Долгожданная встреча - Шанна Кэррол

Карен была в платье из белоснежного шелка и серебристой тафты. Это сверкающее платье, сшитое портнихой Ианты Хэмптон и украшенное пышными кружевами, являлось настоящим произведением искусства – в Техасе, конечно же, никто и никогда не видел подобных нарядов. Вэнс, стоявший рядом с невестой, облачился в черный фрак, и было очевидно, что он чувствовал себя очень неловко в этом одеянии. Тру же обливался потом и то и дело отдувался – шею старика стягивал тугой воротник крахмальной сорочки. Элизабет тоже присутствовала на церемонии. Обложившись подушками, больная сидела в огромном кресле; на ее изможденном морщинистом лице ярко сияли огромные голубые глаза. Рядом с креслом стояла Марайя, надевшая белую блузку и пеструю юбку. Марселина же на церемонию не явилась, но Карен перехватила ее злобный взгляд – молоденькая мексиканка стояла у окна в одной из комнат второго этажа. «Бедняжка, она так влюблена в него…» – подумала Карен. И вдруг сообразила, что преподобный Строу обратился к ней с каким-то вопросом.

– Что?.. – спросила она. Строу откашлялся и повторил:

– Согласны ли вы стать женой мистера Пакстона? Если согласны, то так и скажите, – добавил он.

– Я согласна, – кивнула Карен.

– Вэнс Пакстон, согласны ли вы взять в жены…

Карен взглянула на гостей – ковбоев, фермеров и охотников – и вдруг заметила стоявшего чуть поодаль Теда Утреннее Небо. Индеец был в начищенных до блеска сапогах, в чистой рубашке и на сей раз – без ножа за поясом. Вэнс говорил ей, что считает этого человека своим братом – вот только почему?..

– Я согласен, – раздался голос Вэнса.

Карен подняла на него глаза – он был таким красивым и таким высоким… И каким-то совсем другим… Неужели он снова изменился?

– …Объявляю вас мужем и женой, – услышала Карен голос преподобного. – Мистер Пакстон, можете поцеловать свою жену.

В следующее мгновение она почувствовала прикосновение губ Вэнса. Муж и жена…

А потом все отправились на задний двор, где рядом с кухней были накрыты столы, на которых уже стояли тарелки с жареным мясом и черепаховым супом. Затем принесли острые овощные закуски, сыры и блюда со сладким мексиканским хлебом. Неподалеку же, на лужайке, поджаривались на вертелах два оленя. И кроме того, к столу подали черный кофе и бочонок виски – подарок охотника Сирильо Виеги.

Когда стемнело, зазвенели гитары и начались танцы. Элизабет, совершенно обессилевшая, откинулась на подушки и прикрыла глаза. К больной тотчас же подошли Вэнс и Тру; они отнесли Элизабет наверх, после чего Тру хотел положить конец веселью. Однако Элизабет настояла на том, чтобы праздник продолжался; она сказала, что предпочла бы засыпать под музыку и смех – тогда ей наверняка будут сниться приятные сны. Тру улыбнулся жене и вышел из комнаты.

– И ты иди, сынок. Карен поможет мне приготовиться ко сну, – сказала Элизабет.

Вэнс молча кивнул и, поцеловав мать, последовал за отцом.

– Не беспокойся, моя милая, – улыбнулась больная, заметив, что Карен в смущении оглядывает комнату. – Просто посиди со мной рядом. У меня такое чувство, что я должна что-то тебе сказать. И еще… Что тебя тревожит, дорогая?

Карен молча смотрела на Элизабет. И вдруг разрыдалась, снова вспомнив о том, что матери Вэнса всего пятьдесят шесть лет и лишь тяжкий труд и лишения стали причиной се преждевременной старости.

Элизабет обняла новоиспеченную невестку за плечи.

– Четыре дня… всего лишь четыре дня прожила моя дочь… – тихо проговорила она. – А мне так хотелось вырастить ее, хотелось увидеть, как она взрослеет и превращается в женщину… Конечно, у меня были три сына, но дочь, девочка… Мне так хотелось иметь дочь, и теперь… она у меня есть…

Карен затихла, успокоилась.

– Так что же тебя тревожит, моя милая? – снова спросила пожилая женщина.

Карен утерла слезы.

– Все кончено, – прошептала она. – Мне не следовало приезжать сюда.

– Какие глупости, – покачала головой Элизабет. – Вэнс любит тебя, а ты – его.

– Любит?.. Но ведь даже я сама не знаю, люблю ли еще его.

– Однако ты вышла за него замуж…

– Вот поэтому я и… – Карен покраснела, устыдившись своих слез.

– Дорогая моя, все женщины сразу после венчания испытывают те же чувства. Одному Богу, известно, какие сомнения мучили меня после свадьбы. Но это были всего лишь глупые страхи, не более того.

«Со мной все не так, – промелькнуло у Карен. – У меня не только сомнения. Я чувствую… пустоту в сердце».

– Не сердитесь на меня, – заставив себя улыбнуться, проговорила Карен. – Вы правы, я веду себя глупо. Просто я немного… испугалась. Но мне станет лучше… Я еще не привыкла к жизни на ранчо. Знаю, что с моей стороны очень глупо…

– Ты ошибаешься, – перебила Элизабет. – Да, ошибаешься. Есть столько всего… Я бы хотела помочь тебе, рассказать… Но есть вещи, о которых трудно говорить. Это надо просто пережить, моя милая… – Элизабет умолкла, стиснув зубы; ее мучили боли. – А теперь… иди к Вэнсу, – пробормотала она. – Мне надо немного поспать, я очень устала…

Карен поднялась и посмотрела на лежавшую перед ней женщину, такую хрупкую… и такую сильную.

– Доброй ночи, Элизабет. – Она вдруг наклонилась и обняла больную.

– Спокойной ночи, дорогая. Я очень… очень рада, что ты тут.

Карен улыбнулась и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, она услыхала:

– Он любит тебя, моя девочка. Знаю, что любит. Карен осторожно закрыла за собой дверь и зашла в свою комнату. Посмотревшись в зеркало, решила надеть что-нибудь из украшений. Откинув крышку сундука, она достала шкатулку с драгоценностями. Камеи на месте не было!

Марселина присоединилась к танцующим и отплясывала со всеми кавалерами по очереди. Мексиканка тотчас же увидела Карен, вышедшую во двор, однако сделала вид, что не заметила ее. Но где же Вэнс? Его не оказалось ни среди танцующих, ни за столом. Не было его и рядом с отцом. Наконец Карен увидела мужа в дальнем конце двора. Вэнс переоделся; теперь он был одет так же, как в тот вечер в доме Хэмптонов, когда они заглянули друг другу в сердце. А сейчас… сейчас он подхватил ее на руки и понес в дом, понес вверх по лестнице. Открыв ногой дверь, Вэнс поцеловал жену и, переступив порог спальни, осторожно опустил ее на кровать. Карен вдруг поняла: это ее первая брачная ночь. Вскочив с постели, она прошептала:

– Нет-нет… прошу тебя, Вэнс.

– Но ведь теперь мы муж и жена. – Он улыбнулся.

– Я думала, что все будет по-другому…

– Если ты вспоминаешь Сан-Антонио – забудь об этом.

– Забыть? Но я не могу. Мне кажется… Зачем ты убил несчастного Бодайна?

– Он получил то, что заслужил.

– Но я… Я не хочу спать в этой комнате.