Каждая ночь - твоя - Кристи Келли

Бэннинг поднял брови:

– А что в этом дурного? Конечно, все хорошо в меру. – Положив рукопись на столик возле кресла, он подошел к Эвис. – Надеюсь, я тебя не обидел своей критикой? – Он с тревогой заглянул ей в глаза.

– Нет, – покачала головой Эвис. – Возможно, в чем-то ты и прав…

Но хватит ли у нее решимости последовать его совету, гадала она. Сможет ли она, выкинув из головы предупреждения Эмори, переписать свой роман заново, вернувшись к своему первоначальному замыслу? Эвис задумалась.

– Конечно, я прав, – весело объявил Бэннинг, подхватив Эвис на руки и прижав ее к себе; Она и не думала возражать – собственно говоря, она давно уже гадала, когда же он наконец это сделает.

Глаза Эвис затуманились. Перед ее мысленным взором пронеслась череда картин – чудесные летние дни, которые можно проводить за городом, так, как это делают они с Бэннингом… холодные зимы в городе, когда так приятно коротать время у жарко пылающего камина. В итоге ей в голову закралась крамольная мысль, что, возможно, их отношения не ограничатся двумя неделями… Как знать, может, они отыщут способ втайне ото всех видеться и в Лондоне – конечно, до тех пор, пока он не решит жениться. Потому что после этого она обязана будет отпустить его.

– Почему у тебя такой взгляд, будто ты за сто миль отсюда? – поинтересовался он.

– Вспоминаю тебя… – прошептала Эвис. А потом нежно поцеловала его в губы.

– Вспоминаешь меня?! – поразился он. – О чем ты? Мы ведь только-только узнали друг друга. А если бы ты знала, сколько еще у нас всего впереди!

– Неужели?

– М-мм… – промурлыкал Бэннинг, припав поцелуем к ее шее. – Например, как тебе идея заняться любовью на природе? Лично я это просто обожаю.

– Да? А что еще ты обожаешь?

– Лучше я тебе покажу. – Взяв Эвис за руку, Бэннинг потянул ее за собой. Они вышли из дома и оказались на открытой террасе. – Вот это! – Он показал на море. – Всегда, с самого детства, я мечтал стать капитаном корабля. Если бы ты только знала, как я люблю море!

Стоя рядом с Эвис, пока она смотрела на море, он любовался им вместе с ней. Рука Бэннинга обвилась вокруг ее талии, он привлек ее к себе, и она невольно вздрогнула, почувствовав его напрягшуюся плоть. Кожа ее покрылась мурашками, соски разом затвердели, и Эвис поморщилась. Господи, с досадой подумала Эвис, она становится совершенно ненасытной!

Вне всякого сомнения, от острого взгляда Бэннинга не укрылось, как напрягшиеся соски натянули ткань ее платья, потому что через мгновение его ладони обхватили ее грудь. Эвис со стоном выгнулась, почувствовав, как все ее тело пылает, точно в огне. Губы Бэннинга обожгли ей шею. Но потом он вдруг быстрым движением стянул с ее плеч платье, словно желая, чтобы весь мир мог полюбоваться ее красотой, и Эвис мгновенно оцепенела.

– Бэннинг, мы же не в доме! – пискнула она.

Губы Бэннинга ласково покусывали маленькую раковину ее уха, его горячее дыхание обжигало ей кожу, и Эвис даже поежилась от удовольствия, чувствуя, как по спине побежали мурашки.

– Тут все вокруг принадлежит мне, – прошептал он. – Уверяю тебя, тут на много миль вокруг нет ни одной живой души. Так что нас никто не увидит.

– Я…я… – пролепетала Эвис. – А как же Хатауэи? – вдруг спохватилась она.

– На их счет можешь не беспокоиться, готов поспорить на что угодно, они сейчас занимаются тем же, чем и мы с тобой, – хрипловато рассмеялся он.

Конечно, ей следовало остановить его… еще до того, как она сама потеряет голову настолько, что согласится на подобное безумие. Но жар поцелуев, которыми Бэннинг осыпал ее шею, казалось, испепелил то немногое, что еще оставалось от здравого смысла, бывшего некогда предметом ее особой гордости. Последнее, о чем она успела подумать – это почему она теряет голову всякий раз, когда рядом оказывается Бэннинг… Любовь…

Она была почти уверена, что начинает понемногу любить его. Какое безумие! Любить – это значит потерять себя. Любить – значит стать беззащитной. Любовь всегда ведет к насилию. Нет! Нужно остановиться, пока не поздно. Этого нельзя допустить!

– Ты совершенно невероятная женщина, – пробормотал вдруг Бэннинг.

Господи, о чем она только думает, вдруг обозлилась Эвис. Должно быть, она окончательно обезумела, раз согласилась, отдаться ему на террасе, где любой мог их увидеть. И виноват в этом, конечно же, Бэннинг. Это из-за него она вытворяет черт знает что! Такое, что ей даже в голову не могло прийти до того, как она узнала его поближе. Заниматься с мужчиной любовью среди бела дня, да еще под открытым небом… просто уму непостижимо! Причем в такое время и в таком месте, где их мог увидеть кто угодно! Она уехала с этим мужчиной, чтобы понять, наконец, что такое страсть, – и вот она уже ведет себя ничуть не лучше, чем обычная уличная потаскушка, которых полным-полно в любом порту! Да что с ней такое?! Эвис просто не узнавала себя.

Как она могла хотя бы на минуту поверить, что начинает любить этого человека?! Это было настолько… настолько абсурдно, что она не могла даже презирать себя за подобные мысли. Нет, конечно, она не любит Бэннинга. Влюбиться в него было бы безумием, подумала она. Нет, величайшим несчастьем в жизни, уточнила она, ведь он никогда не женится на ней.

Тогда чего же она хочет от Бэннинга?

Ей не нужна любовь. И ей не нужен брак. Ни к чему этому она не стремится. Ее собственная мать любила ее отца до безумия – любила, несмотря на то, что он постоянно оскорблял и даже бил ее. Поэтому теперь не было на земле человека, способного убедить Эвис, что ей необходимо обзавестись мужем.

Бэннинг осторожно вышел из нее, потом, не выпуская Эвис из объятий, повернул ее лицом к себе.

– Что-то не так? – требовательно спросил он.

Как он смог почувствовать, будто что-то не так, удивилась она. Как ему вообще удается всегда чувствовать ее настроение?

– Нет, нет, все в порядке, – пробормотала она, правда, без особой убежденности в голосе.

– Тебя так смущает то, чем мы только что занимались? – поинтересовался Бэннинг.

Эвис неопределенно пожала плечами.

– Послушай, Эвис, уверяю тебя, нас никто не видел. – Бэннинг сделал глубокий вдох. – То, что мы с тобой занимались любовью не в доме, а на берегу, совершенно нормально. Мы ведь любовники, верно? Просто страсть оказалась сильнее нас, вот и все.

С губ Бэннинга сорвался легкий смешок.

– Надо как-нибудь привезти тебя в Суррей, в Толбот-Эбби. Там у нас в саду есть небольшой лабиринт – мы могли бы заняться любовью, как только добрались бы до его середины. Ходят слухи, что это нечто невероятное!

Уж не ослышалась ли она? Может, Бэннинг тоже не прочь, чтобы это их приключение продлилось немного дольше, чем они предполагали ранее? Но нет… она не может так рисковать. Кто-нибудь может пронюхать об их отношениях, и тогда ей конец. Очень скоро это завершится, и они расстанутся. И не важно, что сердце ее разрывается на части – просто потому, что она мечтает совсем о другом.