Стрела, попавшая в тебя - Алена Белозерская

Дон Хавьер радушно пригласил мужчин в гостиную и обрадовался тому, насколько спокойно звучит его голос. Ему не хотелось, чтобы Люк видел волнение, которое наполнило его грудь, поэтому он улыбнулся, стараясь придать лицу умиротворенное выражение.

— Что предложить вам выпить?

— Чай, если не возражаешь, — сказал Люк, бросил на Жака короткий взгляд, и тот, соглашаясь, кивнул. — Люблю твою квартиру, — добавил он, пройдясь по уютно обставленной комнате, провел рукой по темно-красному тисовому столу, на котором стоял старинный телефон. — Помнишь, как ты в студенческие годы давал от нее ключи, пока дед не подарил мне собственные апартаменты?

— Никогда не забуду, как мадемуазель Брэ жаловалась мне на девиц, мешающих ей спать по ночам. Думаю, она сама желала присоединиться к твоим забавам, но ты не приглашал.

— Ей же лет сто было! — засмеялся Люк, снял шарф с шеи и бросил его на диван.

— Тридцать пять, наверное, — прищурился Хавьер. — Она была моложе, чем ты сейчас.

Он направился в кухню, налил воду в электрический чайник и, пока он нагревался, поставил три чашки на поднос, рядом с каждой положил пакетики с чаем и коробку с печеньем.

— Жаль, но чай только в пакетах, — посетовал он. — Мы не собирались оставаться здесь надолго, поэтому не делали больших покупок в магазине, только необходимое.

— Когда уезжаете? — поинтересовался Люк.

— Завтра утром. Я снял домик на две недели в Гштаде[10]. Хотел устроить для Нины настоящие рождественские каникулы. В Аргентине она очень скучала по снегу. Удивлялась, как в Новый год может быть тридцатиградусная жара.

— А где Нина сейчас?

— Гуляет, — уклончиво ответил Хавьер и, услышав сигнал чайника, с облегчением отвернулся и разлил кипяток по чашкам. — Идем, — указал он подбородком в сторону гостиной и взял поднос в руки.

— Раньше ты заставил бы меня работать официантом, — тепло улыбнулся Люк. — Став дедушкой, ты изменился.

— Да, я научился варить какао, заплетать косы и выбирать одежду для девочек.

— Хорошее занятие, — с едва уловимой грустью в голосе произнес Люк и присел на диван. — Итак, ты сделал все, как я просил?

— Разумеется, — кивнул Хавьер, посмотрел на Жака, который присел в стороне от них, так и не притронувшись к предложенному чаю, что было плохим знаком, означающим, что «доберман» старается не терять концентрацию. — Только не понимаю, для чего ты пожелал, чтобы она обо всем узнала от меня. Зачем ты вообще раскрылся?

— Чтобы она боялась меня.

— Глупо.

— Нет, учитывая, что план находится в завершающей стадии. Полина должна знать, с кем имеет дело. Пусть страх охватит ее целиком, тогда ею будет легче управлять.

— Ты с ума сошел, мой мальчик. Твое вожделение пугает, равно как и твоя жестокость.

Хавьер осторожно выбирал слова, стараясь не разбудить в Люке ярость, но тот озадачил его, весело рассмеявшись.

— Это мне говорит человек, — сказал он, — который пустил пулю в лоб своему первому помощнику за то, что он переспал с его любовницей, а саму девицу задушил подушкой.

— О, прекрасная Мия, — усмехнулся Хавьер, вспоминая рыжеволосую красотку с восхитительным задом и умелыми руками. — Напомню, что она являлась шлюхой, от которой легко было избавиться, потому что о ней никто, кроме бывших клиентов, не вспомнил бы. Полина же, как и те, кого ты намерен уничтожить, принадлежит к высшему обществу. Здесь сложнее скрыть следы, ибо эти люди всегда на виду, следовательно, любое происшествие с ними получит широкую огласку. Я даже в Аргентине слышал о смерти Алекса Фреймана.

— Ты об этом узнал от меня, — улыбнулся Люк, хлопнув Хавьера по коленке. — В любом случае не волнуйся. Планы изменились, и я не намерен дарить газетам сенсации.

