Бывшие. Я тебя отпускаю - Даша Черничная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я же не мог жить в состоянии постоянного праздника с маленькой дочкой на руках и работой, которая требовала очень многого от меня.
Женю я воспитывал в одиночку, очень помогала моя сестра Валя. Надо было развестись с Миланой сразу, но поначалу мне было не до этого — я вывозил основную работу и девочку, у которой ночи напролет резались зубы. Сходил с ума от безысходности, потому что меня никто не учил, как надо воспитывать ребенка, тем более девочку. Вся эта тема с женой отошла куда-то далеко, к тому же ее не было рядом, поэтому ее влияние не ощущалось.
Милана прилетала очень редко, раз в полгода, привозила Жене какую-то безделушку и сваливала обратно за горизонт. Я пытался получить развод, но она кормила меня завтраками.
Мол, в следующий раз, как приеду — подадим.
Но все изменилось, когда Женьке исполнилось три года и она пошла в сад. На вопросы о маме стало сложно отвечать, и я решил, что пора расставить все точки над i.
Каково же было мое удивление, когда я узнал, что развестись будет не так просто. Особенно когда твой супруг находится за границей. Особенно когда речь идет о ребенке и определении места, где она будет жить.
Началась война.
Я бросал вся связи на то, чтобы нас развели быстро и по-тихому, оставив дочь со мной. Обязательное условие — лишение Миланы родительских прав.
Она нашла каких-то благодетелей, которые атаковали меня и пытались отобрать дочь. На какое-то время настало затишье. И вот она. Моя превосходная жена. Сидит и трясется передо мной как осиновый лист.
— Зачем ты приехала? — повторяю свой вопрос уже спокойнее.
Я заебался.
По-другому я назвать это не могу. Просто устал от всего этого дерьма.
— Соскучи…
— Заткнись, — говорю спокойно. — А теперь говори истинную причину.
Глава 36
Никита
Милана сдувается, как воздушный шар.
Уверен, что у нее какие-то проблемы, раз заявилась сюда собственной персоной.
— Мне нужны деньги, — произносит наконец.
И вот оно. То самое дно, которое, казалось, пробить невозможно.
— Сколько? — спрашиваю спокойно.
У меня есть шанс избавиться от этой женщины. От ее абсолютно равнодушного отношения к дочери.
— Десять миллионов.
Вот сколько стоит моя дочь. Десять сраных лямов.
— Что взамен? — интересуюсь бесстрастно.
Милана поднимает на меня безэмоциональный взгляд и усмехается невесело:
— Что, даже не спросишь, на что мне деньги?
— Нет, — рублю невозмутимо.
— А может, они нужны мне на операцию? Что, если я больна?
— Почему меня должна беспокоить твоя болезнь, если тебе неинтересны болезни собственной дочери? — спрашиваю хладнокровно.
Мне плевать на Милану. Я просто хочу, чтобы она исчезла из нашей жизни и перестала отравлять ее как опухоль.
Неожиданно жена бьет ладонью по столу и вскрикивает:
— Ты знал, что я человек высокой моды, а не домохозяйка, которая сидит дома и ждет, когда ее ненаглядный вернется домой!
— Высокая мода? — хмыкаю я. — Милана, ты обычная эскортница, открой глаза.
— Да как ты смеешь! — верещит.
— Во-первых, заткнись и не пугай мне дочь. Во-вторых, хватит строить из себя невесть что. Милана, я все знаю о твоей жизни за бугром. И очень хочу, чтобы она никак не коснулась моей дочери.
— Она и моя тоже!
— Не нужно играть передо мной. То, что она вылезла из твоего влагалища, еще не делает тебя ее матерью.
Я знаю, что груб и безжалостен. Я знаю, что не имею права на подобный тон.
Или, блять, имею?!
— Ты не понимаешь, каково мне было! — едва ли не плачет. — Вечно орущий и требующий моего безотрывного внимания младенец просто убивал меня! Я не хотела всего этого! Это была твоя идея — родить!
Я просил ее оставить ребенка, да.
Вот так. Одну, которой был нужен ребенок, отправил на аборт. Вторую, которой младенец никуда не упал, уговорил родить. И вот что из всего этого получилось.
— Милана, если ты надеешься разжалобить меня, то зря. — Мне надоел этот разговор.
Я просто хочу, чтобы она ушла отсюда как можно скорее.
— Хорошо, — сникает. — Дай мне десять миллионов.
— Что взамен?
— Развод.
Киваю. Отлично. Супер. Но…
— Этого мало, — произношу по-деловому.
— Как? — она округляет глаза. — Что еще?
— Ты откажешься от нее.
— Нет, — на выдохе. — Она же моя дочь.
— Тебе нет до нее никакого дела, — вздыхаю.
— Не тебе это решать! — кричит.
Как раз в этот момент на кухню заходит Женька и косится на орущую Милану. Та, как по щелчку пальцев, собирается. Актриса, блять.
— Папочка, я зеленку разлила. У мишки заболела лапка, и я хотела его полечить.
Дочка протягивает мне зеленые ладошки.
— Пойдем помоем руки, дочка, — увожу ее в ванную, оставляя Милану сидеть на месте.
В ванной шумно, мы долго возимся, пытаясь смыть зеленую краску, а когда выходим, Милана подпирает входную дверь и смотрит на меня косо.
После того как Женька убегает к себе, спрашивает беззлобно:
— Спишь с ней?
— С кем? Кто-то приходил?
— Женщина. Красивая. Светловолосая, — и растягивает рот в сучьем оскале: — Я сказала, что ты мой муж.
Сука.
Прикрываю глаза.
Это сто процентов была Инга.
— Уходи, Милана, — произношу спокойно, иначе разнесу тут все. — Уходи и возвращайся, когда будешь готова подписать документы на развод и отказ от ребенка. Я пока попрошу моего адвоката все подготовить.
— Я не сделаю этого, — снова включает растерянность.
— Сделаешь, — произношу уверенно. — Как миленькая сделаешь.
Выставляю непрошеную гостью за дверь. Необходимо пойти к Инге и все объяснить, но сначала мне нужно к дочери. Иду к Женьке, зализывать ее раны. Долго говорим. Я рассказываю, как люблю ее. Что она мое самое большое в мире сокровище. Что мама уедет и больше никогда не вернется.
Я видел глаза Миланы. Теперь я уверен в том, что она исчезнет из нашей жизни. Это лишь вопрос времени.
Женька спрашивает о Сашке, об Инге. Просится к ним, поиграть. Я придумываю какие-то тупые отмазки, лишь бы дочка успокоилась, отвлекаю ее. К Инге ей сейчас нельзя. Для начала мне нужно поговорить с ней и
