P.S. I Miss You. Я по тебе скучаю - Уинтер Реншоу

– Это делают все. – Я снова обвожу взглядом помещение, мысленно молясь, чтобы кто-нибудь спас меня от кузины Марицы.

Несколько минут назад я видел ее парня в очереди в мужской туалет. Он выглядит славным чуваком – тихим, спокойным, ничуть не похожим на эту цыпочку.

– Отрицай сколько угодно, красавчик, но ты ее хочешь, – заявляет она, поднимая темные брови и протягивая руку за стаканом с мятным джулепом. – И могу сказать, что ты тоже ей нравишься, к твоему сведению.

– Что, потому что она делает глубокий вдох, когда я к ней иду? – фыркаю я.

– Нет. Потому что она мне это сказала.

Я едва не давлюсь пивом.

– Когда?

– В тот раз на банкете у бабушки. Я имею в виду, она не выразила это прямыми словами – то, что ты ей нравишься… но явно подразумевала это. – Марица машет рукой кому-то, сидящему через несколько столиков от нас.

– Откуда тебе знать?

– Оттуда, что я знаю ее лучше, чем кто-либо еще. – Она снова поворачивается ко мне. – Например, я знаю, что если она кого-то отталкивает, то это потому, что она боится. И отталкивать людей проще, чем признаться и быть отвергнутой. Отказ на прослушивании можно принять как вызов, но когда речь идет о сердечных делах, то Мелроуз – самая трепетная фиалка из всех, кого я знаю. К тому же у нее пунктик насчет эмоционально недоступных парней. Это вроде как ее личный заскок.

– Не говори этого.

– Чего? – спрашивает она, отвлекаясь на сообщение, пришедшее ей на телефон.

– Ничего.

– О чем это вы болтаете? – Мелроуз возникает, словно ниоткуда, наваливается на меня и забрасывает руку мне на плечо, чтобы сохранить равновесие.

Кажется, с тех пор, как мы приехали сюда, она осушила уже четыре бокала, и если она не снизит темп, завтра ее ждет адское похмелье.

– О героине сегодняшнего вечера. – Марица поднимает свой стакан и делает маленький глоток. – Где твоя выпивка? Хочешь еще? А я хочу. – Повернувшись, она постукивает пальцем по плечу Исайи, и пару секунд спустя они поднимаются и направляются к барной стойке.

– Веселишься? – спрашиваю я, хотя в самом вопросе уже скрывается ответ. Мелроуз не перестает улыбаться с тех пор, как мы приехали сюда, и будь это кто-то другой, подобное веселье меня бы раздражало. Но у нее… это выглядит довольно мило.

Мелроуз щелкает меня по носу и хихикает. Я никогда не видел ее настолько пьяной.

– У меня есть секрет, – говорит она.

– Да? И какой же.

Она подается ко мне, обдавая теплым дыханием мое ухо, и отвечает:

– Я очень хочу поцеловать тебя.

– Ты слишком много выпила.

Марица и Исайя возвращаются, набрав полные руки стаканов с текилой, и раздают их всем, кто пришел праздновать, – так раздают леденцы на каком-нибудь детском утреннике. Когда Марица протягивает стакан мне, я отмахиваюсь. Предпочту сохранить трезвую голову и приглядывать за Мелроуз.

Марица пихает Мелроуз в бок.

– Кэлли и Обри только что сообщили мне, что они здесь. Может, пойдем поищем их?

Девушки уносятся прочь, а я прихлебываю свое пиво и разговариваю с Исайей. Он кажется обычным парнем: скромным, работящим. У него есть старый «Порше», который она сам отремонтировал.

Уважаю таких серьезных мужчин.

Когда девушки возвращаются, я замечаю это потому, что чувствую на себе взгляд Мелроуз – в то время как Марица шепчет что-то ей на ухо.

Наши взгляды встречаются поверх стола, и Мелроуз улыбается. Я улыбаюсь в ответ.

– Мел, уже довольно поздно, – говорит ее подруга Аэрин, соскальзывая со своего стула и обнимая Мелроуз на прощание. – Наверное, мы с девочками поедем.

Исайя смотрит на свои часы.

– Пожалуй, нам тоже нужно об этом подумать.

Марица надувает губы, но Мелроуз смеется и закатывает глаза.

– Если вы оба устали, то поезжайте домой, конечно. То, что вы приехали сюда вечером во вторник ради меня, очень много значит. Я ужасно вас всех люблю.

Она обходит бар, обнимая своих друзей и приятелей, целуя их в щеки и делая на прощание селфи с ними, и к тому времени, как она возвращается ко мне, ее сонный, пьяный взгляд неотрывно устремлен на меня. Она делает глубокий вдох.

– Поедем домой, – говорю я, вставая и поддерживая ее под локоть. Мы маневрируем между столов и стоящих в проходе посетителей, пока не доходим до выхода.

Теплый морской бриз бросает волосы Мелроуз ей на лицо, и она улыбается, слегка пошатываясь и стараясь стоять прямо.

– Ты нализалась, – говорю я ей.

– Такое бывает примерно раз в год, – говорит она, точнее, тянет. Потом грозит мне пальцем. – Обычно я так не делаю, так что не мешай мне, ладно?

– Ладно, поехали домой.

* * *

По пути домой я покупаю ей бургер и картошку-фри в закусочной, продающей еду навынос, но Мелроуз засыпает на пассажирском сиденье моей машины, и к тому времени, как мы входим в дом, еда уже остывает и заветривается.

Тем не менее Мелроуз присаживается в гостиной и пытается съесть несколько ломтиков фри.

– Тебе нужно что-нибудь поесть, – говорю я. – Что-то, что впитает алкоголь.

– Это, по-моему, детские сказки, – говорит она, разворачивая бургер. – Кстати, ты когда-нибудь думал о том, чтобы жениться?

Я откидываю голову назад.

– Неожиданно.

– Просто ответь мне, Олкотт. Мне любопытно. Ты не кажешься человеком, склонным к браку. – Она берет еще ломтик картошки. – Ты такой… недоступный.

Именно тогда я припоминаю высказывание ее кузины о том, что Мелроуз нравятся эмоционально недоступные мужчины. Она не может устоять перед ними. Это ее пунктик или что-то в этом роде. И я не могу не вспомнить, как Марица заявила, будто я нравлюсь Мелроуз. Если сложить два и два… то получится чертовски наглядная картина.

Она хочет меня только потому, что считает, будто не может получить меня, и это означает, что едва она меня получит, то больше не захочет.

Мелроуз отодвигает недоеденную порцию в сторону и встает.

– Куда ты идешь? – спрашиваю я.

– Наверх, переодеться. – Она ковыляет к лестнице, и я иду рядом с ней. Меньше всего кому-либо из нас нужно, чтобы Мелроуз упала и сломала ногу перед своим важным дебютом.

Едва мы доходим до ее комнаты, как она начинает сдирать с себя одежду, пинком отправляя ее в угол комнаты, потом выпускает своего пса из вольера.

– Ты не хочешь сперва одеться? – спрашиваю я.

– Ах да… – Порывшись в верхнем ящике комода, она достает одну из старых футболок Ника и натягивает через голову. Не могу отрицать, что она выглядит чертовски сексуально в застиранной майке с эмблемой «Aerosmith» и розовых трусиках, однако не позволяю себе глазеть на нее слишком долго.