Архимаг ее сердца - Оливия Штерн

И тут Алька, которая до этого момента все опускала глаза, подняла наконец голову и посмотрела… прямо на него.

О-о, в ее глазах плескался океан боли, и Мариус с разбегу нырнул в него с головой. Руки пылали, магические потоки вились вокруг запястий, стекая по костяшкам кулаков. Алька, стоя подле короля, все смотрела и смотрела на него, ее губы дрогнули…

Он ведь убьет их всех, прямо сейчас. Если хоть кто-то обидел его птичку… И если даже это Флодрет, то он сдохнет первым. Мариус замер – и не мог шевельнуться, не мог выдраться из ловушки ее взгляда, при этом чувствуя, как его буквально рвет на части.

Почему… у них все так? Кто виноват? Только он? Или просто так получилось?

Почему он сразу не женился на Альке, почему оказался таким дураком и послушался короля? А теперь вот… Флодрет прибрал ее к рукам и хочет сам жениться, но ведь видно, что Алька не хочет этого, видно, как ей плохо, как рвется на свободу ее отчаянное доброе сердечко…

Он вздрогнул, когда чья-то рука осторожно, но крепко перехватила предплечье. Бездумно посмотрел на Энолу – она показалась мертвенно-бледной, и личина плыла, менялась, сквозь нее прорывалось истинное лицо женщины.

– Мариус… – губы растянуты в искусственной улыбке, – не надо. Не сейчас. Услышьте меня, пожалуйста… Кому будет легче, если вы устроите тут бойню и сам умрете? Думаете, ей будет легче?

Каким-то чудом Энола догадалась, что его магия готова выплеснуться наружу.

– Пожалуйста, – горячо шептала она, – ну же… идемте, идемте отсюда. Хорошенького понемногу.

Он снова посмотрел на Альку, их взгляды перехлестнулись, стянулись огненной петлей под ребрами. И внезапно Алька пошатнулась, но тут же была подхвачена Флодретом. Все разом зашумели. Мариус неосознанно дернулся вперед, Энола всем весом повисла на его руке. Он уже повел плечами, чтобы ее стряхнуть, но…

– Умоляю… Стойте, пожалуйста. Мариус!..

Столько было отчаянной мольбы в ее голосе, что слова чудесным образом все-таки просочились в сознание – сквозь боль, сквозь бушующее пламя неприятия всего происходящего. Он снова посмотрел на Энолу и понял, что по ее бледным щекам пролегли мокрые дорожки. Слезы были настоящими.

Взглянул на короля.

Флодрет подхватил Альку на руки и торопливо шагнул прочь, в темный зев коридора.

Мариус ощущал, как натягивается шнур, которым туго обвязано его собственное сердце, как дергается и, с хрустом проламывая грудную клетку, выдирает кровящий, пульсирующий орган прочь.

Странно чувствовать, когда у тебя разодрали грудь и вышвырнули сердце наружу. И хочется поскорее сдохнуть, только чтобы не было всей этой боли, только чтобы не видеть и не знать, что Птичка будет женой Орвила Дей Флодрета.

– Мариус!

Острые ногти Энолы безжалостно впились в руку, она тянула его прочь из взволнованной толпы.

– Да идемте же…

В который раз ему захотелось стряхнуть с себя Энолу, но…

Внезапно тихий, шелестящий смех на самой границе сознания, который ему удалось расслышать. Было похоже на то, что тварь наблюдает за ним из астрала и от души веселится.

Мариус выругался, стиснул зубы. Нет. Как бы ни было тяжело, он отыграет свою роль до конца. А Птичка…

«Что ж, наши пути давно разошлись, – подумал он, четко формируя мысли. Так, чтобы их было легко читать, если кому захочется, – еще тогда, когда она по дурости меня предала».

– Идемте, в самом деле, – проскрипел он, делая шаг следом за Энолой, – ловить здесь больше нечего.Только мне бы хотелось дождаться, чтобы узнать, почему ей стало плохо. Я ж все-таки Магистр Надзора, должен знать, на ком женится король.

Энола молча кивнула и, схватив за руку, потащила следом за собой.

– Сейчас, – устало буркнула она, – найдем укромное местечко и поговорим. Вы меня изрядно напугали, Мариус… Я уж думала, что сорветесь.

***

Как-то… С большим трудом, но он все же не сорвался.

Плелся за Энолой, ничего перед собой не видя. Вернее, не так: перед глазами стояло бледное личико Альки, словно окруженное мягким перламутровым сиянием. Или это тяжелое жемчужное ожерелье так блестело, уже и не понять. Он стискивал челюсти до зубовного скрежета и заставлял себя не думать о ней. Просто. Ничего. Не думать. Потому что тварь, засевшая в астрале, могла почуять отголоски его мыслей, и тогда обман вскроется, и Алечка снова будет в опасности. А ему этого не нужно. Лучше потерпеть еще немного – хотя, видит Пастырь, это почти невозможно.

Энола затащила его в какую-то темную комнатку. Наверное, она не раз бывала здесь раньше, потому что вскоре замигал, а затем и ровно загорелся кристалл лайтера в медной подставке. Мариус огляделся: и правда, маленькая комнатка, похожая на комнату для отдыха. Диван у стены, у другой стены – трюмо, пыльное и пустое. Кроме подставки с лайтером нет там ничего.

Он обессиленно опустился на диван, откинулся на пухлую спинку и закрыл глаза. Боль, которую не изжить теперь так просто, пульсировала под ребрами и отдавалась в висках. Резерв, распухший, непомерно выросший, тоже толкался где-то внутри, магия, так и не получившая выхода, бурлила, перемешиваясь, отчего перед глазами вспыхивали и гасли разноцветные искры.

Мариус смотрел, как Энола Дампи мечется по комнатке, от стены до стены. Она то стискивала кулаки, то сцепляла пальцы в замок, временами останавливалась и трясла головой. Затем, наконец, повернулась к Мариусу.

– Н-да. Такого я не ожидала.

Он промолчал. Да и что тут скажешь.

– Что делать будем? – хрипло спросила она. Голос взрослой Энолы совершенно не вязался с ветренным обликом юной блондиночки.

– Не вреди ей, пожалуйста, – прошептал Мариус.

– О, Пастырь! – она заломила руки, – да ничего я ей не сделаю, конечно же! И любой другой девице ничего бы не сделала… То, что я размышляла о том, что заставила бы ее убраться, вовсе не значит, что я что-то собиралась предпринять. Я не делаю людям гадостей, ниат Эльдор. Видимо, поэтому люди делают гадости мне.

Мариус устало прикрыл глаза. Более всего на свете ему бы хотелось вернуть все назад, в то время, когда худенькая девушка с чернильной печатью во всю щеку просто работала у него дома. Если бы он не перевернул все вверх дном, если бы не занял место Магистра – а Магистр, соответственно, не ушел бы в астрал, то… Как-нибудь он и женился бы на Алайне Ритц, и печать Надзора ему бы не помешала – им бы не помешала просто быть счастливыми. А теперь вот… Что теперь? Он бросил свою птичку, и она собралась замуж за короля. А что такого? Она была совершенно свободна, так отчего бы не принять столь лестное предложение и не стать королевой?

– Мариус, – осторожно позвала Энола, – нам с вами надо что-то делать. Надо завалить этого вашего магистра и надо найти того, кто меня подставил.

Он согласно покивал и в который раз попытался выбросить Альку из головы. Его любимую Альку, которую он сам же и бросил.