Шут и слово короля - Наталья Сапункова

Якоб вздохнул. Чему-чему, а терпению его жизнь учила долго.

— Он ловкий, да. Но силенки ему надо набраться, да и потяжелеть тоже. И мне ли тебе объяснять, Бик, что если с ним что случится, нам обоим плохо будет? Отвечаю за него я, но и ты в стороне не останешься. Вот что скажи: после Арте будет Гардарья, верно?

— Поглядим, — Бик глянул неласково. — Если барон Синьята позовет на праздник в честь совершеннолетия настедника, я соглашусь. Я сам пошлю ему предложение из Арте. Он хорошо заплатит. А в Гардарью на Праздник Трав наверняка явится цирк Вилетины, и займет главную площадь. А если еще Аллетер…

— Значит, мы займем не главную, — сказал спокойно Якоб. — Гардарья, Бик. Это гильдейский город, а ты должен успеть ввести Эдина в гильдию. В этом году, понятно? Это ведь не я придумал дурацкое правило, что в вашу гильдию можно вступать лишь пять дней до и после Праздника Трав? Ты уж не подведи, дружище.

— Да что за спешка? — взвился Бик. — Он всю зиму не работал, и платить за него гильдейский взнос?

Якоб опять вздохнул. Разговаривать с хозяином цирка ему всегда казалось утомительно и чуть смешно. Вот ведь любит человек поломаться, покочевряжиться — циркач, одним словом.

— Не тебе ведь кошель развязывать, а, Бик? Ты уж подожди, скоро парень повзрослеет, недолго тебе осталось его терпеть. А если так невмоготу, навести Графа, поплачься ему…

Бик отшатнулся от Якоба и сел прямее.

— А вот скажи-ка мне, дружище Бик, где кольцо, которое носила твоя Мерисет? Золотое кольцо, с гербом и красными камешками. Помнишь ведь его?

Бик закивал — он помнил.

— Все женщины растяпы. Она его потеряла.

— Это ладно. А что за герб был на кольце, знаешь?

Бик молчал.

— Да брось, — усмехнулся Якоб, — это же кольцо бастарда. Виолика умерла. Ребенок остался у тебя. И ты не попробовал слупить хоть что-нибудь со знатного папаши? Не все ведь лорды сыновьями разбрасываются, пусть и незаконными. Ну? Чей герб?

Бик смотрел исподлобья, и в его глазах Якоб теперь явственно видел усмешку.

— Герб маркграфа Сарталя. Это такой марк на востоке, небольшой, самая окраина, город портовый на побережье и пара островов, деревень десяток. Земля скудная, но живут небедно, там только ленивый контрабандой не промышляет. Опять же — порт, корабли гринзальские приходят.

— Я знаю, что такое Сарталь, — прервал его Якоб. — Так ты вообразил, что маркграф тебе заплатит?

— А почему бы не вообразить? У него один законный сын, про бастардов не слыхать. Хоть один еще не помешал бы, как считаешь?

Якоб кивнул удовлетворенно — пока все сходилось.

— Ну, и?..

— Вот тебе и «ну»! — Бик громко расхохотался. — Хорошо, что я не сунулся сразу к лорду, разузнал кое-что про нашу красавицу! Да, кольцо маркграфское, это верно. Да, любил ее лорд, души не чаял, недаром его леди взревновала. Да только… — Бик опять захохотал, и смеялся долго — видимо, все-таки перебрал на этот раз.

Якоб не без труда добился, чем закончилась та история. Хмыкнул, почесал затылок. Подумал, что Графу история тоже понравится, пожалуй, когда он ее узнает. И пошел спать.

Граф велел бросить кольцо в воду. Ему не нужно знать происхождение Эдина.

Потому что… он и так знает?..

Почему-то граф Верден знает решительно все, словно он и правда колдун…

Якоб решил, что Эдину он, пожалуй, расскажет, при удобном случае. Как бы перепроверить, не соврал ли Бик? Вообще, с него станется, даже с пьяного. А раньше времени нечего парня тревожить.