— Люк, нельзя обладать тем, что тебе не принадлежит, — сказал Хавьер, внимательно проследив за Жаком, который подошел к окну и выглянул наружу. — Когда ты поймешь это, наконец?

— Скажи, разве Нина принадлежала тебе? Нет. Но ты сделал все, чтобы получить ее, не так ли?

— Все верно. Разница в том, что она любит меня и не знает, на что я пошел, чтобы стать частью ее жизни. Полине, благодаря мне, известно, какую роль ты сыграл в ее судьбе. И она не простит тебя.

— А мне не нужно ее прощение, — ответил Люк. — Мне нужна она. Все остальное меня не волнует. — Он поднялся и, прищурившись, оглядел старика, оставшегося сидеть на диване.

— Я ведь тебе тоже больше не нужен, — сказал Хавьер.

Он ждал ответа, впервые в жизни испытывая страх. Показалось, что Жак сейчас вытащит пистолет из-под пальто и выстрелит ему в грудь. От предчувствия нечто ужасного перехватило горло, Хавьер попытался глубоко вдохнуть, но не смог.

— Успокойся, — Люк присел рядом и приобнял его за плечи. — Я не убиваю тех, кто помогает. К тому же ты — мой друг. Но если ты когда-нибудь перейдешь мне дорогу, не сомневайся, рука моя не дрогнет. — Он потянулся к карману пальто и вытащил длинную узкую коробку с эмблемой известного ювелирного дома. — Передай Нине подарок от меня. Хотел застать ее, специально для этого и приезжал. Вовсе не для того, чтобы убить тебя.

— А Руа зачем взял? — не удержался от этого вопроса дон Хавьер и заметил, как в мягкой улыбке растянулись губы Жака. — Чтобы продемонстрировать, кто станет свидетелем моего последнего вздоха, если я нечаянно ошибусь?

— Теперь он всегда со мной, — просто ответил Люк и поднялся. — Нам пора уходить, иначе Жак пропустит важную встречу, — усмехнулся он.

В дверях раздался шум, через мгновение в комнату вбежала румяная от морозного воздуха девочка, на ходу снимая с себя шапку и короткую шубку. Следом за ней вошла Инес, молчаливо осмотрелась, сухо кивнула Жаку и бросила на Хавьера вопрошающий взгляд, словно выясняла, все ли в порядке.

— Люк! — радостно воскликнула Нина, бросившись в объятия. — Ты здесь!

— Боже, как ты выросла. — Он подхватил ее на руки и крепко прижал к себе, покрывая поцелуями холодные щеки. — Моя красавица, я так рад тебя видеть.

Хавьер услышал столько нежности в его голосе, что смутился и прикрыл лицо ладонями, пряча от присутствующих увлажнившиеся от нежданных слез глаза. Сейчас Люк напомнил ему прежнего себя, еще не сломленного, восхищающего силой и любовью к жизни. Жаль, что того мужчины больше нет, но в этом был виновен лишь один человек, который вскоре будет наказан. Нынешний Люк не простит женщину, разбившую сердце и вырвавшую человечность из его груди.

Выйдя из отеля, Полина бесцельно шла по улице мимо ярко светящихся витрин магазинов, вывесок кафе, приглашающих войти внутрь, прохожих, веселящихся с друзьями и радующихся приближающимся праздникам. Ноги куда-то вели ее, словно пытались успеть за мыслями в голове, беспорядочными и страшными. Создавалось впечатление, что с момента разговора с Хавьером прошли годы, зато короткую ссору с Тоней Полина снова и снова проживала в голове, словно она происходила прямо в эту минуту. Мысленно ругаясь с подругой, она придумывала все новые обвинения и чувствовала, что ненавидит ее настолько, что мечтает больше никогда не видеть. Она и представить не могла, что Тоня окажется способной на подобные действия. Ее лучшая подруга, мягкая и лояльная к ошибкам людей, умеющая сострадать и любить, нежная и добрая, с невероятной жестокостью выступила в роли всемогущего, позволив себе право решать, кому жить, а кому умирать. Она ни у кого не попросила помощи или совета, самостоятельно вынесла приговор Литвину и призвала Конрада в качестве исполнителя своего решения.