Сумасшедшая принцесса - Татьяна Устименко

– Например, что произошло бы, если бы вы сражались за Ринецею, а не против нее? – осмелился предположить Генрих.

Король радостно хлопнул ладонями по подлокотникам трона и коротко кивнул головой:

– В самую точку!

– Что же произошло после окончания войны? – Мальчику не терпелось продолжить свои расспросы.

– К сожалению, демоница оказалась слишком умной бестией. Не выходя за рамки закона равновесия, она умудрилась вынудить меня поместить спящих богов туда, где они остаются одинаково недоступны как для сил зла, так и для сил добра. Меня же она обрекла на медленную смерть, которая произойдет вроде бы без ее участия, а просто по причине постепенного упадка сил. И поскольку Ринецея не может править открыто, она приняла облик богини Аолы, сумев утаить почти все случившееся от большинства разумных рас. Хитроумные эльфы соблюдают нейтралитет и, затаившись, просто выжидают – чем закончится противостояние сил. А люди даже не догадываются обо всем происходящем. Если, конечно, не считать того, что Ринецея постепенно сумеет прибрать к своим рукам все человеческие королевства, как это сейчас происходит с Нарроной.

– А что происходит с Нарроной?

– Смотри. – Король взял в руки шкатулку, стоявшую на подлокотнике его трона. – Именно в королевство людей тебе и предстоит отправиться, ибо именно там скрыто оружие, способное сразить Ринецею. А это, – он извлек из шкатулки несколько необычных гравюр и показал их Генриху, – портреты членов царствующего дома Нарроны. Сам король Мор, который исчез при загадочных обстоятельствах, и его дети от двух браков – наследный принц Ульрих, принц Ужас и принцесса Страх.

Юный Повелитель изумленно рассматривал четыре портрета. На двух из них – черноволосый мужчина и юноша с миндалевидными, ярко-изумрудными глазами, потрясающе сочетающимися с бронзово-рыжими локонами до плеч, носили, подобно сильфам, черные полумаски, прикрывающие их лица. А существа, изображенные на последних двух портретах, – вообще не имели лиц.

– Король Нарроны – сильф? – Генрих показал на маску, скрывающую лицо короля.

– Нет! – Грей выглядел удивленным. – Там вообще все запутано! Повелитель Мор не сильф, не эльф и не человек. Он приходится родным сыном самой Смерти…

– Ого! – Мальчик вспомнил подводное путешествие. – А почему младшие принц и принцесса не имеют лиц?

– Считается, что они могут заглянуть в душу любого человека и принять то обличие, которое позволит им управлять чужим разумом. Эту способность они получили от своей матери, великой черной колдуньи. Они узурпировали власть в королевстве после исчезновении отца, конечно, не без помощи Ринецеи, и заточили в узилище своего старшего сводного брата. Теперь людей ждет незавидная участь… – Плененный король горестно прикрыл глаза. – Кроме этого, от богини Аолы я знаю только одно – свергнуть демоницу способна лишь девушка из проклятого рода, которую ты и должен найти. Как и волшебное оружие, носящее имя Игла.

Все сказанное Греем как нельзя лучше накладывалось на пророчество, зачитанное Генриху со стены в пещере спящих богов. Оставалась одна маленькая неясность:

– Уже второй раз я слышу про деву из проклятого рода. Кто же она?

– Не знаю! – Видно было, что, несмотря на огромное желание помочь, прибавить к уже сказанному больше нечего. – Существует только два известных мне рода, носящих проклятие. Наш род – и род самой королевы Смерти…

Генрих с трудом сумел подавить восклицание, готовое сорваться с его губ. Найти девушку из рода Смерти? Это, наверно, окажется потруднее поиска Разящей Иглы…

– Там, – король Грей с трудом обернулся и показал куда-то в полумрак, сгущающийся за высокой спинкой трона, – находится коридор, который выведет тебя в долину по ту сторону Черных гор. Оттуда ты начнешь свои поиски. Иди же. – Великий Повелитель привлек к себе мальчика и наградил нежным отеческим поцелуем. – От тебя зависит слишком многое.

– А вы? – Генрих старался не расплакаться. – Я увижу вас снова?

Король отстранил мальчика на расстояние вытянутых рук и, удерживая за плечи, жадно вглядывался в черты его лица, словно пытаясь навечно сохранить их в своей памяти.

– Вряд ли это произойдет снова. Силы мои тают слишком быстро. Боюсь, мне не суждено дожить до того счастливого момента, когда ты освободишь мир от ига Ринецеи…

– Неужели я ничем не могу помочь вам? – пылко воскликнул Генрих.

Король Грей задумался.

– Это слишком дорогая плата! Я не могу просить тебя об этом. Ни мои подданные, ни один самый близкий друг не рискнул бы заплатить такую высокую цену за поддержание моей жизни…

– Но ее сможет заплатить ваш сын! – прервал его юный Повелитель. Он прижал руку к сердцу и поднял на короля глаза, пылающие таким ярким пламенем, что Грей невольно ответил таким же жестом доверия и уважения, поклонившись молодому храбрецу.

– Истинный Повелитель! – восхищенно промолвил король.

Затем он крепко обхватил своими холодными ладонями горячее запястья Генриха:

– Ты подтверждаешь, что добровольно, по собственному желанию даришь мне часть жизненной энергии?

– Да! – Ни нотки сомнения не прозвучало в ответе мальчика.

Король поднял лицо к потолку пещеры:

– Великая богиня, Дарующая жизнь! Услышь своего рыцаря через пелену сна, окутывающего тебя. Забери у одного и подари другому…

Громкий грохот оборвал слова Грея. Потолок пещеры закачался, магические светильники замигали. Король громко закричал, испытывая непереносимую боль. В тот же миг Генриха охватило чувство, будто все его тело стремительно увеличивается в размерах, мысли становятся четкими и ясными, а кровь буквально закипает в венах. Ему показалась, что огромные клещи обхватили его конечности и медленно вытягивают их, ломая и перекручивая. Страдания мальчика все увеличивались и увеличивались. Он не выдержал и застонал, а потом упал на пол и потерял сознание.

Генрих открыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Ничего не болело. Более того, его переполняла сила, доселе ему не ведомая. Сила пела и бурлила, вызывая огромное желание вскочить и бежать куда-нибудь, в любом направлении, чтобы хоть немного убавить мощь, переполнявшую его мышцы и грозившую разорвать их. Сильф перевел взгляд на свое плечо, но вместо привычного очертания пусть сильных, но еще детских контуров – увидел мускулистую руку взрослого мужчины, смуглую, покрытую черными волосками. Генрих удивленно согнул чуждую ему конечность. Рука подчинилась непривычно легко, заворожив сильфа бугристыми, вздувшимися бицепсами. Все еще лежа, барон продолжал разглядывать широкую грудь, покрытую жесткими, курчавыми завитками, рельефный пресс с четкими квадратиками мышц, длинные упругие ноги. С не меньшим удивлением и восхищением он ощупал свое лицо, сразу же натолкнувшись пальцами на непривычные тонкие усики, украшавшие его верхнюю губу.

– Нравится? – раздался насмешливый голос.