Мошенница с Огоньком - София Ваго

— Отпусти меня, — жалобно, тихо, слишком беспомощно и по-женски, сказала она, сжав свой маленький кулачок, с силой зажмурив глаза, будто превратившись в маленького птенчика на промозглом ветру.

Мужчина сглотнул. Внутри него всё сжалось.

— Отпусти меня… Я… Я боюсь тебя, — выдала я окончательно, еще раз слегка ударившись лбом об дверь.

Дверь моментально открылась. Не оборачиваясь, я медленно подняла Виталю, что всё это время скрёбся с обратной стороны, и пошла с ним в каюту. Сама не знаю зачем.

К сожалению, корабль не представляет возможности большого выбора мест.

Грэгори, пока она не видит, замер, а после и вовсе поднёс к своему сердцу кулак. Дыхание спёрло. Сердце пропустило удар. Она и правда могла носить его дитя. Ведь Пепельные Драконы настолько редкие именно потому, что принцип их рождения не в том, чтобы слиться на физическом уровне. Нет. Всё гораздо сложнее. Для зачатия нужна искренняя и неподдельная страсть, и прячущаяся за ней пламенная любовь.

И получается Саша боится того, за чьей широкой, готовой на всё ради неё, спиной она стоит. Даже только этим страхом она может убить их дитя… И Грэгори.

***

Я пришла в каюту, стянула покрывало с кровати, что-то металлическое упало на пол.

Я посмотрела на каким-то чудом оказавшийся здесь “Ревомейз”, пнула его под кровать, сильнее прижала к себе Виталю, и пошла в самый дальний, самый тёмный угол за дубовым шкафом.

Вдвоём, утромбовавшись, мы завернулись в плед и легли калачиком на пол.

Что делать дальше, я не представляю.

Мне кажется, что я ошибка. Мне нет места ни в своём мире, в котором меня ждёт казнь, ни в этом.

Хочется просто… самоудалиться. Нажать кнопку “удалить безвозвратно”, минуя корзину.

— Виталя, — сказала я тихо своему поросёнку, что свернулся калачиком около моего живота, — Ты знаешь, наверное, всё это неправильно и неестественно, и я тоже скоро умру… Окончательно.

Виталя встал на копыта и подошёл к моему лицу, ткнул носом, но я уже засыпала.

— Что Лакруш, что Зерлида пытались исправить судьбу, что Максимилиан с этой Люси… Зло побеждает. Грэгори побеждает. И меня победит.

Рёв зверя стоял на всю морскую гладь:

— Я СКАЗАЛ ОБЫСКАТЬ! ОБЫСКАТЬ КАЖДЫЙ УГОЛОК КОРАБЛЯ! — Грэгори кричал чуть ли не с пеной у рта. Его. Его рабыню посмели выкрасть?! Куда она могла подумать от него скрыться?!

Матросы в панике забегали по кораблю.

Капитан, которому было сложно сдерживать свой образ Дракона, внимательно посмотрел на упрямо стоявшую, появившуюся буквально из ниоткуда, свинью.

— Где твоя хозяйка? — смягчившись, но всё же достаточно жёстко, спросил, присев на одно колено, разгорячённый мужчина.

Поросёнок не сдвинулся с места. Он стоял и в упор, чуть нагнув голову, исподлобья смотрел на Дракона.

Грэгори встал и махнул рукой.

— Глупое животное! И вот зачем… — мужчина посмотрел на фок-мачту, на которой ранее, в вороньем гнезде, “загорала” Саша. Сердце сильнее сжалось.

Поросёнок, видимо, совсем потеряв страх, встал и с силой вжал копыто в сапог Капитана.

Все пробегавшие мимо матросы одновременно разинули рты.

Сейчас будет фарш.

Грэгори медленно, сузив глаза, и находясь явно не в игривом настроении, поднял за шкирку увесистый и упитанный розово-мохнатый мешок.

— Либо ты ведёшь меня к ней, либо я тебя сейчас же порежу на котлеты. А ты знаешь: могу.

Поросёнок вызывающе, нагло, поднял свой пятачок, мол: “Рискни!”

Капитан остановился. Глаза свиньи… горели. Горели, как у того, кто был гораздо умнее и мудрее в той форме, в которой он заперт.

Грэгори за шкирку, мимо шарахающихся от него матросов, потащил свинью к себе в каюту и резким взмахом руки усадил её на стол.

Положил свои руки по бокам от розовых жирненьких бочков и начал вглядываться в глаза существа.

— Ты ведь не простая свинья, да? — Виталя продолжал в упор смотреть на мужчину.

— И не хранитель семейного древа как Люси? — Грэгори думал. Поросёнок продолжал молчать.

— Хм… Если ты до сих пор молчишь и даже знака не подаёшь, значит, заклятие на тебе серьёзное… — Грэгори улыбался, — Хорошо. Буду размышлять вслух. Так как ты постоянно хвостом бегаешь за Сашей, то значит, ты считаешь себя её… защитником? — он облокотился на стул, начав слегка стучать пальцами по столу.

— В какой же момент ты появился в её жизни? Раз здесь она всего лишь 2 недели… — животное сидело и фактически не дышало. Правильные вопросы задаёт, правильные!

Грэгори встал и, пройдя пару шагов, неожиданно принял упор лёжа, чтобы найти её, возможно, под кроватью. Но там валялась лишь куча металлических предметов. Мужчина протянул свои руки к частям явно одной конструкции.

Вытащил всё на свет и замер: в дальнем углу, дёрнулся небольшой предмет, а потом сладко и очень тихо причмокнул.

Мужчина широко улыбнулся.

Он нашёл её. Свою сладкую спящую красавицу.

Не убежать ей от него, не скрыться. Догонит, из-под полы достанет и захомутает. Его, только его.

Время, что морская вода, врезающаяся в нос мчащегося на всех парусах корабля, начало бежать с невероятной скоростью.

Грэгори нашёл меня тогда, в углу, но вместо того, чтобы убить, просто уложил рядом с собой на кровать и крепко прижал к себе.

Он целовал меня, гладил, обнимал, но всё было бессмысленно. Мне было всё-ра-вно.

День-второй, Виталя постоянно бегал из каюты на палубу, что-то приносил мне, в принципе как и Грэгори: охапки морских подводных цветов, различные яства, драгоценности. Мужчина рассказывал мне баллады, пытался всячески развлекать, но…

Но. Он убил. И меня убьёт. Лакруш же мертва благодаря Мертилиду или его приспешникам. А значит, это в природе этих злостных, тёмных, опасных для общества, словно сибирская язва, Пепельных Драконов.

— Саша, — сказал мужчина, чьё сердце с каждым днём, незаметно для остальных трескалось и крошилось об лёд её чувств. Она неживая. Это состояние похоже на проклятых умертвий… Может, Морской Дьявол её…

Огонь вскипел в жилах Грэгори. Он встал и резким, приказным тоном отчеканил, смотря на неподвижный комочек заледеневшего счастья на своей кровати.

— Вставай и иди есть. Я не позволю своему ребёнку голодать, — на по последнем предложении я обессиленно подняла глаза на полураздетого Капитана, волосатая накаченная грудь которого сильно поднималась и медленно опускалась.

Виталя, что лежал у меня в ногах, хрюкнул.