Остров бесконечной любви - Диана Чавиано

История с серенадами быстро достигла ушей Онолорио. Каждый вечер один трубадур – или сразу двое – вставал под окно Мерседес и исполнял болеро. В первую неделю Онолорио попробовал выяснить имя заказчика. Во вторую – его громилы сломали гитары о головы несчастных певцов. На третью – мулат растоптал три букета роз – без имени отправителя, но с указанием адресата, – которые посыльный доставил донье Сесилии. В четвертую – он пригрозил избить Мерседес, если та не назовет имя своего поклонника. В пятую неделю, когда Пепе после полудня зашел в бордель, девушка встретила его с подбитым глазом.

– Собирай вещи, – сказал Хосе. – Мы уходим отсюда.

– Нет, – ответил голос демона. – Я не хочу.

Взгляд юноши причинил ей такую боль, что Мерседес впервые в жизни смягчила свои слова:

– Твои родители меня не примут.

– Если я тебя принимаю, то и они поступят так же.

Девушка боролась с духом, поработившим ее волю.

– Онолорио будет нас искать, – упиралась она. – Он нас убьет.

Хосе ответил коротким поцелуем в губы, и посрамленный демон отступил.

– Доверься мне.

Мерседес, охваченная смертной тоской, покорно кивнула.

– Давай собирайся, – распорядился Хосе. – Жди меня возле задней двери и не тревожься, если я немного задержусь.

Юноша сказал так, потому что, прежде чем дело дойдет до чемоданов, он должен был встретиться с родителями.

Гуабина протянула стакан холодной воды, и Анхела, всхлипывая, выпила все до капли. Пепе уже рассказал ей, и теперь бедняжка и думать боялась, что случится, когда узнает муж. Привести в дом проститутку! Как только такое могло случиться? Благовоспитанный юноша, в университете учится… И как Господь такое попускает?

Гуабина присела рядом, не в силах успокоить подругу. Она даже и не пыталась. В первую очередь потому, что в углу, где стояли святые, возник тот самый дух, который предупреждал мулатку об опасностях. Женщина онемела от страха. Вон он, как обычно, сгорбился в ожидании. Что-то случится, если только она не примет свои меры.

Женщина подошла к белой миске Оббы, а Обба – это одна из трех богинь смерти, извечная врагиня Ошун. Только она могла помочь отобрать у духа его жертву.

Гуабина встала перед миской, перетряхнула камушки на дне и прочла молитву католическим и африканским святым, находившимся в алтаре. Анхела смотрела на соседку со своего места, вложив всю надежду в способности ясновидящей мулатки. Перестук камней разнесся по комнате и запрыгал по стенам, точно безумный прерывистый смех.

Прошел уже час после ухода Пепе. Быть может, он отказался от своей идеи. Какому нормальному мужчине взбредет в голову ввести в родительский дом проститутку? Нет, Хосе не такой, как все. Мерседес не сомневалась в его возвращении. Видимо, его что-то задержало по дороге. Мерседес была чересчур взбудоражена, чтобы сидеть в комнате; она потащила два своих чемодана по коридору к задней двери. И уже возвращалась за третьим, как вдруг ей заломили руку за спину. Девушка упала на колени.

– Интересно, куда это ты собралась. – Онолорио приблизил к ее лицу нож. – Ни одна женщина – слушай внимательно! – ни одна меня не бросала. И ты не станешь первой.

Мулат схватил ее за волосы и дернул с такой силой, что Мерседес закричала, чувствуя, как хрустят ее шейные позвонки.

– Оставь ее! – Голос раздался со двора.

Краем глаза, поскольку головы было не повернуть, девушка увидела Леонардо.

– Если не уймешься, я вызову полицию.

– Ну вот, теперь все ясно! – заметил Онолорио, не отпуская свою жертву, держа нож у ее живота. – Голубки́, стало быть, собрались улепетнуть.

Мерседес принялась молиться, чтобы Хосе не пришел в этот момент.

– Не знаю, о чем это ты говоришь, – отвечал Леонардо, – но ты отдашь мне эту женщину прямо сейчас, иначе угодишь в тюрягу.

– Отдам-отдам… когда покончу с ней.

Мерседес почувствовала холодную сталь на своем боку. В ужасе осознав, что ей больше нечего терять, кроме жизни, которая уже начинала ее покидать, она что было силы двинула локтем мулату между ребер, и тот, застигнутый врасплох, разжал хватку.

Подчиняясь инстинкту выживания – скорее, чем борьбе за самку, – Леонардо бросился на соперника. Мужчины сцепились в яростной схватке, за которой Мерседес, находившаяся на грани обморока, следить не могла. Пока девушка пыталась унять кровотечение, что-то рвалось прочь из ее раны, как будто вытекая вместе с кровью. Нечто, не являвшееся ее душой, неохотно покидало ее тело. В глазах у раненой помутилось. Она слышала крики – пронзительные перепуганные женские вопли, но мир уже вертелся вокруг так быстро, что Мерседес осела на пол, с облегчением обнаружив место, с которого некуда больше падать.

Еще только приближаясь к дому, Хосе уже знал: случилось что-то страшное. Женщины истерично вопили на улице, повсюду сновали полицейские.

Когда он вошел, ему пришлось опереться о стену. Двое мужчин истекали кровью посреди двора. Один из них, лицо которого было юноше знакомо, лежал неподвижно. Другой, мулат со злым лицом, еще пытался ползти, но Хосе понял, что долго он не протянет.

В какой-то момент двор опустел. Женщины продолжали голосить на улице, а полицейские отправились за подмогой. Хосе подбежал к единственному человеку, который его здесь интересовал. Мерседес дышала часто, но ровно.

– Боже мой, что тут было? – пробормотал юноша, не надеясь услышать ответ.

С другой стороны двора до него донесся свистящий шепот мулата.

– Если я сейчас помру, – шипел он, обращаясь к Мерседес, хотя она и не могла его слышать, – то, клянусь, с того света отомщу всем шлюхам. Не будет им покоя ни здесь, ни в преисподней.

Умирающий склонил голову, сблеванул кровью и замер, уткнувшись носом в цементный пол.

– Хосе! – позвала Мерседес, чувствуя, как нарастает теплая волна в груди. В эту минуту девушка поняла, что холод, обитавший в ней много лет, окончательно покинул ее вместе с кровью из раны.

Гуабина молилась, пощелкивая камушками Оббы. Анхела уснула, словно ворожба лишила ее сил. И вдруг мулатка перестала молиться. Она услышала шум за спиной – какой-то гортанный звук или тихий шелест, какой издает лист бумаги на ветру. Гуабина обернулась и встретилась лицом к лицу с духом, подателем дурных вестей. Вот он сидит, как всегда сгорбившись, – немой индеец, покрытый шрамами, убитый несколько веков назад, душа которого осталась прикованной к этому кварталу по никому не известным причинам. Дух трясся, словно под порывами урагана, и Гуабина поняла, что он явился ей в последний раз. Явился, чтобы сообщить о великой опасности, которая уже миновала. Женщина облегченно вздохнула и отвернулась, чтобы разбудить Анхелу, но прежде попрощалась с мерцающим силуэтом.

И действительно, она больше никогда его не видела, однако это был не последний случай появления сгорбленного индейца в этом городе.