Пепельное небо - Александр Конторович

— Навряд ли все. Пара-тройка человек, может быть, и в курсе. Даже наверняка. Оттого и борзеют местные чрезмерно: чуют поддержку за спиной.

— Не стыкуется что-то, — повертел головой Глыба. — Как же мы тогда их на дороге-то положили?

— Так там местные были. Вояк, судя по всему, не было. Они, надо полагать, далеко от рудника не уходят. У них основная задача — караулить свой объект. Поэтому в рейды с местными никто из них ходить не будет. А раз так, есть у меня одна мысль. Здесь, под городом, часть воинская стояла. Артиллеристы. Солдат там было — раз, два и обчелся. Часть кадрированная. Оттого и вякать там некому было, когда их твои ребята к ногтю прижали. Я их склады после посмотрел. Окромя стрелкового оружия было там несколько полезных штуковин. Ты про такую штуку, как «Тюльпан», слышал чего-нибудь?

— Цветок такой есть.

— Ага. А еще есть такой миномет. Калибра двадцать четыре сантиметра.

— Сколько?! — Глыба развел руки в стороны, прикидывая калибр оружия. — Ты не охренел, часом?

— Он не один такой был. В советское время и другие подобные штучки попадались. Я уж думал, их давно на металлолом все порезали. Ан нет! Целы. Вот и придумал я следующий фокус. Блокируем выход с рудника. И накрываем там все живое минами. В каждом таком поросенке взрывчатки столько, что этот наш домик с одного попадания развалится. Полсотни мин — и нет там больше ничего и никого. Как тебе такое решение?

Глыба покачал головой.

— А говорят, я головорез… Ты на себя в зеркало когда в последний раз смотрел?

— А что?

— Да так… Присмотрись, когда рога расти начнут. Такую жуть измыслить… Ты ж там всех под топор подведешь. Не только вояк этих, но и гражданских.

— У тебя выбор есть? Сюда будешь гостей дожидаться?

— Нет выбора, это ты правильно сказал. А стрелять кто будет?

— Сам и буду. По основной специальности, если ты не в курсе, я артиллерист. Не забыл еще, чему учили.

— Ну, что ж… я тебя за язык не тянул. Хотя, откровенно говоря, ты прав. Не сегодня, так завтра. Не этим способом, так другим, а с этими отщепенцами пора кончать. Примеры дурные они прочим подают. Мол, и сами проживете, без нахлебников этих. То есть — без нас с тобой. Ну, и без Главы с его прихлебателями, это уж само собой. А этого допустить никак нельзя! Что ж мне — на старости лет за лопату браться?

Поселок оказался неожиданно основательным. Дома в нем были преимущественно каменными или сложенными из толстых бревен. Со слов Ирины, строили его еще в тридцатые годы и с того времени не раз ремонтировали и подновляли. Что добывали на руднике, она не знала. При ее жизни он уже не работал. Только иногда приезжали сюда какие-то комиссии, осматривали входы и здания. Проходов внутрь не было, штольни были забутованы. Большая часть рудничного оборудования демонтирована и вывезена.

Еще на подходах нас встретили дозорные. По их словам, за пару часов до нашего прихода прибежал один из уцелевших засадников, сообщил о гибели всей группы. Парень был ранен в руку, но оружие, малокалиберный карабин, сохранил.

Нас принял старший в поселке. Это был кряжистый пожилой мужик. Звали его Демьяном Семеновичем Ноздревым. Предложив мне присесть, он вопросительно посмотрел на пленного.

— Язык, — коротко поясняю ему. — Надо же знать, с кем дело имеем? Вот он нам и расскажет кой-чего…

— Обломаешься! — неожиданно спокойным голосом отвечает тот. — Только тронь меня пальцем — весь поселок ответит!

— Да? — язвительно вопрошаю я. — Чтось-то быстро ты в себя пришел? Пальцем, говоришь? Так и не трону. Здесь по дороге мне муравейник попадался… так ведь?

— Так, — кивает старший, — есть тут такой. И не один.

— Вот и посиди рядышком, поразмысли… Правда, не обессудь, если я твоих призывов о помощи не услышу, всякое бывает.

