Время черной звезды - Татьяна Воронцова

Они кивают и благодарят. Похоже, Андреас Галани был прав, когда утверждал, что только «предмет раздора» способен ликвидировать этот раздор. Просто фактом своего непосредственного участия в переговорах.

Нет ничего хуже выяснения начатого и не законченного…

Кутаясь в теплую куртку с капюшоном, Ника стояла около машины, поджидая Деметриоса, который в очередной раз – как всегда, неожиданно – обнаружил, что у него закончились сигареты и, причалив к тротуару, метнулся в ближайший магазин. Дул пронизывающий ветер, по асфальту стелилась поземка, крыши расположенных ниже по склону горы домов были укрыты тонким слоем снега. Хорошо, что она рискнула доверить Деметриосу покупку теплых вещей, и он привез ей неделю назад плотные вельветовые брюки, свитер с горлом из кашемира, шерстяные носки, замшевые ботинки на толстой подошве, куртку и перчатки. Его шуточка про шубу и валенки во время их первой поездки в Фивы обернулась явью.

Сейчас они направлялись в Афины. На ее вопрос, куда конкретно, а главное, зачем, Деметриос ответил уклончиво. Ника тут же заподозрила, что целью поездки является их совместное появление «на людях» – демонстрация ослику морковки, так сказать, – но поскольку она уже согласилась играть назначенную роль, жаловаться, ссылаясь на слабые нервы, не имело смысла. К тому же ей пришла в голову мысль, что между всеми этими делами можно напроситься в магазин косметики и парфюмерии – бальзам для губ и крем с оливковым маслом для рук и лица не помешают… и шампунь тогда уж… лучше два…

Все еще пребывая мысленно в парфюмерном раю, Ника повернула голову и увидела Иокасту, выходящую из таверны напротив. Правильнее сказать, они увидели друг друга. В груди у Ники родился и тут же умер слабый писк, она плотнее прижала к щекам края капюшона.

Очень медленно, что делало ее приближение еще более эффектным, Иокаста перешла дорогу и остановилась в трех шагах от соперницы. На ней было длинное приталенное черное пальто, слегка расклешенное книзу. Небрежно завязанный узорчатый палантин в бордовых тонах… высокие сапоги на каблуке… красиво.

– Здравствуйте, – вытолкнула из себя Ника, тщетно пытаясь улыбнуться.

Черные, как греческая ночь, глаза Иокасты были устремлены прямо на нее.

– Херэте, гостья. Удобно ли тебе в доме Деметриоса Стефанидеса?

Ника догадалась, почему прозвучал этот вроде бы неуместный, запоздалый вопрос. Ей напоминали, где ее место.

– Вполне удобно, спасибо.

Иокаста кивнула.

– Скоро праздник. Надеюсь, тебе он понравится.

Игра света или в ее глазах действительно промелькнуло злорадство? Присматриваться было некогда, потому что из магазина вышел Деметриос. Приветливо кивнул Иокасте и скомандовал:

– Вероника, садись в машину! Поехали.

Вот теперь она не сомневалась – когда Деметриос назвал ее по имени, Иокасту передернуло. Что же делать? Испуганная и растерянная, Ника съежилась на пассажирском сиденье и уставилась на приборный щиток.

Скоро праздник. Надеюсь, тебе он понравится.

Угроза? Этого только не хватало!

– Расслабься, – процедил Деметриос, разгоняясь на относительно ровном участке дороги. – Не случилось ничего выдающегося, о чем стоило бы думать с таким лицом.

– Рекомендация по мотивам историй про Ходжу Насреддина, – в ответ съязвила Ника. – Не думайте о белой обезьяне!

Он сердито фыркнул.

– Ладно, ладно… – Ника расправила плечи и немного поерзала, устраиваясь поудобнее. Положила ладонь на его бедро, обтянутое черной джинсовой тканью. – Я же делаю все, что ты мне говоришь.

– Ты делаешь это и для себя тоже.

– Мне было бы спокойнее, если бы ты сказал «ты делаешь это для себя». И все.

– Но ведь я тоже имею в этом деле свой маленький шкурный интерес, и тебе об этом известно, дорогая.

– Маленький шкурный интерес… – Она покатала эту фразу на языке, как мятный леденец. – Маленький шкурный… Обожаю говорить с тобой, ты потрясающе честен.

Деметриос пожал плечами. С наступлением холодов он стал одеваться исключительно в черное, и черный цвет придавал ему традиционно зловещий вид. Нику так и подмывало намотать ему на шею голубенький шарфик. И сдерживалась она только потому, что была уверена: подобной инициативы он не одобрит.

– Что мы будем делать в Афинах?

– Сначала пообедаем.

– А потом? Мне нужно постричься. И сделать маникюр. И купить…

– Ничего себе программа! – ужаснулся Деметриос.

– Но я ведь женщина!

– С этим трудно спорить.

– И еще у меня вопрос. Как ты собираешься меня защищать? Особенно если их будет много.

– Я тоже буду не один, Вероника. Забудь пока о том, что тебе нужно постричься и сделать маникюр. Сегодня нам придется следовать по строго определенному маршруту и не выбиваться из графика, иначе у людей, которые согласились мне помочь, появится много лишних трудностей.

Сердце екнуло. И тут же вернулись все опасения.

– Филимон? – тихо спросила Ника, глядя на его заостренный профиль.

– Не только.

– Скажи мне правду, Димка. – Она сглотнула горькую слюну. – Все уже началось?

– Да.

После этого они ехали, не переговариваясь, почти до самой Мандры, и только вблизи от дорожного указателя Ника задала следующий вопрос:

– За нами следят? Ну, эти…

– Люди Яворского? Надеюсь, что да.

– Но ты их не видишь?

– Знакомых не вижу.

Она старалась сохранять спокойствие или хотя бы видимость спокойствия, но одолевающие ее страхи продолжали завязываться узлом в области солнечного сплетения. К тому же ей было холодно, адски холодно, несмотря на работающую в салоне печку. Она даже куртку не расстегнула. Деметриос же сидел в одной рубашке, его куртка покоилась на заднем сиденье. Мыслей не было. Первая связная мысль – о необходимости посетить туалет – появилась только в ресторане, расположенном в районе Керамейкос недалеко от Акрополя.

Ресторан без вывески, с неброской надписью «Funky Gourmet» около звонка, произвел на нее чрезвычайно благоприятное впечатление. Их встретили с королевскими почестями, помогли снять верхнюю одежду, проводили в обеденный зал на втором этаже.

Зал поражал воображение. Лаконичный, стильный дизайн. Продуманное освещение. Черные стены, черные столики, черные балки перекрытия, черные портьеры из тяжелого атласного шелка. Букеты свежих алых роз в высоких вазах из черной керамики. Стулья же белые, все до единого. И мраморный, бежевого оттенка, пол. На черных стенах – картины без рам, освещенные лампочками, встроенными в длинную, до самого окна, белую горизонтальную панель. Картины, судя по всему, кисти одного художника, не то модерниста, не то экспрессиониста, точнее Ника сказать не могла. На белом фоне – выписанные яркими красками фигуры танцоров и музыкантов. Наверное, праздник.