Запрещенный прием - Альберт Байкалов

– Сегодня середина месяца, – Акмарза прищурился. – Если мне не изменяет память, то кто-то должен перечислить деньги.

– Не изменяет, – согласился с ним Герман. – Только наш общий друг по телефону попросил меня напомнить вам, чтобы не тянули с отчетом.

– А мы и не тянем, – с раздражением в голосе проговорил чеченец. – Но зачем дублировать то, что передают в новостях и Интернете?

– Вы считаете, что шеф должен сам искать материал? – удивился Герман.

Несмотря на то что оба говорили намеками, легко было догадаться, что неугомонный олигарх желает знать, как тратятся его деньги, и хочет видеть результат. Блиновский ненавидел Россию. Иногда начинало казаться, что ненависть довела его до полного маразма. Со стороны это могло бы показаться странным: страна дала ему возможность самореализоваться. С детства ощущающий свою ущербность и физическую немощь, в начале 90-х он обогатился так, что мог купить все, что придет в голову. Если бы ему захотелось, он мог полететь, подобно некоторым миллиардерам, в космос. Так или иначе, но теперь, оказавшись за пределами России, он вкладывался в любые проекты, которые могли нанести хоть какой-то ущерб его родине. Его патологическая ненависть не находила объяснения. Блиновский стал настоящим маньяком, болезнь которого прогрессировала. Казалось, лиши его возможности вредить, он не выдержит и умрет.

– Я так не считаю, – между тем ответил чеченец. – Больше половины средств мы отправляем в Дагестан. Оттуда каждый день идут сообщения, которые не могут не радовать. Стоит включить телевизор, как тут же слышишь: там милиционера убили, там пост взорвали… Думаете, легко?

– Туда средства идут отдельно, – возразил Герман. – Все, что перечисляет наша компания, должно быть направлено на работу здесь, в России. Вся политика делается в Москве.

– Слушай, ты, – чеченец подался вперед, – мы сами знаем, что и как нам делать! Если такой умный, почему не идешь и не убьешь свой президент или не взрываешь метро? Почему здесь сидишь и трахаешь свой секретарша?

– Мы даем деньги, и вы должны быть нам за это благодарны, – попытался урезонить его Герман.

– Разве не наоборот? – Брови чеченца съехались на переносице. – Ты думаешь, мы глупый народ? Это вам надо, а не нам! Это вы хотите нестабильный Кавказ и слабый Россия. Думаешь, мне нужна эта независимость, о которой кричат на каждом углу? Мой народ устал воевать. Нет такого чеченца, который был бы против того, чтобы его дети нормально учились школя и институт. В моджахед идут те, кому нечего терять или совсем бедные. Конечно, есть такие, кто хочет отомстить за своих родственников. Но больше всего люди хочут мир. Знаешь, что сделали с отцом шахидки, которая взорвала себя в метро? – Он прищурился. – Его дом разрушили, и ему теперь негде жить. Кому он нужен? Чего добилась его дочь?

– Я тебя не совсем понимаю, – тоже перейдя на «ты», заговорил Герман. – Зачем тогда вы берете деньги?

Акмарза задумался. Вопрос застал его врасплох. Более того, весь его вид говорил о том, что он даже напуган. Еще бы, ведь он всего лишь винтик. Что скажет его дядя, когда узнает об этих откровениях?

– У нас есть один план, – неожиданно сменил он тему. – Идет подготовка.

– Так что мне передать Блиновскому? – снова спросил Герман.

– Отчет будет, – выдавил из себя Акмарза. – Раз он хочет знать, на что тратим деньги, я скажу, чтобы все подготовили.

– Я в этом и не сомневался, – облегченно вздохнул Герман. – И согласись, что в этом нет ничего унизительного.

– А ты смелый, – неожиданно похвалил Акмарза.

* * *

Антон надавил на тормоз у подъезда, рядом с которым на лавочке сидели две пожилые женщины, и посмотрел в зеркало заднего вида на Лебедева:

– Здесь?

– Угу.

Антон перевел взгляд на Дрона:

– Посиди здесь, а мы сходим в гости к этому Герману.

Двери открыл круглолицый молодой мужчина в шортах и майке.

– Здравствуй, Герман! – поприветствовал его Лебедев. – Извини, что без предупреждения.

– Проходите, – мужчина посторонился.

Антон шагнул через порог, скользнув по лицу хозяина квартиры ничего не выражающим, даже безразличным взглядом. Однако от его внимания не ускользнуло, что тот внутренне напрягся.

– Знакомься, – оказавшись в прихожей, Лебедев показал на Антона: – Антон, мой коллега.

– Вы, наверное, пришли узнать о результатах моей поездки? – Герман бросил настороженный взгляд на Антона, потом посмотрел на Лебедева, словно желая понять, можно ли быть откровенным в присутствии этого человека. Однако и в этот раз Антону показалось, что он просто играет несвойственную ему роль.

– Почему не зашел? – проигнорировав вопрос, строго спросил Лебедев.

– Давайте на кухне обсудим все вопросы, – Герман показал рукой на двери. – Как раз собирался кофе варить.

Они приняли приглашение.

Кухня у Германа на две половины была поделена барной стойкой с высокими табуретами. На них Лебедев с Антоном и уселись. Герман стал колдовать над кофеваркой:

– Не зашел, виноват. Но вы же знаете, меня не было на работе несколько дней. Накопилось много проблем. А по телефону я в общих чертах… Вопрос серьезный.

Антону показалось, что Герман затягивает приготовление кофе умышленно, чтобы как можно дольше находиться спиной к гостям. Так легче говорить неправду. Глаз-то не видно.

– Ты начинаешь меня настораживать. – Лебедев нахмурился и бросил виноватый взгляд на Антона. – Я же сказал, как приедешь, сразу ко мне. В любое время.

– Видите ли, – Герман наконец взял турку, развернулся к стойке и разлил кофе по чашкам: – Я не знаю, насколько вы были со мной откровенны. Поэтому опасался появляться у вас дома.

– В смысле? – не понял Антон.

– В прямом, – Герман уселся рядом. – Мне кажется, вы и во второй раз меня обманули. Больше вся история с вашим другом походит на криминальный боевик. Да, я приехал в город, навел справки о Пахаре. Стал собирать информацию о Лаврененко. Однако вашего друга неожиданно выпускают на свободу. Я пытаюсь войти с ним в контакт, но он исчезает из города. Некоторое время я жил недалеко от его дома. Наблюдал за женой. Общаться с ней побоялся. Вы же сами сказали – провести нечто вроде рекогносцировки…

– А ты в армии служил? – неожиданно перебил его Антон.

– Почему так решили?

– Рекогносцировка – слово специфическое, – пояснил Антон. – Говоря обычным языком, это что-то вроде глубокого изучения обстановки для последующего принятия решения.

– Нет, просто мне это известно. – Герман отпил кофе.

– Ладно, не уходи от темы, – отмахнулся Антон, беря чашку.

– В общем, через несколько дней в больнице убивают Пахаря, – продолжил свой рассказ Герман. – Вместе с ним отправляют на тот свет охранника. По версии следствия, преступник вошел днем под видом посетителя, проник в одно из хозяйственных помещений отделения и там, в коробке из-под оборудования, дождался ночи. На месте обнаружены улики, подтвердившие причастность Лаврененко к совершению данного преступления.