фессалии, беспрепятственно прошло через Фермопилы и стадо лагерем у Кадмеи.

Государства Коринфского союза срочно вступили в переговоры с Антипатром и Кратером. Стали просить мира и Афины. Мужеству афинских граждан пришел конец.

В македонский лагерь в Фивах было отправлено из Афин посольство во главе со старым Фокионом и Демадом.

Требования Антипатра, хорошо усвоившего, что условия мирного договора диктует победитель, были суровы.

Прежде всего Антипатр потребовал немедленно выдать Демосфена, недавно возвратившегося из ссылки в Афины, Гиперида и их сторонников; предоставить ему неограниченную власть над Афинами; разместить для дальнейшей гарантии безопасности Македонии гарнизон в Мунихии и оставить его там до тех пор, пока это будет необходимо.

Фокион обратился к Антипатру с просьбой не размещать в Мунихии македонский гарнизон. На вопрос, поручится ли он за то, что афиняне не нарушат мира, Фокион не ответил. Промолчал!.. Послам пришлось согласиться на все требования, которые предъявил им Антипатр.

Между Македонией и Афинами был заключен мир, – мир, который был «для рабов слишком мягок, а для свободных граждан слишком суров.»

Ораторам и прежде всего Демосфену и Гипериду первым пришлось испытать на себе мщение Антипатра.

Рука победителя тяжело легла на побежденную Грецию. Кроме Демосфена и Гиперида, многие приверженцы антимакедонской партии в Афинах были подвергнуты жестокой казни, и лишь немногим повезло быть отправленным в изгнание.

Антипатр и Кратер вместе с воинами-победителями возвратились в Македонию.

Леосфен погиб. Еще раньше, чем в Элладе, об этом стало известно в Македонии. Вошла эта весть и в царский дворец в Пелле, в покои Олимпиады и поразила её, как удар грома.

Олимпиада задыхалась от ярости. Надо же этот Антипатр, ненавистный, вероломный, безжалостный, снова в силе, снова на коне, снова ходит в победителях. А какой он победитель, просто ему сказочно везет. Она видела Антипатра насквозь. Всегда знала и чувствовала, что если погибнет Александр, то погибнет и она. И вот свершилось… После смерти Александра она не знала покоя.

Ночи становились одна страшнее другой. Ночами её мучили кошмары.

– О, мой сын. Мой любимый, любимый сын. Мой Александр! – громко стонала она.

По возвращении в Пеллу Антипатр и Кратер даже не явились к ней. Ужас сковывал Олимпиаду. Семейка Антипатра договаривается убить ее.

– Испугалась! – корила она себя. – По-настоящему испугалась!.. Мщение со стороны Антипатра не замедлит себя ждать. Погиб мой сын. В Пелле упорно говорят, что его отравил Кассандр, сын Антипатра. Теперь очередь за мной, а затем… Нет, об этом лучше не думать. Надо срочно действовать!..

Даже приезд Роксаны и маленького внука не принес душевного успокоения. Наоборот, теперь Олимпиада тревожилась не только за свою жизнь, но и за жизнь наследника македонского престола. Часто ей чудились голоса Антипатра и его сыновей за толстыми стенами дворца.

Новая рабыня Электра, которая постоянно теперь спала рядом с ней, успокаивала:

– Все тихо. Стража охраняет надежно, царица…

– Нет, нет. Они все подкуплены Антипатром, – возражала Олимпиада. – Антипатр хочет отнять у меня царство. И теперь после победы в Ламийской войне отнимет!..

Рабыня сокрушенно думала про себя: «Александр умер, умер её единственный сын, а она мечтает о царстве!»

– Они растерзают меня на части. Но растерзать внука я не позволю. Скорей бы наступило утро! Скорей бы наступило утро. – молила царица.

Олимпиада проснулась рано, когда рассвет еще мерцал за окном. Весна набирала силу. Щебетали первые птицы. Вдали уже слышался топор дровосека.

Но настроение у царицы, как всегда за последнее время, несмотря на пробуждающуюся природу, уже с утра было мрачным. Антипатр не выходил у нее из головы. Она на расстоянии ощущала угрозу, исходящую от него, а пренебрегать этой угрозой было нельзя.

Поднявшись с ложа, Олимпиада приказала рабыням умыть, причесать и одеть себя. В свои пятьдесят три года она была всё еще стройна и царственно величава. В темномедных волосах предательски проглядывали седые пряди. Жесткий, властный взгляд её блестящих живых глаз подчинял и завораживал всякого, беседующего с ней.

Рабыни обмыли тело царицы прохладной водой, умастили благовониями, тщательно зачесали волосы вверх и уложили их в виде венка вокруг небольшой яркой повязки, одели шерстяной хитон темно-красного цвета с золотой каймой.

Закончив утренний туалет, Олимпиада сразу же поспешила к алтарю Гестии, расположенному в нише одного из её покоев. Рядом с алтарем рабыни уже расставили вокруг очага сосуды для жертвоприношений, развели огонь.

Царица бросила на алтарь священный ячмень и обратилась к богине:

– Гестия, великая богиня домашнего очага. Пусть буду я в состоянии еще долго приносить жертвоприношения вместе с моей дочерью Клеопатрой, Роксаной и моим единственным внуком Александром. Продли нам наше счастье и нашли беды на наших недругов. Покарай Антипатра и весь его род.

На женской половине Олимпиады всё было пропитано интригами, гаданиями, клятвами перед богами, запахами благовоний, душистых трав и жертвенного мяса. Несколько особо близких к царице слуг постоянно доносили ей, что происходит в городе за стенами дворца.