Тайна «Коварной русалки» - Анна Устинова

Найдя в себе силы дослушать вступительную часть лекции, которая длилась добрые четверть часа, Валерий Петрович шепнул сыну:

– Мне надо на пять минут отлучиться. Не беспокойтесь, я догоню!

Петька кивнул. Экскурсовод как раз повела ребят в другой зал. Командор последовал за остальными. Залы и имена коллекционеров сменяли друг друга. Экскурсовод говорила, не умолкая. Веер ее работал, словно заправский вентилятор.

– И как у нее только рука не устанет, – завороженно смотрела Маша на равномерно двигающийся веер.

– У нее масса большая, вот и не устает, – с умным видом объяснил Димка. – И вообще, – добавил он, – не зря заплатили. Она нам хорошо вентиляцию обеспечивает.

Все четверо уже порядком устали как от обилия картин, так и от многословных объяснений экскурсовода. Валерий Петрович пока так и не появился. Объяснялось это довольно просто. Войдя в буфет, он добрых десять минут прождал продавщицу. Наконец та вернулась, но с ходу объявила, что вся вода теплая, ибо холодильник испорчен. Валерий Петрович был согласен даже на теплую воду. Кое-как утолив жажду, он решил немного отдохнуть. И только после этого пустился неспешной походкой по залам музея. Валерий Петрович слышал, как откуда-то издали раздается голос экскурсовода, однако присоединяться к организованному осмотру не спешил. Ему куда больше нравилось наслаждаться шедеврами живописи в одиночестве.

Тем временем экскурсовод привела членов Тайного братства в очередной зал, где были выставлены последние поступления. Ребята уже ничего не воспринимали. Им было жарко. Ужасно хотелось пить или, по крайней мере, мороженого. А ноги у всех четверых гудели, как это происходит всегда, если задержишься слишком долго в музее или на выставке.

– Среди новых поступлений нам открывается еще несколько впечатляющих шедевров русской живописи второй половины девятнадцатого века, – рассказывала экскурсовод.

– Не могу я больше про шедевры, – ныл в унисон ей Димка. – У меня все внутри пересохло. И дышать тут совершенно нечем. Тоже мне, Музей частных коллекций.

– Заткнись, – прошептала Маша. – Потребовал экскурсовода, теперь терпи.

– В особенности ценным для нас в этом зале является аллегорический портрет «Плачущая русалка» работы художника Трофимова.

– И тут русалки, – проворчал Димка. Петька скользнул усталым взглядом по картине и едва не вскрикнул.

– Ребята, – повернулся он к остальным. – Поглядите. Лицо-то прямо как у нашей русалки.

– Ты уверен? – спросил Димка, которому не слишком хорошо помнилось лицо коварной русалки.

– Ну да, – кивнул Командор. – Только на той, нашей картине, она улыбается, а тут плачет.

– И место похожее, – пригляделась Маша. – Пруд. Камень на берегу.

– Но пастушка нет, – отметил Димка.

– Наверное, не поддался чарам и сбежал, – усмехнулась Маша. – Вот русалка и плачет.

– Мне кажется, картина из библиотеки была меньше, – внесла еще одно уточнение Настя.

– Рама тут тоже другая, – отметил Димка.

– А самое главное, подпись художника есть, – и Петька указал в правый угол картины, где красовался черный росчерк: «Н.Трофимов».

– К сожалению, почти все работы Трофимова ныне утрачены, – продолжала тем временем женщина-экскурсовод. – А то, что сохранилось, находится в частных коллекциях на Западе. Поэтому мы особенно гордимся, что эта работа досталась нашему музею.

– А вы не знаете, – не выдержал Димка, – этот Трофимов только одну русалку нарисовал?

– Во-первых, не нарисовал, а написал, – с важным видом поправила его женщина. – А во-вторых, вопрос интересный. Я просто удивлена, что явно не искушенный в живописи мальчик коснулся столь узкоспециальной проблемы. Как свидетельствуют исследователи творчества Трофимова, им был создан триптих…

– А что это такое? – спросил Димка.

– Цикл из трех картин, объединенных одной идеей, – ответила экскурсовод. – В данном случае триптих объединял образ русалки.

– А как назывались другие картины? – уже не сводила глаз с экскурсовода Настя.

– «Коварная русалка», «Плачущая русалка» и «Мертвая русалка», – ответила женщина.

– Коварная? – хором выдохнули ребята. Такое внимание очень польстило экскурсоводу.

– Именно коварная, – подтвердила она. – Увы, две другие части триптиха на сегодняшний день считаются утраченными. Правда, «Плачущая русалка» тоже много десятилетий считалась пропавшей. Однако совсем недавно выяснилось, что все эти годы она находилась в коллекции Иннокентия Иннокентиевича Крякшина. И мы узнали, что она существует, только после того, когда он незадолго до смерти пожертвовал свою коллекцию нашему музею. Кстати, Иннокентий Иннокентиевич чуть ли не половину жизни посвятил поискам остальных частей триптиха. Однако все его усилия пропали даром.

– Вот это да-а, – протяжно изрек Петька.

– Ах, с живописью бывают и не такие истории! – еще больше оживилась толстая женщина. – Вот если мы с вами вернемся в предыдущий зал, я вам расскажу, как нашлась одна картина Гольбейна. Это целый детектив!

Однако ребятам в соседний зал возвращаться не хотелось. Они как раз напряженно изобретали отговорку, когда появился Валерий Петрович. Он уже некоторое время с изумлением наблюдал, сколь серьезно сын и его друзья внимают лекции и даже задают вопросы. Эта трогательная картина преисполнила Валерия Петровича родительской гордости. И он даже подумал, что не зря сегодня мучился, тащась по такому пеклу в музей. «Я от лекции сбежал, а они слушают, – испытал внутреннее смущение Петькин отец. – Вот что значит другое время и другое поколение. Пусти нас сюда с Сашкой Серебряковым, когда нам было по тринадцать, мы бы уже весь этот музей поставили на уши».

– Ну? – подошел к ребятам Валерий Петрович.

– Очень интересно! – воскликнула Маша.

– У вас замечательные дети, – тут же вмешалась экскурсовод. – Слушают, не шумят и задают очень интересные вопросы.

– Вот, значит, как, – зарделся от гордости Миронов-старший.

Тут Петька, боясь, как бы отец не заметил «Плачущую русалку» или экскурсовод что-нибудь про нее не ляпнула в присутствии Валерия Петровича, быстро проговорил:

– Ой, расскажите, пожалуйста, нам про Гольбейна!

«Вот уж не знал, что мой Петька интересуется художниками Возрождения», – пронеслось в голове у Валерия Петровича.

Изнемогая от духоты и жажды, все были вынуждены вернуться в предыдущий зал, где толстая женщина, продолжая работать веером, очень эмоционально изложила длинную и запутанную историю одного из гольбейновских портретов. Впрочем, слушал ее один лишь Валерий Петрович. Мысли ребят были целиком и полностью поглощены русалками. Теперь все четверо поняли: настоящее сокровище находилось совсем не в тайнике, а преспокойно себе висело несколько десятилетий на виду у всего поселка Красные Горы. По иронии судьбы никому из просвещенных дачников не пришло в голову поинтересоваться, что это за картина.