Приключения бодхисаттвы - АНОНИМYС

– Не было печали, черти наворчали, – сказал Ганцзалин чуть слышно.

Мэри остановилась на месте, свесилась с коня, стала рассматривать следы на дороге. Потом выпрямилась и пустила лошадь как раз в сторону их леска.

– Примерно так нас найдут и харачины, – сказал Загорский помощнику. – Можешь считать, что песенка наша спета.

Мэри, вглядываясь сквозь деревья в глубь леса, закричала:

– Эй, господа! Не примете в компанию одинокую девушку?

Китаец глянул на хозяина: будем прятаться?

– Господин Загорский, – продолжала британка. – Ганцзалин! У меня есть для вас важные сведения.

– Надо выйти, – решил Загорский, – она не отстанет. Раз она нас догнала, значит, следила за нами с самого начала.

Он тронул поводья, и низкорослая бурятская лошадка его шагом вышла на опушку. Следом из зарослей появился и Ганцзалин. Мэри замахала им рукой.

– Слава Богу! – закричала она. – А то я уж подумала, что упустила вас.

Загорский заметил, что из нее вышел бы отличный следопыт из племени гуронов. Она отвечала, что если верить Фенимору Куперу, гуроны – подлые предатели, так что она предпочитает быть последней из могиканок. В крайнем случае – Натаниэлем Бампо в юбке.

– Вы шпионили за нами? – укоризненно спросил Нестор Васильевич. – Нехорошо, мисс Китс, совсем нехорошо.

Она отвечала, что всякий репортер обязан быть немного шпионом, иначе он просто не сможет выполнять свою работу. Да и вообще, шпионаж – главное искусство двадцатого века. Кто как не Загорский должен это понимать. Она уверена, что будущее – за книгами про шпионов, а вовсе не про добродетельных девушек, берегущих свою невинность для загадочного мужа, который еще неизвестно, появится ли на горизонте.

Затем Мэри сообщила, что Семёнов, обнаружив бегство офицеров, пришел в неистовство. И дело было даже не в дезертирстве, а в том, что они забрали с собой полковую кассу.

– Вот это они сделали напрасно, – покачал головой Загорский. – Это значит, что когда их догонят харачины, их не зарубят, а будут медленно отпиливать от них маленькие кусочки. Это традиционная китайская казнь, без сомнения, хорошо знакомая нашим друзьям монголам.

– Так или иначе, план ваш удался, – продолжала девушка. – Одного я не поняла, почему вы отправились не на восток, как говорили, а на юго-запад?

– Потому что у нас там дела, – отвечал Нестор Васильевич довольно сурово.

– Где это «там»? – спросила Мэри. – Куда вы направляетесь?

Загорский отвечал, что ей об этом знать совершенно не обязательно.

– Что ж, попробую догадаться сама, – притворно вздохнула журналистка. – Вы едете по берегу Ингоды. Если провести прямую линию вдоль выбранного вами курса, она упрется прямо в Ургу. А Урга сейчас – это расположившиеся там китайцы и пытающийся завоевать ее барон Унгерн.

Загорский выслушал барышню и вынужден был согласиться с тем, что она продемонстрировала вполне сносную дедукцию.

– Как бы там ни было, – сказал повеселевшая Мэри, – у нас есть некоторое время, чтобы ускакать от харачинов подальше.

Загорский отвечал, что слово «мы» тут не совсем уместно и речь идет только о них с Ганцзалином.

– Не бросите же вы слабую, беззащитную девушку одну на этих диких просторах? – обиделась Мэри.

– Не понимаю, почему вы хотите ехать с нами? – удивился Загорский. – Вас послали делать репортажи из Читы, зачем же вам Урга?

– Вовсе нет. В Чите я должна была только взять интервью у атамана, а дальше собиралась ехать на театр военных действий и делать репортажи оттуда. Урга мне вполне подходит для этой цели, именно там, как я понимаю, сейчас решается судьба Монголии.

Нестор Васильевич только головой покачал. Нет, он не возьмет на себя такой ответственности. Во-первых, это долгий и трудный путь, во-вторых, их могут нагнать харачины. Эти изверги не пощадят даже женщину. Поэтому он вынужден будет отослать мисс Китс назад, в Читу, благо они уехали еще не так далеко.

– Ах, вот как?! – надулась Мэри. – Но вы же понимаете, как вы рискуете? Наверняка отсутствие мое будет замечено, наверняка уже стало известно о наших с вами разговорах. Когда я вернусь, контрразведка атамана возьмет меня – как это по-русски? – за горло и начнет выбивать сведения. Я слабая девушка, и я не смогу соврать им, что вы едете не в Ургу, а в какое-то другое место. А контрразведчики – это настоящие параноики. Они сразу решат, что вы шпионы, и тогда вам не укрыться нигде, даже в Монголии.

Загорский от такой речи только крякнул. Обменявшись взглядами с Ганцзалином, он подчеркнуто равнодушно пожал плечами. Если мисс Китс так хочется, она вполне может ехать с ними. Вот только он за нее не несет никакой ответственности, и все трудности ей придется одолевать самой.

Мэри заявила, что такие условия ее вполне устраивают. Однако, на ее взгляд, следовало бы пришпорить лошадей – никто не знает, сколько времени понадобится харачинам, чтобы разделаться с дезертирами-каппелевцами.

– Плохо, что мы еще не в Монголии, – внезапно заметил Загорский.

– Почему? – удивилась журналистка.

– Там все еще действует система почтовых станций-уртóнов. Мы могли бы менять на них лошадей и двигаться почти без остановок. Тогда у нас были бы некоторые шансы, а так… Остается только надеяться, что русские офицеры окажут харачинам достойное сопротивление. Или хотя бы такое, которое позволит нам уйти достаточно далеко.

Нестор Васильевич напрасно опасался, что британка станет им обузой. Мисс Китс оказалась прекрасной наездницей. За день они легко делали около двухсот верст, на ночь устраивались в охотничьих домиках, и уже на пятый день путешествия пересекли границу Монголии.

– Монголы – прекрасный, гостеприимный и добрый народ, и совершенно не склонный к насилию, – сказал Загорский своим спутникам. – Возможно, они не смогут защитить нас от харачинов, но, во всяком случае, не выдадут путников на верную смерть.

– Ханьцев вы тоже считаете прекрасным и добрым народом, – сварливо заметил Ганцзалин.

– Да, и так оно и есть на самом деле, – кивнул Нестор Васильевич.

Помощник его на это ничего не сказал, только пришпорил свою лошадку.

Так или иначе, Загорский, похоже, оказался прав: оказавшись в монгольских степях, они и в самом деле почувствовали себя спокойнее.

На первом же уртоне, то есть почтовой станции, их окружили монголы, с большим интересом глядевшие на русоволосую британку, а бегавшие тут же монгольские дети пытались даже потрогать барышню руками. Нестор Васильевич тоже не остался без внимания, необычайный интерес вызвало его обмундирование пехотного офицера, которым он обзавелся еще по дороге в Читу.

– Они что, русских военных не видели? – удивился Ганцзалин.

– Кавалеристов видели наверняка, а насчет пехотинцев не уверен, – отвечал Нестор Васильевич.