Бесстыжий - Ellen Fallen

Стучу кулаком в мою дверь, даже не знаю, как добралась до дома. Леони открывает, её глаза расширяются, она хватается за сердце и опирается на дверь.

– Моя хорошая, – произносит она, – что же такое?

Она сдавленно выдыхает, закрывает за мной дверь и растирает мои руки. Движения не чёткие, словно у неё сейчас будет сердечный приступ. Дует на мои пальцы, расстёгивает куртку и, обнимая за плечи, ведёт в свою комнату. Я впадаю в ступор, тело перестаёт слушаться, губы трясутся, закрываю глаза, когда колющая боль возникает в районе брови.

– Кто это сделал с тобой? – тёплая куртка все ещё на моих плечах, мягкие домашние тапочки, белый обогреватель обдувает моё лицо тёплым воздухом. – Я принесу спонж, посиди, моё солнышко. Да что же это, Господи! – стонет она.

Я слышу в её голосе горечь и отчаяние, мне настолько больно в душе, что я не могу остановиться плакать. Тело постепенно отогревается, тихий шорох рядом со мной. К лицу прикасается нежная рука, прикладывает тепло к глазу.

– Скажи мне, что произошло? Неужели кто-то из мальчиков тебя ударил? – я начинаю отчаянно качать головой. – Нет? Слава Господу. Кто тогда? Царапина не сильно глубокая, но будет небольшая болячка.

На её телефоне раздаётся тихая мелодия. Она абсолютно не навязчивая. Леони не двигается, пока мягко не укладывает меня на кровать, укрывает сверху пушистым одеялом и только потом отвечает на звонок.

– Да, дорогой. Что это значит? Не сходи с ума. У меня ребёнок вернулась домой вся в крови и слезах, ещё я буду слушать эту ерунду. Да и какая к чёрту разница, пусть захлебнутся своей желчью. Тебе-то что? – она замолкает, я борюсь с собой, чтобы открыть глаза и увидеть её осуждение и шок. – Знаешь что? Мы уезжаем, разберёшься без нас.

Проходит несколько минут молчания. Я слышу, как по комнате почти безумно передвигается моя мачеха. Звуки открывающихся и закрывающихся шкафов, затем застёгивается молния. Она выходит из комнаты, и, судя по звуку, зашла в мою. Некоторое время мне слышны только тиканье часов и звук работы обогревателя. Практически отключаюсь, когда нежные руки прикасаются к моим волосам.

– Уиллоу, малышка, вставай. Давай-ка попробуем взять небольшой отпуск. Как насчёт того, чтобы смотаться в Бирмингем? У моей подружки неплохая квартира с видом на центр? Погуляем, обсудим наши девчачьи темы, сходим в парикмахерскую, – тихо говорит она.

– Он очень зол? – она расстроенно мычит. – Я не хотела, Джеки и ещё один ученик угрожали мне, и я ничего не могла поделать.

– Тсс, только не плачь. Все успокоится, у меня есть права опекуна, я тебя не ворую. Ты ведь хочешь поехать отдохнуть, так? – я киваю, поднимаюсь с кровати, глаз немного отёк, но больше от слез. – Я собрала некоторые вещи. Папе оставила записку. О содержимом не будем говорить, лучше поторопимся.

Я смотрю на себя в зеркало, висящее над трюмо, лицо покрылось ужасными пятнами, волосы растрёпаны, уши красные, как и нос. Леони натягивает на меня одну из своих шапок, оглядывается в поисках телефона, затем выключает все электрические предметы и тянет свой чемодан на колёсиках. Я забираю свой, стоящий в прихожей между нашими комнатами, с тревогой смотрю на входную дверь.

– Он не приедет сейчас, – указывает мне на гаражную дверь. – Твоя или моя?

– Твоя больше и выше, – лезу в карманы куртки. – Чёрт.

– Что не так? – мы садимся в машину, я пристёгиваюсь и упираюсь лбом в стекло.

