Философы Древней Греции - Роберт С. Брамбо

Когда солнце начало опускаться к горизонту на западе, Сократ выпил смертельный яд и умер. «Так умер наш друг, наилучший и самый справедливый из всех людей, которых я знал» – вот последняя фраза диалога «Федон». И суд истории, отменив приговор афинского суда, согласился с Платоном.

Два великих афинских ученых-творца, стараясь ответить и на тот вопрос, который интересовал Фалеса, и на тот, который тревожил Сократа, свели все интуитивные открытия, сделанные до них греками в философии и естественные науках, в две великолепные теоретические системы. Этими учеными были конечно же Платон и Аристотель.

Если основной характеристикой системы Платона может быть какая-то одна идея, то это идея Добра. Этот ценностный принцип в определенном смысле является целью всего философского умственного исследования и создает систему координат для Платоновой новой карты реального мира1.

На этой карте Платон разместил сделанные до него интуитивные открытия греческой мысли и опробовал полученную систему, применяя ее к различным проблемам и среди них – к тем вопросам, которые побудили его заняться философией: о природе человеческого «я» и об отношении этого «я» к обществу.

Деятельность Платона можно разделить на четыре периода в соответствии с этапами развития и изменения его мысли. Платон перешел от поэзии своих сократовских диалогов к практической деятельности, от практики к теоретизированию, от философского видения мира к точной проверке и критике.

Судьба его идей тоже сложилась интересно. Многие последующие философские разработки, которые имеют определенные общие черты, получили название «платонизм».

Однажды Уайтхед охарактеризовал западную философию как «ряд примечаний к Платону», и эта оценка вряд ли преувеличена. Платон с его даром теоретического видения дал Западу традицию, которая не прервалась до сих пор, и цель, которой Запад так и не достиг2.

Говоря о Платоне и Аристотеле, важно получить некоторое представление о тех общих моделях и основных темах, которые дали им возможность увидеть и изобразить все сущее и все знание в их великом разнообразии и сложности как одно упорядоченное целое. Дать это представление в сжатом виде трудно, и при этом остается слишком мало места для иллюстративных примеров, но, к счастью, и Платон и Аристотель взяли за точку отсчета ту историю философии, которую мы только что проследили, и, возможно, в предыдущих главах встречаются некоторые оценки, примеры и предположения, которые имеют отношение к Платоновой идее-форме и Аристотелеву понятию причинно-следственной связи.

После Сократа в афинской философии начались путаница и хаос. Сократ показал, что наука, послужившая источником для применявшейся раньше модели абстрактного теоретического мышления, не могла учесть составляющие человеческой жизни – связанные с понятием ценности, – которые играют в ней такую важную роль. Горгий и другие софисты показали, что теоретическая философия, по свидетельству самих же философов, приводит к противоречивым взаимоисключающим выводам и даже не способна дать такое описание мира фактов – своего предмета изучения, где бы последовательно проводился какой-то один принцип. Проблемы, накопившиеся за три века исследований и споров, никак не складывались в единую четкую и заслуживающую доверия схему. Даже имея перед собой мощнейший по силе пример – жизнь Сократа, философы испытывали искушение заменить философию какой-либо другой отраслью знания – риторикой, медициной или физикой – либо ограничиться исследованиями в области логики или этики. В этих узкоспециальных областях перед ними не вставала непосильная задача попытаться дать полный системный ответ на изучаемый вопрос.

Для синтеза старых идей и новых проблем был нужен гений – человек, который обладал бы тонкостью чувств поэта и способностью точно оценивать абстрактные построения, которая есть у математиков. Но тонкости чувств и дара точной оценки было недостаточно. Они одни могли бы породить лишь туманные восторги. В придачу к ним было необходимо безошибочное чувство совместимости и формы, способность увидеть, каким образом складываются друг с другом самые несоединимые компоненты. Гений Платона в такой окружающей среде, как Афины, отвечал всем этим требованиям и спас теоретическую философию от угрозы испытать пренебрежение, увязнуть в мелочах и банальностях или быть отвергнутой.

Стать философом Платона побудила казнь Сократа. Платон, в то время молодой аристократ, собирался быть политиком. Он отказался от этих честолюбивых планов и создал свои сократовские диалоги – серию блестяще написанных вымышленных разговоров и речей, где центральным действующим лицом является Сократ. Целей у Платона при этом было две: во-первых, защитить Сократа от приговора афинского суда и, во-вторых, продолжить дело Сократа – ставить вопросы, когда афинские политики надеялись, что прекратили это.

О жизни Платона до того, как ему исполнилось двадцать три года, мы знаем очень мало. Он был родом из семьи, уже давно занимавшей высокое положение в Афинах. Сократ был другом этой семьи, и Платон с детства был знаком с Сократом и восхищался им, хотя, вероятно, формально Сократ не был ни его учителем, ни его воспитателем. Отчим Платона, Пириламп, активно участвовал в политической жизни Афин в то время, когда там правил Перикл; два его других родственника, Критий и Хармид, возглавляли мощную консервативную политическую партию. Поэтому вполне естественно, что в юности Платон не мог представить себя в будущем никем, кроме политика. Это согласуется и с тем, как он описывает себя в «Седьмом письме». Рассказ о том, что у него была большая мечта писать стихи, трудно проверить, но, учитывая литературный талант Платона, это вполне может быть правдой. Он не обязательно должен был считать эти две цели несовместимыми.

Первая попытка Платона принять активное участие в политической жизни Афин относится к тому времени, когда закончилась Пелопоннесская война и Совет Тридцати установил свою диктатуру. Критий был главой этого совета, а Хармид членом, и молодой Платон получил приглашение стать одним из Тридцати. Но он решил немного подождать и посмотреть, что они будут делать, и отказался войти в этот совет, когда увидел, что из-за несправедливости и беззакония диктаторов годы войны кажутся людям счастливым временем. Когда Анит со своей демократической группой вернулся к власти, Платон посчитал это время подходящим для того, чтобы начать ту карьеру, о которой мечтал. Хотя Платон и был аристократом, он не был сторонником тех крайних идей, которых придерживалась антидемократическая группа; так что, когда Анит пришел к власти, Платон вполне мог надеяться, что может быть полезен в деле восстановления политического единства Афин.

Но как раз в это время Анит, напуганный той свободой, с которой Сократ высказывал свои взгляды, сфабриковал ложные обвинения, которые привели под суд и на казнь того, кто был для Платона горячо любимым старшим другом, и Платон снова отложил на будущее свои честолюбивые замыслы. Он был разочарован, возмущен и оскорблен, когда обнаружил, что в демократических Афинах так же, как в Афинах олигархических, несправедливость неразлучна с властью3. Является это необходимым следствием, вытекающим из самой природы общества, или может существовать общественный строй, при котором такой человек, как Сократ, был бы оценен по достоинству и люди уважали бы правосудие, – об этом Платон не переставал думать и писать все годы своей философской деятельности. Но независимо от того, как отвечала на этот вопрос теория, реальная политическая практика его времени убедила Платона, что он не может быть политиком, и больше он никогда не пытался сделать управление государством своей профессией4.