Возлюбленная некроманта. Новый год по-ведьмински - Валентина Гордова

В такой ситуации у меня было два варианта. Первый — махнуть на всё рукой и не вмешиваться, и тогда неизвестно, что случится, потому что жрецы из Раделии, и Тьма буквально в руках императора Раделии, а что он задумал — загадка, но я гарантирую, что ничего хорошего.

И второй — попытаться убедить эльфа в том, в чём у меня не было ни малейшего сомнения.

Выбор оказался очевидным.

Резко шумно выдохнув, я в два широких шага оказалась перед вскинувшим бровь парнем, схватила его голову руками и наклонила вниз, чтобы застыть губами в нескольких сантиметрах от его открывшихся губ и на выдохе передать все свои ощущения.

Он дёрнулся, словно ожидал чего-то другого, но тут же застыл, напряжённо впитывая всё-всё-всё, чтобы через несколько секунд в ярости прошипеть:

— Вот Тьма!

И прямо из воздуха вытянул тёмно-зелёную мантию, в одно движение ловко натянул её на себя, а мне что-то перекинул с приказным:

— Лови!

Поймала машинально, невольно сжала и осознала, что это телепортационный камушек, даже раньше, чем вспышка света утащила сквозь пространство.

* * *

— Есь, прости! — послышалось даже раньше, чем я успела перенестись. — Ведьмы на семнадцатую точку утром ушли, я думал, они до сих пор там. А когда все вернулись и сказали, что тебя даже не видели, я следом перенёсся, но тебя там уже не было. Зачем ты ушла?!

Вот так вот. Вроде и начинал повинно, а в конце гневно на меня посмотрел. То есть это я во всём виновата!

Молча посмотрела на Илетара. Оправдываться я не собиралась, говорить о том, что знать его не знаю и никакого доверия он у меня не вызывает, тоже не стала.

Вместо этого спросила:

— А тот тёмненький, он кто?

Эльф удивлённо моргнул вопросу, тут же вытянул лицо, видимо, осознав, о ком я говорю, и с ощутимым недоумением проговорил:

— Норлан из Изумрудных мечей, он недавно взял на себя командование внутренними войсками. Не думал, что он тебя лично искать пойдёт.

А, ну теперь понятны его слова про «я ощущаю» и «мы перекрываем». Раз войсками командует, значит, и за внутреннюю безопасность отвечает, а это дело такое, контроля требует.

— Уж лучше бы не ходил, — проворчала искренне.

И тут над лесным эльфийским лагерем прогремело:

— Есения!

Голос не был мне знаком, но в том, что пришла ведьмочке полная крапива, сомневаться не приходилось.

— Родимира, — со значением едва слышно протянул Илетар, выразительно округлил глаза и… свалил. Вот как был, так и свалил весь и полностью, оставив меня наедине со взбешенной ведьмой.

* * *

— Это недопустимо! Непозволительно! Ты порочишь всех ведьм и позоришь меня лично! — да, Родимира разошлась на славу, и успокаиваться не собиралась.

Прошёл час с моего возвращения в лагерь. Час гневной ругани Верховной и моего наказания — я исписывала уже седьмой листок, составляя классификацию известных мне растений Золотой долины. Знала я не так чтобы много, поэтому вся надежда была на клевер, ромашку и одуванчики — эти растут даже в Чёрных гранях.

А Родимира всё не замолкала. Возвышаясь надо мной разгневанной фурией, она то шипела, то рычала, временами срываясь на неразборчивый свист, пару раз прибегнув к ругани троллей и лишь три раза сделав короткие паузы на вдох-выдох.

Потрясающая женщина. Так орать, столько ругать, и практически ни разу не повториться — это уметь надо.

И вот именно в этот момент началось самое интересное.

— Главенствующая дала мне полную свободу действий в отношении тебя, Есения, — как-то внезапно успокоившись, ровно проговорила она.

Моя рука дрогнула. То есть до этого, не смотря на крик над ухом, все строчки ровно ложились, а сейчас чернильная линия дёрнулась вверх и в сторону.

Резко обернувшись через плечо, я напряжённо посмотрела в ставшее безмятежным молодое лицо явно немолодой ведьмы. Родимира ответила мне снисходительной улыбкой и с фальшивой доброжелательностью практически пропела:

— Такая сила, и столь внезапно пробудившаяся… сама понимаешь, за тобой нужен особый присмотр, — мне это всё уже совершенно не нравилось. — К слову, я была одной из тринадцати созванных Мстиславой Верховных ведьм, которые даже в Круг встали, пытаясь пробудить Колдоградскую рощу. Тринадцать взрослых, обученных ведьм в звании Верховных оказались бессильны там, где ты справилась за ночь.

Мама… а можно я домой, а?

— Так что сама понимаешь, — улыбка Родимиры стала шире и приобрела оттенок угрозы, — ты по незнанию и неопытности можешь дел наворотить. А нам проблемы не нужны, верно? Были бы на Лысой горе, там другое дело, а мы в гостях у эльфов, и обучать тебя придётся здесь же в сжатые сроки. Но не волнуйся, Еся. Я сделаю из тебя приличную ведьму.

В этот момент я поняла, почему не обрадовалась вместе с остальными утром у школы, когда выяснилось, что лес именно я пробудила. Предчувствовала неприятности! Слава, почёт и звание Верховной — это, конечно, всё замечательно, вот только мне они без надобности. Не хочу я всеобщего почитания и уважения, мне бы деревеньку тихую, домик на опушке леса и простым людям до конца жизни помогать.

— Возвращайся к работе, — лёгкой летящей походкой направившись к своему столу, велела ведьма, — нам предстоит сделать очень-очень многое.

* * *

Из шатра Родимиры я выползала уже ночью. Тело тряслось, ноги гудели и едва держали, в горле пересохло и ужасно хотелось пить, есть, спать и домой. Хочу обратно! Наставница Августина, заберите меня назад!

А на улице меня, как оказалось, ждали.

— Сильно влетело? — Илетар казался искренне обеспокоенным, когда шагнул ко мне из тени.

Хотел придержать и помочь, но остановил сам себя, едва заметно сморщившись.

— Да-да, — просипела тяжело дышащая я, — с эльфами ведьмочкам даже разговаривать запрещено.

Остроухий сцепил зубы и промолчал. И руки за спину убрал. Значит, про это дело эльфам было известно, но спорить с Верховной никто не желал.

Мне очень хотелось высказаться по этому поводу, но сил не было. Вот просто не было. Я едва не падала.

Но было кое-что посильнее смертельной усталости.

— У тебя есть что-нибудь съестное? — обратилась я к угрюмому эльфу. — Желуди, шишки, корешки — я сейчас на всё согласная.

Эльф заправил распущенную прядку волос за острое ухо, тут же почесал мочку, с сомнением глядя на меня, будто не понимая, серьёзно ли я говорю. А потом хмыкнул и указал в сторону с насмешливым:

— Пошли, поищем тебе шишек, белка.

Мелькнула мысль