– Оставила свой телефон на столике в столовой. И не помню новый номер Хантера и парней. – в отчаянии начинаю грызть кожу на указательном пальце.

– Кто-нибудь из них сейчас дома? Я могу на секунду заехать. Но знаешь, лучше не терять время. Папа, конечно, не монстр, но он в бешенстве. У него огромные проблемы. – она расстроена не меньше моего, но старается сохранить невозмутимый вид. – Давай приедем на место и найдём их фамилию в справочнике, хорошо? Расскажи, что произошло?

Тяжело выдыхаю, подтягиваю широкие рукава куртки, снимаю её с себя, защёлкиваю ремень безопасности. Дорога долгая, и это моя самая любимая компания, ведь это Леони.

Чейз прислал какое-то странное сообщение, сказал нам немедленно приехать в школьную столовую. Мои руки настолько грязные, что я вымазал весь экран, пока читал сообщение. С разницей в пару часов получены сообщения от него и Уиллоу. Мой младший брат никогда не был паникёром, но мне кажется, это послание буквально сквозит этим ощущением. Ребята бьют меня по плечу, мы сегодня закончили не простую работу, провонявшись дерьмом, убирали конюшни одного из наших фермеров. Деньги не пахнут, не так ли? И работу не выбирают. На моей одежде остатки дерьма, а на ботинках куски сена вперемешку с отходами жизнедеятельности. Душ, это то, что мне необходимо, но за не имением времени, я оттираю приставшее к моей одежде, быстро протираю щёткой и губкой, намыленной жидким средством. Ботинки проходят точно такую же обработку, но, боюсь, отбить вонь сможет только хорошая стирка. Мои натруженные руки отмыты, по мере возможности, от всего. Но они потрескались на холоде, а обветренная кожа саднит. Пот, который насквозь пропитал мою толстовку, можно практически выжимать. Набрасываю на плечи куртку и надеваю шапку. Влажные после мини стирки штаны продувает леденящим воздухом, ботинки громко хлюпают по лужам, которые ещё час назад были снежинками. Сажусь в холодную машину и съёживаюсь, зубы бьются друг об друга, и то, что мне казалось невыносимой жарой, превратилось в леденящий холод. Растираю между собой руки, отогреваю дыханием. Пора бы уже прикупить перчатки, принюхиваюсь к себе, от меня несёт, как от мерина.

Дорога до столовой занимает без малого тридцать пять минут, я выруливаю в один из районов, чтобы сократить путь, но останавливаюсь посередине двора, практически вписавшись в бетонный блок, которым преградили путь. Этот город огромная яма, если не сделают нормальные дороги, моя машина скоро развалится на части. Попадаю задним колесом в яму и начинаю шлифовать. Приходится сдать назад и выкрутить максимально руль. Грязь разлетается по сторонам, но мне удаётся зацепиться за асфальт и, наконец, выехать. Телефон зловеще молчит, как и мои братья. Я предполагаю, что-то случилось, парни решили не сеять панику. Терренс обычно многословно заполняет эфир нашей общей беседы, но и он не особо разговорчив сегодня. Проезжаю дом Уиллоу, свет не горит в окнах, хотя в такую погоду ничего не видно. Мы стараемся включить электроэнергию при всей нашей экономности, иначе приходится передвигаться в потёмках. Поправляю шапку, добавляю обогревание в машине, иначе завтра я слягу с бронхитом или чем похуже. Школьная парковка пустая, за исключением нескольких новых машин преподавательского состава, ну и урода, которого все не переваривают. Останавливаю машину, не с первого раза удаётся захлопнуть дверь, руки тут же зябнут, пока я засовываю ключ, чтобы закрыть это корыто.

Пересекаю территорию, которую уже присыпали какой-то смесью, дорожки очищены и приведены в порядок. Уборочная компания работает отлично после череды случаев с глупыми смертями. Типа, поскользнулся, упал – умер…