Не совсем мой, не совсем твоя - Татьяна Воронцова

Он смотрел на нее, не зная, плакать или смеяться. Эта женщина ужасала его и одновременно приводила в какое-то восторженное изумление, как абориген только что открытого архипелага. Можно было спросить, как спросила его Ксения: «Что заставляет тебя так поступать? Что или кто руководит твоими действиями?» Но в данном случае это было неуместно. Ник был совершенно уверен: она об этом даже не задумывается. Просто делает что хочет. Все что хочет…

– Разумеется, я могу выяснить это по своим каналам. Нет проблем. Но я решила, что проще спросить об этом у тебя.

– Ну, в общем, да, – со всей серьезностью подтвердил Ник. – Спросить действительно проще.

– А получить ответ?

Он улыбнулся:

– С этим сложнее.

Дальше события развивались по уже отработанному сценарию. Убедившись в том, что совладать со строптивым любовником в одиночку ей не удастся, Илона призвала томящегося от безделья Бориса, которому надлежало либо вытрясти из упрямца секретную информацию, либо отобрать у него мобильник, чтобы Илона смогла отыскать в записной книжке номер телефона разлучницы. Уяснив задачу, Борис приготовился выполнять. Наблюдая за его приближением, Ник горько усмехнулся. Чужими руками… ее излюбленная тактика.

Пока Илона дожидалась прибытия своего Рембо, а затем проводила инструктаж (только, умоляю, не бей, просто отбери у него трубку), Ник сел к роялю и заиграл «Аппассионату». Ни возмущения, ни страха он не испытывал. Хотя отлично знал, что трубку у него скорее всего отберут. Не сразу, но… Понятно же, что вырвать у человека какой-то предмет гораздо легче, чем вырвать у него признание. Признание… какая чушь… не хватало только, чтобы этот здоровяк начал вить из тебя веревки, как будто… как будто что?.. О-о, тут можно такого нафантазировать!..

Второй, эмоционально-территориальный контур мозга занимается исключительно силовой политикой. Этот «патриотический» контур присутствует у всех позвоночных и имеет возраст от 500 миллионов до миллиарда лет. В современном человеке он, по-видимому, сосредоточен в таламусе – «заднем» или «старом мозге» – и связан с мышцами.[14]

Своей обычной поступью борца тяжелого веса Борис приблизился к роялю. К белому, конечно же, к белому! Какой еще рояль мог найти себе место в этой гостиной?.. Помедлил, ощупывая взглядом фигуру пианиста, словно пытаясь определить, где же он держит телефон. Да тут и думать нечего: в нагрудном кармане рубахи. В кармане с клапаном и кнопкой. Но ты поди доберись до этого кармана!

С мрачной решимостью, как будто не Борису, а ей самой предстояло вступить в бой за право обладания заветной трубкой, этаким Граалем от сети Би Лайн, Илона прошла через всю гостиную и остановилась прямо у него за спиной. Он мог, не оборачиваясь, в мельчайших подробностях описать ее позу и выражение лица. Руки, скрещенные на груди, поджатые губы… Пальцы в перстнях – подумав о них, он вспомнил ее испуг несколько недель тому назад. Испуг, граничащий с паникой: «Посмотри, на мне золото почернело!..» В самом деле, стоило ей снять свои побрякушки, как стали видны черные разводы на запястьях и пальцах рук. Считается, что это свойственно серебру, но вот полюбуйтесь… «Чистить пробовала? – спросил ее Ник. – Цацки-то свои?» – «Да при чем здесь это? – причитала Илона. – При чем здесь это? Ох, да ни черта ты не понимаешь!» – «А что я должен понимать?» – «А то, что кто-то желает мне зла. Порчу на меня наводит. Ну, порча, сглаз – слыхал о таком?» Сперва он решил, что она шутит. Но нет, она говорила совершенно серьезно. Он принес ей книги Тимоти Лири и Роберта Антона Уилсона, но она не поняла в них ни слова. Тогда он сдался и предоставил ей часами обсуждать эту проблему с подругами, поочередно впадая то в неистовое благочестие, то в привычный скептицизм. «Надька с мужем соблюдают пост. Может, нам тоже надо?» – «А ты вообще знаешь, зачем это делается? И что собой представляет этот самый пост?» – «Ну, мясо не есть, колбасу… другие продукты животного происхождения…» – «Да? С чего бы это? Целый год есть, а потом вдруг бац – и не есть!..» – «Ну, обычай такой, понимаешь? Так принято!» – «А в церкви ты когда была последний раз?» – «А ты сам-то когда там был?» – «При чем тут я? Я не завожу разговоры о православных традициях». – «А разве пост соблюдают только православные? Я думала, остальные тоже». – «Да, но в разное время». – «А какое время самое подходящее?» Такие вот абсурдные диалоги происходили между ними довольно часто.

– Я не собираюсь обшаривать твои карманы, – процедил Борис. – Трубку на стол. Живо!

Не прекращая игры, Ник печально вздохнул. Итак, если не заострять внимание на том, что он назвал рояль столом, ситуация начинает переходить из разряда комичных в разряд идиотских. Через пару минут он повторит свое требование, я отвечу отказом – и что тогда? Правильнее всего оглушить меня ударом кулака, и пока я буду в отключке…

– Давай, парень. Не заставляй меня быть грубым.

– Откуда это? – невинно поинтересовался Ник. – «Убойная сила»? Или «Бандитский Петербург»?

– Отдай трубку, Ник, – подала голос Илона. – Добром прошу.

– Это мы обсудим чуть позже, а пока, – улыбнулся тот, – я хочу рассказать вам одну арабскую легенду, которая кажется мне поучительной. Когда Адам покинул рай, Господь послал к нему ангела Гавриила с тремя дарами, из которых он должен был выбрать один: достоинство, разум или веру. Без колебаний Адам выбрал разум. Тогда Гавриил приказал вере и достоинству вернуться обратно на небо. Но они отказались, сославшись на веление Господа никогда не покидать разум, где бы он ни был. Ибо сказано пророком: «Никогда не подчиняйтесь тому, в ком нет следов разума».

Молча они стояли и смотрели на него с двух сторон, точно пара королевских кобр. Он знал, что приводит их в замешательство – по крайней мере Илону. Хладнокровие. Ему полагалось трепыхаться, а он не трепыхался. Ему полагалось дрожать, а он не дрожал. Да и вообще для человека, которому грозила неминуемая расправа, он выглядел на удивление спокойным.

Если не употреблять этологических терминов, то эмоционально-территориальный контур – это то, что мы обычно называем «эго»…

С треском захлопнув крышку рояля (Ник едва не остался без пальцев, отдернув их в последний момент), Борис шагнул вперед.

– Ну ты, умник… – Одной рукой взял Ника за плечо, другой за запястье. Усмехнулся ему в лицо. – Знаешь, что сейчас будет?

Тот кивнул, усмехнувшись в ответ:

– Знаю.

Запястье онемело, пальцы непроизвольно разжались. Прислушиваясь к отчаянным протестам со стороны своей нервной системы, а заодно прикидывая, какая форма сопротивления будет наиболее эффективной в данном случае, Ник ждал. Подходящий для бегства момент был упущен безвозвратно. Да и захотел бы он воспользоваться им, если б даже и смог?..

Прежде чем перейти к делу, Борис еще раз взглянул на хозяйку.

– Можешь выйти, если хочешь.