Наследница - Марина Ефиминюк

– Нима Анна, зачем вы спустились? Даже нима Клотильда осталась в своей комнате, – запричитала старшая горничная.

Видимо, тетка Кло здесь была за самую смелую.

– Суним Эрик из кареты боится выйти, так и сидит с ночи. Наш дорогой Пимборти думал чудовище спугнуть и дать молодому хозяину проскочить в дом, но не смог… – на последнем слове женщина сморщилась и надумала возрыдать, похоже, заранее оплакивая смерть разнесчастного лакея.

Не успела я выяснить, когда пес появился во дворе, как в холл влетел Пимборти собственной персоной, громыхнул входной дверью и, не дыша, повис на ручке. Девицы бросились к едва живому бегуну, и к потолку взлетели многоголосые причитания. Его хлопали по плечу, отряхивали измазанный в глине камзол.

– Я в порядке, – едва не рыдал он. – Я выжил! Но Филиппу от твари досталось!

Очевидно, он имел в виду повара и его разодранные портки.

– Как она выглядит, эта тварь? – испуганно пролепетала молоденькая горничная в чепце с кружевным воланом.

– Она не похожа ни на одно знакомое мне существо.

– Пимборти, перестаньте пугать нежных ним, – цыкнула я. – Вы питбулей, что ли, никогда не видели?

Но когда я направилась к входной двери, то лакей расставил руки, закрыл собой дверной проем и завопил страшным голосом:

– Не пущу! Не желаю, чтобы смерть хозяйки была на моей совести!

– Пимборти, позвольте ниме Анне спасти нашего смелого кулинара, иначе в доме действительно станет на один труп больше, – справедливо заметил Горский.

Клянусь, когда мы выходили на улицу, лакей шептал нам в спины воззвание к Святым Угодникам за упокой заблудших душ и за легкую солнечную дорогу на святое облако.

– Интересно, куда делся сторож? – задумчиво пробормотала я.

– Его сожрал твой новый кавалер? – иронично хмыкнул Влад.

– Типун тебе на язык. Наверное, с Уилбортом надрался.

Я спустилась по ступенькам на лужайку и оглянулась на женишка, совершенно не горевшего желанием гоняться за псом, с кем у них с первой минуты отношения не сложились. Может, опасался, что питбуль припомнит, как его не пустили в карету, а потом попытались потерять?

– Не идешь?

– Трава мокровата, – отказался Влад.

– Так и скажи, что пса боишься, – с презрением фыркнула я.

– И это тоже.

Он действительно остался стоять на ступеньках, чтобы с безопасного расстояния проследить за спасением несчастного повара. Пес загнал его на тонкую молодую осинку, рискованно согнувшуюся под весом дородного крепыша, висевшего на ней подобно южному орангутангу. Пес сидел внизу и, тяжело дыша, с тоской смотрел на соблазнительно свешенную филейную часть повара.

– Нима Анна, – завизжал Филипп, – скорее прячьтесь! На нас напал людоед! Эта собака вылезла прямиком из преисподней! Вестник апокалипсиса!

– Всадник, – машинально поправила я.

Тут у Филиппа с ноги слетала домашняя туфля с замятым задником, и питбуль ловко сцапал ее в слюнявую пасть, разжевал и выплюнул. Повар стал до жути странно слабеть.

– Филипп, не смейте падать в обморок! – прикрикнула я. – Сверзитесь с дерева, костей не соберете. Вам сейчас принесут лестницу.

Уверена, что весь дом, затаив дыхание и прилипнув к окнам, следил за тем, как я отыскиваю в траве мокрую цепь с застрявшими в звеньях стебельками и наматываю ее на кулак. Свирепая псина, пару раз ткнувшись носом мне в ладонь, послушно потрусила рядышком, как безобидная болонка, а не людоед, покушавшийся на филейную часть повара.

Когда мы проходили мимо Влада, то новоприобретенный хвостатый охранник злобно зарычал в его сторону.

– У меня, парень, преимущество, – хмыкнул Горский. – Мы с ней спим в смежных комнатах.

Пес, точно поняв человеческую речь, разразился лаем, я еле утащила его к конюшням.

И да, Влад напрасно упомянул про спальню. Очевидно, у питбуля имелись феноменальные способности. Неведомым образом он сбежал из конюшни, проник в дом через заднюю дверь и пробрался на второй этаж.

Я поняла, что при всем желании не сумею избавиться от неожиданного охранника, когда, громыхая цепью, грязный и смердящий, он забрался ко мне в кровать. Предварительно в смежной комнате сжевав ботинки Влада.

* * *

Кастан приехал утром, сразу после завтрака. Когда я вошла в синюю гостиную, то оказалась в самом центре безмолвного противостояния. Судебный заступник сидел на кушетке, закинув ногу на ногу, и с непроницаемым видом изучал потрепанного пса, таращившегося на него в ответ. При моем появлении питбуль повернул голову и басовито тявкнул.

– Кто это? – сдержанно спросил Кастан.

– Пес.

– Я вижу, что не лошадь. Как он здесь оказался?

– Из конюшни опять сбежал, – пожала я плечами и добавила, понизив голос: – Откровенно говоря, у него из-за меня бзик, поэтому ты сильно руками не мельтеши.

– Я так понимаю, это та самая собака? – Гость выражался загадками.

– Тот самый пес, что бы это ни значило, – поправила я.

– Значит, он действительно существует, – взгляд Кастана буравил дырку у меня промеж бровей. – Кстати, а где суним Горский? Его имя здесь тоже упоминается.

– Здесь – это где?

С каменным лицом Кастан полез в портфель, лежавший тут же, и выудил на свет тонкую кожаную папочку с поблескивающим гербом конторы «Стомма и Ко».

– Что это? – чисто из вежливости полюбопытствовала я, когда он вытащил лист папиросной бумаги с так называемой «Молнией», листовкой, выпускаемой газетными листами для привлечения читателей к новостным щитам. Внутри нехорошо царапнуло от дурного предчувствия.

– Присядь? – миролюбиво предложил Кастан.

– Я постою.

– Нет уж, присядь.

– Ну, хорошо, – пробормотала я, пристраиваясь на краешек стула.

В этот момент в гостиную вошел Влад, но не успел он поздороваться, как пес угрожающе ощетинился и зарычал. Горский замер, а потом тихо произнес:

– Он еще здесь?

Питбуль рявкнул, осекая оппонента, по-другому назвать басовитый рык не поворачивался язык.

– Поэтому он с самого начала тебя невзлюбил, – буркнула я.

– Послушай, нима с собачкой, почему бы тебе не сдать это чудовище на живодерню и не завести болонку? – с раздражением в голосе отчитал меня сосед по спальне. – Я сам тебе ее куплю. Или маленькие собаки противоречат твоей вере?

– Это пес…

– Наплевать! – рявкнули обвинители в два голоса, выказывая удивительное единодушие.

– Что вы на меня накинулись? – возмутилась я. – Чтоб вы знали, я вообще собак не люблю.