Хомут на лебединую шею - Маргарита Южина

Ольга нервно поднялась, вытащила из ящичка серванта пачку сигарет и закурила. Фома боялся даже шорохом спугнуть порыв откровенности.

– Между ними теперь не было конфликта, я это видела по своей собаке, – снова заговорила Ольга, щуря от обиды глаза. – Но теперь возник конфликт между мной и Псовым! Кардинал бегал и прыгал несколько минут, потом понесся в коридор и притащил рваный черный пакет. Оказывается, Псов пришел к нам с этим пакетом! Нет, вы поймите правильно, он-то пришел с целым пакетом, что уж у него там было сокровенного, я так и не поняла. Назар только смотрел на целлофановые лоскуты и шепотом поносил Кардинала на чем свет стоит! Это было ужасно! Бедная собака! Мальчик ластился к этому черствому человеку, а тот… нет, он не пинал собачку, но говорил такие гадости! После того вечера я не могла больше видеть мерзавца, я указала ему на дверь и ни разу, вы слышите, ни разу об этом не пожалела!

Ольга устало опустилась в кресло, но тут же подбежал теленок, прикидывающийся собакой, и укоризненно зарычал.

– Ах, радость моя, прости, мамочка разволновалась, села в твое кресло, сейчас, мальчик мой.

Женщина тяжело поднялась и пересела на стул.

– И что же было в пакете? – вернул ее к воспоминаниям Фома.

– А черт его знает! Я же вам говорю, что без промедления выставила Псова за дверь.

– А если там было бриллиантовое кольцо, на которое Псов копил всю жизнь и решил преподнести вам, любимой женщине, а Кардинал его сожрал?

Ольга посмотрела на Фому, как на последнего идиота.

– У Псова – бриллиант? Ой, не смешите меня! У него никогда не было денег на такси. Помню, он как-то пригласил меня пройтись по набережной, так он ни разу мне даже воды минеральной не купил.

– А у вас он никогда не просил денег?

– Да я бы и не дала. Как потом долг вернуть? Нет, я бы не дала, а он и не просил.

Фома робко пошевелился – сидеть в одном и том же положении было утомительно, а расслабляться не позволяла псина, которая ни на минуту не сводила с него своих умных глаз.

– И еще один, последний вопрос: а когда развивался ваш бурный роман?

– Когда? Да я вам точную дату назову – первое августа. У меня свадьба с моим первым мужем была именно в этот день. Я еще подумала: с первым в этот день поженились, авось и с этим что-то получится… А не получилось. Прямо голову сломала, как семейную жизнь наладить? Ведь это не дело – все время одной да одной, и Кардинал тоскует, я же вижу. А вот что делать…

– Вы ведь объявление в газету подавали? Так вот, мне кажется, вам так и надо писать в следующий раз – для приятного знакомства требуется мужчина с собакой. Желательно с сукой. И у вас не будет никаких проблем.

Фома ехал домой, и перед его глазами все еще стоял огромный Кардинал, следивший за каждым шагом гостя. Нет, конечно, где-то можно понять Псова. Не могла у них с Ольгой сложиться безоблачная жизнь. Хотя… Хотя, судя по рассказу, ей он тоже притаскивал пакет с продуктами. Вот дурень, чего ж он никогда пакеты в холодильник не ставил? А Ольга даже не сообразила, что он ей такое приносил. Нет, такая женщина не могла лишить Псова жизни. Ей было глубоко наплевать на кавалера. Она не поинтересовалась, что он ей принес, она раскусила, что он не обременен деньгами, что скуп. Нет, за такого она бы держаться не стала. И за долги его порешить не могла – он у нее не брал денег. Выходит, что Фома опять действовал впустую. Хотя каждое новое слово о Назаре Псове не помешает. Ведь за что-то его убили. И почему-то прямо у Фомы на балконе. Кто, кто мог это сделать и за что? Пока не найдется ответ, покоя единственному мужчине семейства Неверовых не будет. Ведь ему надо защищать своих женщин.

Время еще было, и Фома решил проехаться к последней женщине, чтобы уже сегодня вечером, после ужина собраться за общим столом и все разложить по полочкам. Может, что-то прояснится.

И все же Фоме не повезло – женщина, которая стояла в списке последней, только сегодня утром укатила в долгосрочную командировку, так, по крайней мере, Фоме сообщил слоноподобный мужчина, представившийся ее мужем.

Намотавшись по городу, голодный, как стая волков, Фома поставил машину в гараж и с удовольствием представил, как сейчас зайдет в чистую, светлую комнату, как сразу отправится на кухню и Варенька, она уже должна вернуться с работы, поставит перед ним здоровенную миску щей. Или нет, Варенька сядет рядом, а здоровенную миску ему поставит Аллочка. Женщина менялась прямо на глазах. Неизвестно, пойдет ли ей на пользу замужество, но период жениховства на нее положительно влияет.

Разомлевший от дум глава семьи поднялся на свой этаж и позвонил. Открыла Аллочка. Вернее, некто похожий на тетку фигурой, потому что все лицо женщины было в белой муке.

– Ты сегодня решила печь пироги? – осторожно спросил Фома и задохнулся от запаха краски.

Еще с детства он не переносил этот запах. Никаких страшных воспоминаний не было, никто не ронял малютку в бак с олифой, на него не переворачивалась банка с эмалью, но этот запах он не переносил.

– Кто?! Кто у нас разлил краску? Неужели нельзя было подождать до лета?! – взревел несчастный. – Я сегодня точно умру! Вы что – хотите получить еще один труп?

– Слышь, ты чего? – показался в дверях перемазанный с ног до головы мелом щербатый Аллочкин ухажер. – Чего ты орешь, как рыба? Я тут решил кое-что… это… в общем, грязновато у вас, я решил небольшой ремонтик…

Фома молча играл желваками. Он боялся не сдержаться и нарушить главное правило врача «не навреди», как раз очень хотелось навредить. Навредить этому самонадеянному выскочке, который еще не пришей кобыле хвост, а уже распоряжается…

– Фомочка, пойдем, я тебя накормлю, – тихонько позвала Варя.

Уже сидя за столом, она ему доверительно сообщала:

– Ты знаешь, оказывается, Толик сегодня принес картину…

– Ага, принес! – тут же заявился Толик и уселся напротив Фомы, схватив ложку. – Варь, ты налила бы мне чего пожирнее.

Варя пожала плечами и неохотно двинулась к плите, она не любила, когда в их с Фомкой разговоры кто-то вклинивался.

– А ты опять за стол? – удивилась Аллочка, которая ни на минуту не оставляла жениха одного. – Ты же вместе с Варей ел, вместе с Гутей уселся, со мной перекусил, а теперь с Фомкой вот. Знаешь, я думаю, когда мы поженимся, я тебя непременно устрою на судно моряком дальнего плавания. Очень хорошая профессия – уехал, и полгода ни варить, ни стирать не надо, а иначе я тебя просто не прокормлю.

Толик дернул кадыком и испуганно отложил ложку в сторону.

– Я так, посидеть хотел, по-мужски побалакать. Парень же не знает, в честь чего я ремонт-то начал. Кстати, Фома, – строго поднял кривой палец Толик, – мне не понравилась твоя реакция на мой поступок. Не понравилась. Ведь ты, по сути, должен меня слезами умывать от благодарности, а ты – точно цепной Полкан! Я вот…