Прекрасные мечты - Дениз Робинс

— О, Ивор! Неужели это правда? — спросила Паула.

— Да. Уверяю тебя, это правда, — серьезно произнесла Сигна. — Пойдем со мной к Стэнли Ричардсу — послушаем, что он нам скажет.

— Паула, если ты хоть немного любишь меня, уважаешь меня… — начал было Ивор.

— Мисс Владамир, я умоляю вас поступить так, как предлагает ваша сестра, — тихо произнес Барклей Додсон. — В этом деле не осталось сомнений. Я и раньше говорил вам — ваша сестра так же нормальна, как и вы, и она не ошибается.

Паула была потрясена до глубины души. Она дотронулась ладонью до лба. Если бы только Ивор встретился с ней взглядом… успокоил ее страхи. Но… невиновный человек вел бы себя совершенно по-другому. Он уже был бледен, а в глазах его застыла обреченность.

Паула в ужасе отвернулась от него. Она позволила сестре и доктору отвести себя в гардеробную. Ивор шел следом. У него просто не оставалось выбора. Про себя он проклинал сэра Барклея Додсона. Этот тип подозревал его с самого начала и был полон решимости вывести его на чистую воду.

Паула поговорила с бывшим плантатором. Ричардс был с ней вежлив. В красоте, в грации Паулы было что-то, что сразу заставляло относиться к ней с особым вниманием. Он без запинок отвечал на ее вопросы.

Да, он хорошо знал Гардинера. Нет, он не ошибается. Джентльмен за ее спиной и есть Гардинер, а вовсе не Челлисон. И конечно, он знаком с мисс Сигной. Он виноватым взглядом окинул светловолосую девушку, которую до смерти напугал в тот день на веранде бунгало старого Тома.

К тому времени, как Паула закончила разговор с Ричардсом, ее вера в «Ивора Челлисона» еще больше пошатнулась. Как бы отвратительны ни были подозрения, она не могла отрицать, что два взрослых человека считали, что ее Ивор — это Ивор Гардинер.

После разговора с Ричардсом Паула так побледнела, что Барклей Додсон, наблюдавший за ней с искренним сочувствием, взял ее под руку.

— Держитесь, — сказал он.

— Я не собираюсь падать в обморок, — сказала она, тяжело и часто дыша. — Но все это просто ужасно. И я должна узнать всю правду до конца.

— Тебе лучше самому все рассказать, Ивор, — сказала Сигна, с ненавистью глядя на человека, который причинил Пауле такую боль.

— Я все отрицаю, — задиристым тоном ответил он.

— Скажи мне правду, — сказала Паула. В ее темных глазах сверкали молнии. — Ты должен сказать всю правду, Ивор. Если ты действительно Ивор Гардинер, пожалуйста, признайся сам, иначе мы тут все сойдем с ума.

Он молчал.

Заговорила Сигна:

— Паула, он никогда в этом не признается. Он лжец, и он зашел слишком далеко. Если он будет продолжать отрицать, что он мой муж, отведи его к Блэйку. Это станет главным свидетельством. Блэйку уже лучше — он готов узнать всю правду. Это разобьет ему сердце, но рано или поздно он все равно все узнает, а ты должна знать правду сейчас, пока еще не слишком поздно.

Паула кивнула.

— Очень хорошо, — непослушными губами выговорила она. — Пойдем, встретишься с Блэйком… — Она посмотрела на Ивора: — Ты готов сделать это?

Ивор безмолвствовал.

Сигна сказала:

— Блэйк не ошибется. Он много месяцев жил с Ивором в одном бунгало.

— Ты пойдешь? — повторила Паула.

— Нет, — отчаянным голосом ответил Ивор. — Не пойду.

Паула вспыхнула, потом снова побледнела. Мир рушился на ее глазах. Ее вера, ее уважение, ее страсть к Ивору Челлисону уходили как песок сквозь пальцы. С мукой в голосе она произнесла:

— Так, значит, ты боишься встретиться с ним лицом к лицу. Значит, ты и есть Ивор Гардинер! Значит, с самого возвращения в Англию ты пользовался фальшивым именем.

Ивор посмотрел на нее. Это был жуткий, отчаянный взгляд. Он любил ее и сейчас понимал, что навсегда ее потерял. Игра окончилась. Он мог отрицать то, что говорила Сигна, что говорил Ричардс. Но он не мог осмелиться предстать перед Блэйком Сондерсом, который бы моментально узнал его.

— Паула, — хрипло произнес он. — Во имя всего святого, разреши мне поговорить с тобой наедине. Я люблю тебя… я…

— Это не имеет отношения к данному вопросу, — дрожа, перебила его она. — Ты Ивор Гардинер?

— Да! — взбешенно рявкнул он.

Воцарилась тишина. Сигна сквозь зубы втянула воздух. Барклей Додсон не сводил глаз с Паулы. Он очень переживал за нее. Никогда еще он не присутствовал при столь фатальной сцене. Это было душераздирающее зрелище. Ивор был уничтожен, на него больно было смотреть.

Но Паула выстояла. После перенесенного шока, вызванного признанием, прозвучавшим в вестибюле ресторана Бэзинстоука, она вдруг стала спокойной и отстраненной. Она осознала, что пришел конец любви, вере, надежде — всему, что она с таким тщанием строила вокруг Ивора. Она произнесла:

— Ах, Ивор… как это подло!

Он попытался взять ее за руку.

— Паула — ради нашей любви…

— Не напоминай мне об этом, — перебила его она. — Как я жалею, что встретила тебя. Как ты посмел сыграть со мной столь злобную шутку… после того, как поразвлекался с моей сестрой и бросил ее? Мне плохо, мне тошно становится, стоит мне только подумать, как ты одурачил меня.

— А вспомни еще о нашем бедном отце, Паула, — добавила Сигна. — Ивор в ответе за ужасную смерть папы… это он украл сокровище, которое папа нашел.

Паула закрыла лицо руками.

— Не надо — у меня нет сил думать сейчас еще и об этом, — сказала она и повернулась к Барклею Додсону: — Отвезите нас домой… пожалуйста.

Доктор предложил ей руку; сердце у него обливалось кровью.

— Хорошо, дорогая, как скажете, — ответил он.

— Так вот в чем дело — ты просто метишь на мое место! — воскликнул Ивор, полностью утратив контроль над собой и смеясь как сумасшедший. — Я предан забвению, и тут на первый план выходишь ты — будущий дружок нашей знаменитой балерины. Напыщенный идиот!

Барклей Додсон побелел от ярости.

— Гардинер, — процедил он, — если бы я не был убежден, что вы — душевнобольной человек и вас следует отправить в соответствующее учреждение, я бы вас ударил.

Паула поежилась. Стыд и унижение легли ей на плечи невыносимой тяжестью. Она любила Ивора Челлисона, она верила ему. Она чуть не вышла за него замуж.

— Я хочу задать тебе еще один, последний вопрос, — сказала она, снова обернувшись к Ивору. — Ты… женат на Сигне?

— Да, женат, — сквозь зубы выдавил он. — Так что тебе не избавиться от этих отношений, Паула. Ты моя свояченица.

Паула снова вздрогнула. От ее любви и уважению к нему не осталось и следа. Не осталось ничего, кроме острого отвращения и ужаса от всего того, что он совершил.

— Как это мерзко! — сказала она. — Бедная Сигна.