Засыпая, Якоб помечтал немного. У него будет дом, свой, с огромным садом, с башней и голубятней — дом, стоящий на его земле. Огонь в огромной пасти камина. Скатерть на столе. Свежее белье. Жена. Сын, который норовит забраться на колени. Это еще будет…

К неприкаянной бродячей жизни Якоб Лаленси привык давно, и даже слишком. Начал привыкать в семнадцать, когда спешно сбежал из королевского замка в Лире, спасаясь от отцовского гнева, королевского неудовольствия и от верной смерти, которой грозил ему обманутый в своих ожиданиях жених одной милой придворной хохотушки…

Он ведь уже не мальчик. И не циркач, чтобы всю жизнь шататься по дорогам в продуваемом ветрами фургоне. Но сначала он дождется, чтобы все устроилось у Эдина, и очень постарается удачно выдать замуж Милду.

С приездом в город Асте для цирка Бика началась светлая полоса. По случаю свадьбы сына местного графа в городе устроили праздник с большой ярмаркой. В Асте съехалось немало людей мало-мальски знатных, считающих своим долгом засвидетельствовать почтение графу и новобрачным — это раз, и множество жителей ближайших городов и деревень, на ярмарку — это два.

Как и в прошлые годы, Эдин по очереди с акробатами выходил зазывать публику на представления. Хорошие сборы начались с первого же дня. Радовались все, а дядюшка Бик почти перестал брюзжать и даже иногда насвистывал что-то себе под нос. А по вечерам после представления циркачам накрывали большой ужин в ближней таверне, и уже это говорило о том, что дела идут хорошо, при другом раскладе Бик ни за что бы не расщедрился. Впрочем, в случае успеха это бывало выгодно, далеко не за всё на столе платил хозяин цирка, многое было подарком от зрителей, желающих отблагодарить артистов, и таковых находилось немало. Поэтому на стол каждый раз подавались то сочный мясной пирог, то внушительных размеров окорок, и обязательно вино. Если эти изыски презентовались мужчинам — Бику, Димерезиусу и особенно часто — Якобу, то конфетам, орехам в меду и засахаренным фруктам все были обязаны Милде и Сьюне — обе девушки были донельзя хороши.

Помимо своих обычных номеров на шаре и с медведем Милда танцевала теперь со Сьюной танец с огнем, а возле круга расставлялись ведра с водой — на всякий случай. Но пока обходилось без неприятностей, зато две стройные женские фигуры, все в огненных сполохах, приводили публику в неистовство. Когда Милда и Сьюна выходили на круг, то Якоб и Эдин обязательно были поблизости с мечами у поясов, своим недвусмысленным видом отпугивая чересчур настойчивых поклонников огненных красавиц. После того, как Якоб коротко переговорил с самыми настырными, пошла обычная молва: девочек из этого цирка купить нельзя, и торговаться бесполезно. И все равно случалось, что во время ежедневного поединка, когда Якоб принимал вызов любого желающего, находились охотники поставить на одну из девушек, а то и на обеих, и денег предлагали щедро — однажды какой-то толстый торговец бросил под ноги Якобу целый кошель солленов. Якоб всегда отвергал такие ставки, при том, что ни разу с начала работы в Асте не проиграл поединок. Он заработал бы очень много, и Бику, и себе! Вот тут Бик зубами скрипел с досады.

Впрочем, как заметил Эдин, количество сладостей на их столе из-за этого не уменьшилось, скорее наоборот.

Однажды сам Бик, перебрав за ужином, зажал Милду в темном углу у лестницы, благоразумно убедившись, что Якоба поблизости нет. И несколько удивился, ощутив холод клинка у себя под лопаткой — меч держал Эдин, и то, что меч был цирковой, то есть тупой, мало кого могло бы утешить.