— Прав таких не имеете, — уже существенно ниже тоном говорит Хамзат.

— Ты еще мне жалобой в ОБСЕ пригрози. Суд по правам человека вспомни… адвоката потребуй… А? Что молчишь?

Пленный раскололся неожиданно быстро. Не могу сказать, что его откровения кого-либо тут обрадовали, скорее наоборот. Но поведал он немало ценного. И, судя по его словам, ловить тут было особо нечего. После того, как его увели, старший поселка вопросительно на меня посмотрел.

— Ну, что скажешь, майор?

— Даже и не знаю, что сказать, Демьян Семенович. У тебя под ружьем сколько человек?

— На сегодняшний день — тридцать пять. Шесть автоматов Калашникова, считая твои трофеи. Патронов штук шестьсот. Шестнадцать карабинов СКС и восемь КО. Четыре мелкашки, у остальных — охотничьи ружья. Для них патронов много.

— Воевавшие есть?

— Служившие.

Если кто понимает, то это две большие разницы. Служить можно хоть пекарем или вечным дневальным на тумбочке. А вот воевать… это воевать.

— А этих сколько?

— Восемнадцать человек.

То есть половина. Уже веселее, хотя и не намного.

— Ну, ладно. Что Бог дал…

— По ухваткам твоим судя, через войну пройти пришлось? — интересуется старший.

— Через три.

— Не хило…

— Да уж, опыт кой-какой набрался. Как оборону строить будем, Демьян Семенович?

Он пожимает плечами.

— А что тут думать? Один тут вход, через распадок. Место узкое, метров двадцать шириной и в длину метров четыреста. По скалам не обойти, круто. С другой стороны — болото, незнающий человек не пройдет.

— Что ж за рельеф у вас тут интересный? Скалы какие-то….

— Да тут лет сорок землю рыли все кому не лень. Вот и испохабили холмы-то окрестные. Пока этот рудник нашли, всю округу вскопали.

— А что тут добывали?

— Вольфрам. В войну, говорят, каждые пять килограммов специальный курьер увозил. Только я думаю, что брешут старики. Это, конечно, штука ценная, но чтоб за пятью килограммами курьер приезжал, — это вряд ли.

— Я тоже думаю, врут.

Остаток дня прошел в непрерывной беготне. Я носился по позициям, и волосы мои вставали дыбом. Несмотря на всю их кажущуюся неприступность, два взвода хорошо обученных солдат прошли бы сквозь них, как тонкая игла сквозь кусок мешковины. Не в том дело, что мужики не умели стрелять. Вот с этим-то все обстояло как раз очень даже хорошо. Не знаю, как насчет того, чтобы белке в глаз, но человеку в ухо они бы попали метров со ста. Сказывалась многолетняя привычка к охоте. А вот относительно огневого взаимодействия… было плохо. Оптимальным выходом из ситуации было бы рассадить их всех в лесу, чтобы они отстреливали наступающих поодиночке. В этом плане им равных просто не было бы. Но для этой цели мы могли использовать разве что мелкашки, все прочее громко бахало и имело ограниченный боезапас. Правда, оставалось неясным, кто в этом случае будет защищать проход. И еще одна проблема волновала меня очень серьезно: быть не может, чтобы у местных военных не нашлось хотя бы одного, даже самого завалящего, бронетранспортера. Вот в этом случае нам наступал полный и окончательный звездец. Даже с такой бронетехникой наличным оружием мы не могли сделать абсолютно ничего. Самый немудреный БТР прошел бы нашу оборону, даже не поморщившись. На следующий день вся эта беготня продолжилась с новой силой. Кое-что уже начало вытанцовываться, хотя положа руку на сердце, пахоты было еще неоглядная куча. Я успел выкроить часок и заскочил в местную мастерскую. Там, невзирая на все ахи и охи мастеров, безжалостно отпилил большую часть ствола у «Бенелли» и укоротил ей приклад. Получилась относительно компактная машинка для ближнего боя и зачистки зданий. При этом многозарядная и мощная. Продолжая прикидывать всевозможные варианты построения обороны, я дошел до центрального здания, где меня и отловил посыльный от Демьяна.