Миледи и притворщик - Антонина Ванина

– Ой, хорошо-то как. А то в год, когда в моей родной деревне град все всходы побил, все соседи своих дочерей на невольничий рынок увезли, чтобы с господином Сенгаром расплатиться. И меня вот…

– Да чего хорошего-то ты усмотрела? Сама подумай. Сейчас сатрап-искупитель даст простым людям всякие свободы, а когда повелитель Сурадж вернётся, богатые землевладельцы и рабовладельцы потребуют от него вернуть старые порядки. А люди-то у нас простые, свобод за эти дни вкусить успели и расставаться с ними не захотят. Они уже говорят, что не иначе в сатрапе-искупителе сам Великий Сарп воплотился. А его ведь казнить через три дня придётся. И что тогда будет… Особенно в квартале гончаров.

– А что там в квартале?

– О, сатрап-искупитель гильдии гончаров милость пожаловал. Выдал им грамоту, что отныне гончары Шамфара будут среди всех старосатпальских гончаров главными поставщиками сатрапова двора. И ещё двадцать тысяч дирхамов распорядился им выплатить, чтобы они новых кувшинов и прочей посуды для дворца понаделали.

– А на кухне, разве нужно столько тарелок и кувшинов? За двадцать-то тысяч дирхамов?

– Да вроде и нет. Просто сатрап-искупитель, видно, из гончарного квартала родом, вот и решил разом всех своих родичей и соседей облагодетельствовать. Сегодня гончары по случаю его заказа празднество шумное устроят. Весь квартал с вечера до утра гудеть и шуметь будет…

… и в этом шуме и гульбе никто не заметит, как в квартале гончаров появится человек с собакой и тремя снаряжёнными лошадьми. Он остановится у стен дворцовой ограды, а потом из дыры в стене появятся ещё двое человек, которые сядут на лошадей и вместе с собакой скроются из квартала, из города и даже из сатрапии.

Вот, значит, как Стиан подал сигнал господину Шиаму. Стало быть, сегодня нас ждёт насыщенная ночь. Стиан решился претворить в жизнь мой план побега. И я его в этом не подведу.

Сказавшись больной и апатичной, я попросила дежуривших в зале евнухов отпустить меня и позволить пойти во внутренний дворик при пустующих комнатах старших наложниц, чтобы там побыть одной в тишине и покое наедине со своим мыслями и внутренними терзаниями. Меня отпустили и даже не стали провожать до дальнего крыла. И это было именно тем, что я и хотела.

Оглядевшись по сторонам, вместо дворика я шмыгнула к фотолаборатории, где хранилась моя камера и объективы. После окончания съёмок помещение больше не охраняли стражи, и потому я беспрепятственно зашла внутрь, зажгла припасённую свечку и принялась собирать свои вещи. Камера, сумка с объективами, запас плёнок, чек с адресом фотомагазина и именем убиенного мастера Торельфа… Немного подумав, я смела в сумку и отснятые негативы. Где-то там, среди портретов жён, наложниц и служанок затесались и интерьеры дворцовых залов. Будет здорово, если я смогу включить их в свой будущий альбом. Внутреннее убранство старосарпальского дворца в Шамфаре ещё никто из простых смертных не видел. А если и видел, то из этого дворца на волю больше не выходил. А я выйду, и покажу всему миру, в какой варварской роскоши живёт бесчестный и лживый тиран Сурадж.

Обвешанная оборудованием я потихоньку пробралась к лестнице и оставила свою ношу в потаённой каморке. Пусть лежит там, пока Стиан не спрячется в этой комнатушке. И пока я туда за ним не приду.

До наступления вечера я успела вернуться в зал и улучить момент перед ужином, когда все девушки и евнухи ушли в трапезную, чтобы достать из-за тахты сундучок с нажитыми непосильным трудом взятками в виде драгоценностей и также унести его под лестницу.

Когда настала пора вечернего построения, я даже не стала скрывать нахлынувшего волнения. Пусть девушки думают, что это страх перед очередной ночью с истязателем, а не мандраж перед предстоящим побегом.

– Как думаешь, – шептались между собой две новенькие наложницы, которых сатрап ещё ни разу не вызывал к себе, – она под утро вся в синяках явится или он её вовсе убьёт?

Я слушала их и радовалась, что утром буду избавлена от кудахтанья этих "доброжелательных" особ. Но вместе с тем меня грыз червячок сомнения – а что, если побег не удастся? Что со мной и Стианом будет тогда? Вряд ли что-то более ужасное, нежели уготовано нам сейчас, но всё же…

По коридору пронёсся звук гонга. Я вся напряглась в ожидании момента, когда послышатся шаги, чтобы выбежать навстречу евнухам и с театральными криками: "Нет, не буду, не хочу!" умчаться в сторону покоев старших наложниц. Когда шаги и вправду послышались, мои ноги будто увязли в полу. Было страшно. Но ещё страшнее было стоять на месте и пропустить единственный момент, что отделяет нас со Стианом от возможности снова стать свободными.

– Нет… не хочу… – пролепетала я и рванула в коридор, а там…

Мой боевой настрой вмиг испарился, когда я увидела идущего мне навстречу Сеюма и ещё двух евнухов. И больше никого рядом с ними.

Старший евнух вопросительно уставился на меня, а я, наверное, не менее обескуражено уставилась на него. Где Стиан? Почему он не пришёл?

– О, как ты вовремя, – сменив удивление на усмешку, сказал Сеюм, – повелитель хочет, чтобы ты явилась в его покои. Идём, я провожу тебя к нему.

Что происходит? Почему всё пошло не по плану? Стиан что, не собирается бежать, пока рядом с ним нет ни одного стража, только евнухи, которые должны будут погнаться за мной?

– Идём, – повторил Сеюм.

Всё, пути к отступлению отрезаны. Разве что я оттолкну низкорослых мужчин и припущу вперёд по коридору. Но какой теперь в этом смысл, если Стиана нет рядом?

– Ты же не хочешь заставлять повелителя ждать тебя? – сказал Сеюм с какой-то непонятной мне интонацией, будто насмехался и подобно наложницам даже радовался моему незавидному положению.

Стиан не оставил мне выбора, и я пошла за Сеюмом в покои сатрапа. А там царил всё тот же разгром, который мы учинили ночью. Никто не собирался прилаживать драпировку к стенам – видимо слуги решили, что и этой ночью сатрап-искупитель будет терзать полюбившуюся ему наложницу, так что ремонт лучше отложить до того дня, когда он навсегда оставит покои и отправится на костёр.

– Оставить её здесь до утра, повелитель? – спросил Сеюм Стиана.

– Да. И не беспокой нас посреди ночи, – тут же ответил он. – Даже если услышишь что-то… странное.

– Как скажешь, мой повелитель, – снова ухмыльнулся Сеюм, пятясь к выходу.

Когда дверь закрылась, я подошла к ней, прислушалась, далеко ли отошли евнухи, но не прошло и пары мгновений, как по ту сторону послышались марширующие шаги стражей. Всё, теперь мы точно в западне, и шанс вырваться отсюда бездарно упущен.

– Почему ты не пришёл ко мне? – с досады бросила я Стиану. – Мы же договорились. Мы же…

– Тише, – предостерёг он, приложив палец к губам. – Подойди сюда.

И он направился к кровати, вернее к изголовью, за которым свисал разорванный лоскут драпировки. А потом он отодвинул ткань, и я увидела зазор в стене, что тянулся от пола до самого потолка.