Сохраняющая машина - Филип Киндред Дик

«Отличный мужик, — думал Макс, — ну, как бы это сказать… за такого с легким сердцем отдашь замуж свою любимую сестру». — Вы уже в кадре, мистер Макс Фишер, — сказал Брискин, встряхивая неуверенно протянутую Максом руку. — Или, чтобы быть точным, мистер президент. С вами беседует Джим-Джем. Позвольте мне от имени миллиардов зрителей, рассеянных по всем уголкам нашей огромной, широко раскинувшейся Солнечной системы, задать вам следующий вопрос. Какие чувства испытываете вы, сэр, зная, что отказ, пусть даже самый кратковременный, Юницифалона 40-Д мгновенно вознесет вас на пост самый важный, какой только выпадал на долю человека — пост не резервного, а настоящего президента Соединенных Штатов. Сможете ли вы теперь спокойно спать?

Брискин ослепительно улыбнулся. Толпившиеся за его спиной операторы шустро крутили своими камерами, свет прожекторов слепил Максу глаза, от сгущавшейся жары у него взмокли подмышки, по верхней губе катились капельки пота.

— Какие чувства охватывают вас в этот момент? — тараторил Брискин. — Сейчас, когда вы вступаете на стезю, по которой, вполне возможно, вам придется идти до конца своих дней? Какие мысли теснятся в вашем мозгу сейчас, когда вы стали хозяином Белого дома?

— Это… — замялся Макс. — Это высокая ответственность.

— И тут же понял, увидел, что Брискин над ним смеется. Беззвучно смеется прямо ему в лицо. Потому что все это интервью было хохмой. И все, на всех планетах зрители тоже это поняли — кто же не знает, какой у Джим-Джема стиль юмора. Вы, мистер Фишер, мужчина крупный, — сменил тему Брискин. — Я бы даже сказал, грузный. Достаточно ли много вы ходите, двигаетесь? Я спрашиваю не из праздного любопытства, а потому, что ваша новая работа в значительной степени ограничит ваше передвижение пределами этой комнаты; нельзя не задаться вопросом: насколько это скажется на укладе вашей жизни?

— Ну, — протянул Макс, — я не хуже вас понимаю, что государственный служащий должен всегда находиться на своем рабочем месте. И то, что вы тут говорили, конечно, правильно, я не должен отлучаться отсюда ни днем ни ночью, но это меня не очень беспокоит. Я к этому готов.

— А скажите мне, — начал Брискин, — как вы…

Он осекся, повернулся к суетившимся с аппаратурой техникам и сказал совсем другим, напряженным голосом:

— Нас выкинули из эфира.

Мимо установленных на треногах камер протиснулся человек с наушниками на голове.

— Это с монитора, послушайте. — Он торопливо передал наушники Брискину. — Нас прервал Юницефалон, он передает сводку новостей.

Брискин поднес наушники к уху; прошло несколько секунд, и его лицо мучительно искривилось.

— Эти корабли, которые в восьмистах а. е.[9], они оказались враждебными, — сообщил он через пару минут. — Они нас атакуют.

Рыжий шутовской парик сбился набок, но Брискин этого не заметил.

За следующие двадцать четыре часа чужаки сумели не только глубоко вторгнуться в Солнечную систему, но и вывести из строя Юницефалон 40-Д.

Известие об этом достигло Максимилиана Фишера несколько опосредованным образом, когда он мирно ужинал в кафе Белого дома.

— Мистер Максимилиан Фишер?

— Да, — сказал Макс, недоуменно глядя на сотрудников Сикрет Сервис, окруживших его столик.

— Вы являетесь президентом Соединенных Штатов.

— Не-а, — качнул головой Макс. — Я резервный президент, а это большая разница.

— Юницефалон 40-Д вышел из строя, его ремонт может занять до месяца, — сообщил главный секретник. — А потому, в соответствии с поправкой к конституции, вы являетесь теперь президентом, а также главнокомандующим вооруженными силами. Мы будем вас охранять.

Секретник нагло ухмыльнулся. Макс подумал и тоже ухмыльнулся.

— Вы меня поняли? — спросил секретник. — В смысле, дошло?

А то, — кивнул Макс. Теперь стали понятны обрывки разговоров, которые он ненароком подслушал, стоя с подносом в очереди к буфету. Да и персонал Белого дома как-то странно на него поглядывает, все одно к одному. Он допил кофе, поставил чашку на стол и тщательно, неторопливо вытер губы салфеткой. Изо всех сил стараясь изобразить на лице работу мысли. Только вот мыслей у него в голове не было. Никаких.

— Нам сказали, — сказал секретник, — что вам следует срочно прибыть в бункер Совета национальной безопасности. Требуется ваше участие в финализации стратегической диспозиции.

Они вышли из кафе и направились к лифту.

— Стратегия, — сказал Макс, опускаясь в секретные пучины Белого дома. — У меня есть на этот счет кой-какие соображения. Думаю, сейчас самое время серьезно разобраться с этими чужими кораблями. Вы согласны?

Секретники дружно кивнули.

— Да, — провозгласил Макс, — мы должны ясно показать, что ничуть их не боимся. Разнесем этих засранцев, вот тебе и будет финализация диспозиции.

Секретники хором засмеялись.

— Слышь, — Макс дружелюбно ткнул главного секретника в бок, — ведь мы же охренеть какие сильные, в смысле, у США не все еще зубы повыпадали.

— Вот ты им это и скажи, — сказал один из секретников, и все они, включая Макса, от души расхохотались.

На выходе из лифта их ждала застава.

— Мистер президент, — торопливо заговорил высокий, прекрасно одетый джентльмен, — я Джонатан Кирк, пресс-секретарь Белого дома. Прежде чем удалиться на совещание с членами СНБ, вам следовало бы обратиться к народу в этот час величайшей опасности. Люди хотят посмотреть, на что похож их новый лидер. Здесь, — он протянул Максу несколько листов очень хорошей бумаги, — ваше заявление, подготовленное коллегией политических советников, в нем подробно…

— На фиг это дело, — отмахнулся Макс, даже не глядя на бумажки. — Это я президент, а не вы. Я вас и вообще не знаю. Кирк? Бирк? Шмирк? В жизни о таком не слыхал. Покажите мне, где тут микрофон, и я сам произнесу свою речь. Или доставьте сюда Пэта Нобла; может, у него есть какие-нибудь идеи, и… — Он осекся, вспомнив, что как раз Пэт и втравил его во всю эту историю, продал ни за понюх табаку. — Да нет, его тоже не надо, просто дайте мне микрофон.

— Это час величайшей опасности, — проскрипел Кирк.

— Само собой, — кивнул Макс, — а поэтому оставьте меня в покое. Давайте так: я не лезу в ваши дела, вы не лезете в мои, согласны? — Он дружелюбно хлопнул Кирка по спине. — Вот все и будет путем.

Пресс-секретарь не успел ответить, в холл ввалилась толпа людей, вооруженных переносными телекамерами и софитами, в авангарде этого полчища двигался Джим-Джем Брискин со своей верной командой.

— Привет, Джим-Джем! — заорал Макс. — Видишь, я стал президентом!

Лицо великого телеклоуна не выражало особого восторга.