Пропущенный вызов - Мария Воронова

Миновав невысокую, но плотную живую изгородь из кустов черноплодки, Лиза с Зиганшиным оказались на участке. Видно было, что за садом ухаживает любящая и умелая рука: изумрудный газон чередовался с клумбами, на которых росли неизвестные Лизе цветы, а чуть поодаль стояла шеренга розовых кустов, бутоны на которых только готовились распуститься. Все было хорошо и чисто, но не слишком правильно, садовник жалел свои цветы и позволял им расти в ущерб строгой симметрии.

Дверь дома открылась, и оттуда с лаем высыпали четыре рыжие собаки на белых очень коротких лапах, остроухие и остроглазые. Видно, это и были те самые вельш-корги, разведением которых занималась чета Шишкиных.

Вслед за собаками появилась хозяйка, пухленькая женщина небольшого роста. Прожитые годы украли у нее шею, так что щеки лежали на плечах, а талии, наверное, никогда и не было. Зато она могла похвастаться изящными стройными ножками и улыбалась так мило, что сразу располагала к себе.

Даже сквозь горе чувствовалось, что Эмилия Львовна Шишкина – добрый и веселый человек.

Собаки клубились у нее в ногах, и Лиза подумала: «Какие непослушные», но сразу сообразила, что, несмотря на активность, никто из четвероногих подопечных Эмилии Львовны не делает поползновений в сторону гостей.

А Зиганшин, наоборот, как увидел собак, так забыл, зачем сюда пришел.

Позади дома рос старый клен с неохватным узловатым стволом и широкой густой кроной, в тени которой стояла садовая мебель из белого пластика. Спросив, не возражают ли они посидеть в саду по случаю хорошей погоды, Эмилия Львовна принесла большой поднос с высокими бортами, где стояли чайник с чашками, вазочка варенья и конфетница, плетенная из серебряных нитей, наверное наследство кого-то из супругов.

Вообще по всей обстановке и по самой хозяйке чувствовалось, что тут равнодушны к роскоши, но умеют ценить комфорт, причем не только свой, но и ближних.

– Чем могу служить? – с легкой улыбкой спросила вдова, разливая ароматный чай насыщенно красного цвета.

Лиза посмотрела на своего напарника. Мстислав Юрьевич как раз наладил контакт с одной из собак и на всякую ерунду не отвлекался. Понимающе переглянувшись с Эмилией Львовной, Лиза вдруг сказала ей, что всю жизнь мечтала о собаке, но родители не позволяли, а потом эта мечта растворилась в повседневных взрослых заботах и прикосновение к чуду собачьей верности заслонилось практическими резонами. Так же как и все остальные мои мечты, горько подумала она, но, разумеется, не произнесла вслух.

Эмилия Львовна не удивилась визиту полицейских, и это было хорошо, потому что Лиза с Зиганшиным не удосужились придумать легенду, зачем им подробности жизни Шишкина, если личность убийцы не вызывает сомнений, и разработать стратегию разговора. Хотели обсудить это по пути в поселок, но забыли, и после того как Мстислав Юрьевич выудил из Лизы должную порцию похвал своему настоящему «Лендроверу» (не паркетнику!!!), они строили разные теории, из которых экспансия инопланетной цивилизации в головы несчастных ребят выглядела самой тривиальной.

Лиза немного растерялась, не зная, с чего начать, а Зиганшин вдруг спросил, как Эмилии Львовне удалось вырастить такие шикарные розы, и завязалась беседа о садоводстве, про какую-то мульчу и коварную совку.

Дискуссия, в которой Лиза понимала через два слова на третье, оказалась неожиданно жаркой, оппоненты вскочили и быстрым шагом направились к высокой теплице. Судя по активной жестикуляции, тут решался вопрос огромного значения.

Улыбнувшись, она откинулась на шаткую спинку пластикового стула и подставила лицо солнечным лучам, пробивавшимся сквозь листву клена. Зиганшин сказал, что Руслан «отойдет». А вдруг и правда опомнится? На всякий случай Лиза держала телефон в полной боевой готовности, всегда на виду, с максимально громким звонком и вибровызовом, чтобы не пропустить момент, когда он позвонит. Один пропущенный вызов иногда может разрушить целую жизнь…

Конечно, на рациональном уровне Лиза не верила, что Руслан к ней вернется. И не потому, что не хочет быть обузой, а действительно она ему надоела. Он сказал, что хотел на ней жениться, только из милосердия, вот и все.

Пройдет совсем немного времени, он поправится, получит функциональный протез и станет таким же завидным женихом, как до операции, зачем же ему довольствоваться Лизой?

Это говорила логика, но Лиза все равно украдкой представляла себе картины их с Русланом общего будущего, как наказанный ребенок, стоя в углу, рисует на обоях случайно завалявшимся в кармане карандашом.

– Мульча, мульча, мульча! – энергично произнесла Эмилия Львовна, усаживаясь на стул.

Зиганшин, скептически подняв бровь, тоже сел и в один глоток опустошил свою чашку. Лиза усмехнулась. Кажется, на почве садоводства эти двое стали непримиримыми врагами. Станет ли теперь Эмилия Львовна откровенничать с человеком, не разделяющим ее сельскохозяйственных воззрений? Начкрим, придурок, совсем в своем руководящем кресле растерял навыки работы с гражданами.

– Может, вам что-то надо сделать? – спросил Зиганшин. – Где требуется физическая сила? Я же представитель силовой структуры, как-никак. А вы пока с Елизаветой Алексеевной поговорите.

Шишкина стала отказываться, но так, что через десять минут Мстислав Юрьевич оказался снабжен лопатой и работой.

Подлив Лизе еще чайку, Эмилия Львовна приготовилась отвечать на Лизины вопросы, с тревогой поглядывая на начкрима, быстро и технично орудовавшего лопатой метрах в десяти.

Люди часто избегают разговоров о недавно умерших с их близкими, якобы боясь бередить душу. Однако за время своей следственной практики Лиза поняла, что любящие родные, наоборот, хотят говорить о своей потере, они вспоминают и вспоминают и рады, когда находится человек, готовый слушать.

Те, кто закрывается, отказывается говорить, прикрываясь страшным горем, обычно или глубоко эгоистичные натуры, или им есть очень много что скрывать относительно умершего или себя самого.

Было заметно, что Эмилия Львовна рада поговорить о муже.

– Дима был искренним человеком, – вздохнула она, – наверное, поэтому и не закрепился, что не умел притворяться. Когда началась перестройка, он так надеялся, что сможет что-то изменить, расшевелить людей… А потом… Да что я вам говорю, будто сами не знаете!

Лиза сочувственно кивала.

– И еще одна черта у него была – он делал только то, что интересно. Наверное, если бы не получил такой куш в начале жизни, – Эмилия Львовна обвела рукой свои владения, – научился бы врать и приспосабливаться, и кто знает, чего бы достиг, он же очень талантливый человек! Но у нас быстро появился дом, две квартиры в городе, сын всего один, вот Дима и решил, что нечего себя ломать.

Продолжая сочувственно кивать, Лиза подумала, что из материалов в Интернете Дмитрий Павлович представлялся совсем другим человеком. Не искренним и принципиальным, а, наоборот, совершенно аморальным шакалом, хватающимся за любой кусок, который ему кидали с барского стола.