Замуж за миллионера - Мария Викторовна Гарзийо

– Ты очень красивая, – даже не покраснев от такой наглой лжи, выдает льстивый обманщик, – Такой образ тебе гораздо больше к лицу.

И повернулся же у него язык обозвать этот визуальный хаос образом.

– Да, ладно…

Конечно, если бы брюнетка очухалась и вышла сегодня на работу, она непременно посоветовала бы мне кивать и соглашаться. Но, похоже, обе мои подружки взяли выходной.

– Нет, правда. Ты более земная, более настоящая.

Ага, еще вилы в руку, корову под мышку и огород копать в Чечулино. Остановив попутно парочку скакунов и затушив соседскую избу.

– Совершенство меня немного отпугивает, – продолжает романтик, разбавив свою хвалебную речь очень сомнительным комплиментом.

– Почему?

– Наверно потому что оно рифмуется с чем-то недостижимым, невозможным. Потому что я сам далек от совершенства.

– А подтянуться до уровня не приходило в голову?

Подстричься, наконец, и разжиться парой нормальной обуви!

– Подтянуться до уровня… Наверно женщинам это проще. Достаточно повстречаться с кавалером рангом повыше и, хоп, ты уже на другом «уровне». А мужчинам… Надо родиться или герцогом, или талантливейшим бизнесменом.

Или выйграть в лото 150 миллионов. Интересно, когда Франсуа собирается огорошить меня новостью о своем несметном богатстве? Нытье бедного и несчастного налогообложителя уже порядком приелось.

– Ты не пробовал заниматься бизнесом? Может быть, у тебя тоже талант.

– Нет, это не мое. И все это… эти отели, клубы… это замечательно на один вечер, но представить себе, что каждый день пестрил бы такой блестящей мишурой, мне, честно говоря, трудно. Мне больше хочется домашнего уюта, тепла, милого семейного гнездышка. Любимую женщину, которая встречала бы улыбкой с работы. Белого ретривера…

Идиллистическая картина рекламы йогута. Не хватает только выводка радостно лыбящихся румяных карапузов. Наши представления о счастье деаметрально расходятся. Я-то знаю, что из себя на самом деле представляет этот аутентичный «семейный уют» (от одного словосочетания зубы сводит), эпицентром которого является всемогущий телевизор. Это страшное зубастое пугало до названием «быт», вооруженное шваброй и помойным ведром, которое будет изо дня в день по горстке выметать из вашего дома любовь, страсть и нежность. Вместо трогательных супружеских объятий «как прошел твой день, любимый» недовольная уставшая рожа измотанной опупевшей от безделья домохозяйки. Вместо букета роз и горячего секса молчаливый безучастный ужин напротив телеэкрана и ранний отбой (как же завтра рано вставать на работу). И никакой ретривер ситуацию не спасет. Даже белый.

– Сейчас ты больше похожа на такую женщину…

На запущенную домохозяйку? Да, безусловно. Господи, Франсуа, почему же после такой волшебной ночи, ты так горько меня разочаровываешь? Вчера ты назвал меня девушкой-праздником. Это очень точное определение. Я мечтаю порхать по жизни весело и беззаботно, размахивая яркими крылышками новым нарядов. Я хочу наслаждаться каждой минуткой, теша свои глаза красотой, лелея себя роскошью и комфортом. Пусть какие-нибудь другие мазохистки стоят босыми и беременными на кухне, у моей звезды другая траэктория. Я собираюсь уже поделиться своими чувствами с Франсуа, но вовремя возникшая рядом брюнетка затыкает мне рот. «Будь умнее, чучело! Обещай этому олуху все что угодно. Ты забыла, чего тебе от него надо? Выйдешь замуж, отхватишь себе половину и разведешься. Ан-нет, она ищет душевного единения! Совсем сбрендила, старушка! Тебе вообще страшно повезло, что он не извращенец и совсем не плох в постели. По крайней мере под одеялом притворяться не приходится. И ты так размякла, что поверила в сладенькую сказочку про прекрасного принца? Принцы, если еще и встречаются, то прекрасности в них никто отродя не видывал. Посмотри вон на Альберта из Монако, и скажи спасибо, что сегодня ночью в номере Мартинеза с тобой был не он».

– Спасибо.., – покорно мямлю я.

– Не за что, – улыбается мне Франсуа.

У него совершенно чудовищные солнечные очки, которые уродуют его приятное лицо, делая похожим на черепашку ниньзя. Конечно, брюнетка права. Под впечатлением от удивительного секса, я растаяла на августовском солнышке, и мое плавящееся воображение начертило на асфальте примитивную утопию. Я ожесточенно оттираю подошвой спартанских сандалей неудачный набросок.

– Будешь дессерт?

– Ни в коем случае. От одного вида этих профитролей можно поправиться на десять килограммов, – морщу нос я.

– Тебе это не грозит.

Конечно. А если и грозит, то тем лучше, не правда ли, мой примитивный обыватель? Толстая жена у плиты еще удачнее впишется в твою очаровательную эклогу. Я удаляюсь в туалет, чтобы не плюнуть в размечтавшегося Франсуа своим едким раздражанием. По моему возвращению (нацепить доброжелательную улыбку на свою помятую физиономию мне с трудом, но все же удается) романтик протягивает мне саморучно сконструированную из бумажной салфетки розу. Или тюльпан. Или еще какой-то скудный представитель флоры. В пору разрыдаться от умиления. Конечно, не кольцо от Шопар, но все равно будет чем похвастаться перед подружками.

– Развернешь дома, – добавляет загадочности щедрый даритель.

Может, там внутри все-таки Шопар?

Мы договариваемся в скорейшем времени созвониться, встретиться, заняться любовью, провести остаток жизни вместе… Франсуа целует меня на прощание, и его искалеченный неудачной одеждой силуэт проглатывает пестрая толпа туристов. Оказавшись в приятной прохладе апартаментов (и вспомнив попутно, что их оплата теперь – моя обязанность) я устало обрушиваюсь на диван. Вытаскиваю из кармана шорт мятую бумажную требуху. В центре сморщенного белого листка пылает лакончиная чернильная строчка «Je t’aime». Брюнетка громко кричит « браво », забрасывая меня цветочными ошметками и мелкими монетами. Блондинка взгромождается на кровать и принимается ошалело скакать, размахивая в разные стороны руками. А я сворачиваюсь в клубочек и горько плачу. Увидев мой умытый слезами анфас, они обе одновременно останавливаются и, вылупив глазищи, стучат кулачком себе по лбу : « Ты в своем уме? » Я отмахиваюсь от них. Этим двум курицам ни за что на свете не понять происходящие у меня внутри метаморфозы. Я и сама едва ли смогу сейчас разобрать по полочкам и обратить в слова ту многогранную гамму противоречивых чувств, что безжалостно терзает мое существо. Впрочем, оставим самоанализ Франсуа, а я просто выплесну эту мучительную горечь водопадом спасительной влаги, выкурю умиротворяющую сигаретку и безответственно забудусь за просмотром какого-нибудь любимого, затертого до дыр ДВД. Кастинг на роль последнего с успехом проходит известная мне наизусть комедия «Роковая красотка». Когда Ирэн в очередной раз бросает поиски богатого спонсора, выбрав любовь в шалаше с пучеглазым бессеребрянником в исполнении Гада Элмале, я разочарованно щелкаю пультом. Такой слезлявый неправдоподобный финал может быть только в кинематографе, но никак не в реальной жизни. Проеденная насквозь вирусом роскоши женщина, если и решит довольствоваться качественным сексом, лишив себя привычного антуража, но долго все-равно такое затмение не продлится. Да,