Мирные времена - Сергей Тармашев

Она умолкла и продолжила вычерпывать воду. Несколько минут подруги сосредоточенно боролись с затоплением, и Найра мрачно размышляла над надвигающимися чёрными перспективами. С уловом не везло второй год подряд, но с началом этого лета всё стало совсем плохо. За пять месяцев им удалось разыскать всего одну розовую жемчужину на двоих, и даже она оказалась совсем маленькой. По уму её не стоило забирать из раковины, надо было не трогать и вернуться к концу года, месяцев через шесть, когда жемчужина увеличится до более-менее нормальных размеров. Но было ясно, что так долго она тут не пролежит. Не заберёшь ты — заберут другие. После того как два года назад Трещащий каньон был объявлен запретной зоной, все, кто промышлял добычей жемчуга на его побережье, переселились сюда.

Места тут и так-то были бедные, а сейчас и вовсе стало просто шаром покати. Если бы не джунгли рядом с их деревней, запросто можно было бы от голода ноги протянуть. Заработать на хлеб — та ещё проблема, и когда есть нечего, деревенские ходят в джунгли, попытать счастья собирательством. Беда в том, что эти джунгли являются государственным заповедником. Когда лет двести назад на Чиантисе из-за обилия промышленных кластеров с экологией стало совсем хреново, планетарная администрация получила ультиматум от Лиги Созвездий: или Чиантис восстанавливает качество атмосферы, или исключается из Лиги. Потому что поток беженцев, ищущих лучшей жизни, идущий с Чиантиса неиссякаемой рекой, всех достал. Лига даже выделила Чиантису ссуду для восстановления лесов.

Планетарная администрация не имела ни малейшего желания остаться один на один с пятью десятками созвездий, в каждом из которых найдётся хотя бы один желающий тебя завоевать и превратить в ресурсный придаток. Ссуду освоили с размахом, подведя под это дело пафосную общепланетарную кампанию по восстановлению фауны и флоры. Усыпающие планету свалки и могильники вычистили, их территории рекультивировали и засеяли джунглями, завезёнными с более развитых планет Лиги. Через сто лет всё зацвело и заблагоухало, воздух очистился, и планетарная администрация принялась за очистку морей. Сейчас Чиантис вновь имеет высокий экологический индекс.

Это, конечно, очень здорово. Жить в сплошном карьере, загаженном до самой стратосферы, совсем не хочется. Однако проблема в том, что население растёт быстро, работы на всех не хватает, и люди пытаются прокормиться, как могут. Но на территории заповедников нельзя охотиться, собирать плоды и вообще ничего нельзя из того, что может быть расценено как попытка разрушения с таким трудом воссозданной первозданной экосистемы. За плод дикого манго можно схлопотать тюремный срок, за убитого зверя светят радиоактивные рудники, за сопротивление аресту спецслужбы убивают на месте. Многие старики, оставшиеся в одиночестве, специально идут в заповедные джунгли и рвут плоды, чтобы попасть в тюрьму. Там хоть как-то кормят. Мало, но старикам хватает. Они обычно и не планируют вернуться назад. Сразу прощаются со всеми навсегда.

Поначалу в их деревушке всё было не так плохо. Не хуже, чем везде. Кормиться в заповеднике всегда запрещалось, но рядом море, там можно рыбачить, а с другой стороны деревни начинаются обширные маисовые плантации, примыкающие к заповеднику. Местные с незапамятных времён батрачили на здешних плантаторов. Но с наступлением экологического рая численность населения начала расти, и лет двадцать назад на Чиантисе случился очередной демографический взрыв. В их деревне в ту пору родилось очень много детей, в числе которых были Найра с Тивой. Они одногодки, выросли в соседних дворах, дружат лет с пяти или шести.

В обеих семьях на свет появились одни девочки в большом количестве, да и в целом в деревне мальчишек рождалось совсем мало вот уже лет сорок. Обычно это не было проблемой: баланс женщин и мужчин репродуктивного возраста держался, как везде, две к одному. Девушки, подрастая, образовывали супружеские пары и выходили замуж, пусть не всегда выгодно, зато успешно. Но теперь на Чиантисе женщин больше втрое, а в их деревне и вовсе впятеро. Все мужики нарасхват, даже совсем ленивые, и так просто замуж не выйдешь. Хотя Тиве с Найрой в этом смысле не повезло вдвойне.

Девушками они были вполне себе симпатичными и фигуристыми, потому что лет с пятнадцати зарабатывали на жизнь ныряльщицами. Деревенька у них батрацкая и бедная, лицензию на рыбную ловлю неимущим покупать слишком дорого, да и позволить себе полноценный рыбацкий катер никто не мог, для батрака это неподъёмная роскошь. А сетями у побережья много не наловишь, рыба тут в основном либо несъедобная, либо очень мелкая, либо и вовсе ядовитая. За хорошим уловом нужно выходить далеко в море, но у здешнего побережья часто штормит, и на обшарпанной пластиковой лодке далеко не уйдёшь. Нищие рыбаки тут гибнут чаще, чем солдаты на войне.

Зато в непосредственной близости от береговой линии можно вполне официально собирать медицинский жемчуг. Местное прибрежное мелководье — это коралловая стена, тянущаяся на полтора десятка метров в море и резко уходящая в подводную бездну на два километра. Так что глубины здесь огромные, и начинаются они сразу же, как только заканчивается коралловое основание. Но сама коралловая стена не ровная, как стена, а уступчатая, как каскад террас. Между террасами по высоте серьёзное расстояние, не меньше десяти метров, а иногда и свыше двадцати. И на этих самых террасах, посреди коралловых зарослей, живут колонии морских раковин.

Раковины эти ценны тем, что выращивают внутри себя жемчужины. Денег на высшее образование в деревеньке не имелось, все пользовались пиратскими гипнограммами, достать которые удавалось за пару мешков маисовой муки или воз сахарного тростника. По таким гипнограммам образования особо не получишь, но для жизни вполне хватает, чтобы не быть примитивной дремучей батрачкой, верящей в демонов и деревенских колдуний. Найра даже была в курсе, что обычный жемчуг растёт в моллюсках десятки лет и его так быстро не соберёшь. Местный жемчуг уникален дважды: он мягкий и вызревает внутри раковины за год, из него не делают драгоценности, зато изготавливают очень ходовые лекарственные препараты. А ещё время от времени в раковине можно найти уникальную розовую жемчужину, за которую платят вдесятеро. Потому что она обладает какими-то очень востребованными и очень редкими свойствами.

Фармацевтические компании очень хорошо платили за розовые жемчужины, да и обычный медицинский жемчуг был товаром выгодным. Стоил он немного, но зато его под водой имелось в изобилии, потому что колония обобранных раковин через год рождала новые жемчужины. Поэтому в деревушке ныряльщицами были все, кому не удалось устроиться на плантации. Плантаторы предпочитали брать на работу мужчин, потому что они не уходят в декрет и головной боли с ними меньше. Но в обычные времена на плантациях хватало и женщин, ибо мужчин всегда мало и они все батрачат гарантированно. За одного такого мужчину Найра и Тива вышли замуж, когда им исполнилось восемнадцать.

Поначалу всё было хорошо, муж работал у плантатора, они ныряли за жемчугом и занимались домашним хозяйством, очень по-доброму решая, кому же из них первой получить беременность. И вдруг, в один далеко не прекрасный день, их муж не вернулся домой с работы. Сутки его не было на связи, потом обеспокоенные жёны пошли к плантатору. Оказалось, что муж не появлялся у него третий день. Найра и Тива позвонили в полицию, но неожиданно полицейские сами явились к ним в лачугу.