Растворяясь в ярком свете - Джессика Кусд Эттинг

– Да принес я, принес, – заверяет Бен, но ничего мне не дает.

Ясное дело, ждет объяснений. Понимаю его тактику. В его руках вдруг оказалось средство воздействия, которым он намерен воспользоваться по полной.

Бен скрещивает руки на груди.

– Итак, что происходит?

Впервые я могу сказать ему правду. Ну, большую часть.

– Крайний срок подачи документов в Колорадо истек сегодня в пять часов. Так что, когда мы опоздали на «Циклон», я решила, что лишилась своего шанса.

– И потому понеслась вверх по холму, словно за тобой черти из преисподней гнались?

– Да. Я позвонила тренеру волейбольной команды, и она заверила, что все уладит, если я сегодня пришлю документы.

От его улыбки у меня теплеет на душе.

– Хорошо, Эббс!

Откашлявшись, я протягиваю руку.

– Так можно?

– Сообщения, которые ты сегодня получила. Ну, когда мы подплывали к Ту-Харборс… – От Бена ничего не скроешь! – Кто их отправил?

– Друг. – Теперь мы вступаем на более зыбкую почву. Как мне объяснить послания Нины, не вдаваясь в детали? Ведь я столь многое от Бена утаивала.

– Друг. – Помрачнев, он медленно кивает.

– Точнее будет сказать, подруга, – поясняю я, заливаясь краской оттого, что сразу не расставила все точки над i.

Бен делает шаг мне навстречу. Теперь он стоит так близко, что я отчетливо ощущаю его запах. Производители одеколона передрались бы за право запечатать в бутылочки эту пряно-древесную смесь с нотками соленых океанских брызг. Он еще на шаг сокращает расстояние между нами, и нас словно током бьет.

– Держи! – Он протягивает руку.

Я несколько раз моргаю. Ах, да! Wi-Fi-роутер.

Я делаю глубокий вдох и велю себе сосредоточиться.

Сажусь за стол и начинаю загружать документы, а Бен ложится на мою кровать и, упершись в нее локтями, наблюдает за моими действиями. В комнате так тихо, что слышно потрескивание царящего между нами напряжения, усиливающегося с каждой проходящей минутой.

Наконец последняя анкета загружена. Я встаю и поворачиваюсь к Бену, щеки мои пылают. Я возвращаю ему роутер, и он бросает его на кровать. Пульсирующая вокруг нас энергия усиливается, грозя воспламенить нас обоих. Мое тело дрожит, но я не понимаю, внутренняя это дрожь или внешняя, видимая Бену. Хоть бы внутренняя!

Он встает с кровати.

– У меня есть еще один вопрос.

Я собираюсь возразить, что он искушает судьбу, но тут он подходит ко мне почти вплотную, и я вообще теряю дар речи.

– Неужели ты действительно не чувствуешь того, что между нами происходит? – спрашивает он тихим голосом, но мне отчетливо слышно каждое слово.

Я натужно сглатываю. Ни один парень прежде не разговаривал со мной так прямо.

– Бен, я…

– Что такое? – В его взгляде сверкает раздражение. – Я тебя не понимаю, Эбби. Иногда мне кажется, что ты тоже этого хочешь. Но временами… ты ведешь себя странно. – Он сверлит меня взглядом. – Если тебе в самом деле нужно, чтобы я оставил тебя в покое, просто скажи, и до конца лета ты обо мне больше не услышишь. – От подобной перспективы у меня мучительно сжимается желудок. – Скажи, чего ты хочешь прямо сейчас.

Становится так тихо, что отчетливо слышится биение моего сердца. Откинув остатки сопротивления, я говорю чуть слышно:

– Тебя.

Он удивленно вскидывает брови, а я прижимаюсь губами к его рту, давая выход долго копившемуся напряжению. Одной рукой Бен обнимает меня за талию, а вторую кладет на затылок, зарывается в волосы, теснее прижимая к себе и явно не желая отпускать.

– Все лето об этом мечтал, – шепчет он мне на ухо, заставляя вспыхнуть огнем.

Мое тело потрескивает от напряжения, а ра-зум отрицает все мысли, не относящиеся к Бену, прикосновению его рук к моей коже и его языка к моему языку. Впечатление такое, что ему выдали руководство по использованию моего тела, которое он тщательным образом изучил.

Никто никогда не вызывал во мне подобных чувств.

Я и понятия не имела, что могу такое испытывать.

– Эбби! – разносится по дому призывный клич Синтии.

Мы с Беном отстраняемся друг от друга. Его глаза потемнели и сделались какими-то дикими. Уверена, что и мои такие же.

– Эбби, я приготовила тебе латте с куркумой, – продолжает тетушка.

Мне совершенно не хочется пить этот треклятый напиток.

– Уже иду! – кричу я в ответ дрожащим голосом.

Бен отступает на полшага. Мы оба все еще дышим с трудом.

– Черт, Эбби… это был…

Сводящий с ума, судьбоносный опыт. Такой, что никакими словами восторга не описать.

Несколько мгновений мы просто смотрим друг на друга, после чего я говорю:

– Мне все же лучше спуститься.

Он кивает и снова привлекает меня к себе.

– Увидимся завтра? – нежно шепчет он мне на ухо.

Выходя из комнаты, я чувствую, как мучительно сжимается у меня сердце. Без сомнений, именно этот поцелуй я стану считать эталонным и с ним сравнивать все те, что будут у меня в дальнейшем.

На следующее утро я шагаю по привычной тропе от дома Синтии пружинящей походкой, которую, наверно, видно даже из космоса, а мой новообретенный оптимизм заставляет чувствовать себя Дороти из «Волшебника страны Оз».

– Кто-то сегодня в хорошем настроении, – замечает Люси, когда я вхожу в хижину.

Уголком глаза замечаю усмешку Бена. Он, конечно, часть причины моего радужного взгляда на мир, но только часть. Не стоит забывать и о невероятном медицинском открытии в лечении БиГи.

В присутствии Люси мы оба стараемся вести себя как ни в чем не бывало и едва замечаем друг друга. Меня такое положение дел вполне устраивает. Я пока не поняла, что именно означает – или не означает – наш вчерашний поцелуй, но анализировать его точно не стану. Также я не буду переживать, можно ли мне целовать Бена, утаив от него свою болезнь, потому что, возможно, скоро она перестанет иметь такое значение, как раньше. События вчерашнего дня научили меня хотя бы тому, что не стоит принимать решения здесь и сейчас, если переживаю, как все может обернуться в дальнейшем.

А здесь и сейчас мне просто хочется наслаждаться развитием отношений с Беном, что бы они ни сулили.

* * *

Все утро мы с Беном будто исполняем некий замысловатый танец.

Проходя мимо, он непременно касается рукой моего бедра.

Я самым естественным образом прошу его втереть мне в плечи спрей от загара и дольше положенного выполняю его аналогичную просьбу.